 |
 |
|
|
Тут намедни г-н Медведев, президент РФ, соизволил навестить мечеть. И не просто какую-нибудь там мечеть, а соборную московскую мечеть Совета муфтиев России. И продемонстрировал он там не только дырявые носки, но и некоторые политические намерения. Последние оказались настолько любопытными, что со стороны мусульманских обозревателей посыпались уже заявления о «знаковости», «историческом значении» и всем прочем большом и важном, что сей визит означал. Надо сказать, что эта публика, традиционно склонная к фантастическим преувеличениям, не обошлась без них и в этот раз; однако дым – и в этом они правы – был совсем не без огня.
Так, Ф. Казякретдинов (Портал-Кредо.ру) торжествующе заявляет: «…встреча была организована на «площадке» Совета муфтиев России (СМР), по инициативе и при ключевом участии его главы муфтия шейха Равиля Гайнутдина. То есть, власть сделала реверанс в сторону той самой структуры, которая в последнее время активно представлялась в российском информационном поле чуть ли как ни «антигосударственная», вокруг которой объединяются пресловутые «ваххабиты»... Визит главы государства в мечеть Совета муфтиев, а также его заявление о том, что он окажет поддержку, в том числе и на уровне возможных изменений в законодательстве, именно тем проектам, которые вызрели в недрах Совета муфтиев и реализуемым им (в том числе и в области внедрения исламских экономических и финансовых моделей в России), однозначно свидетельствует, какая мусульманская организация может оказаться в фаворе у Кремля». Если оставить в стороне все восторженные вопли и сопли, то вывод из всех медведевских идей, высказанных в мечети, довольно прост: определенные силы в Кремле, выразителем которых себя обозначил Медведев, по-прежнему делают ставку в борьбе за удержание власти на исламско-кавказский проект.
Проект этот, надо сказать, у режима является одним из любимейших и важнейших. Более того: это наследственный проект, доставшийся нынешнему необольшевистскому режиму от собственно большевиков: большевики в годы гражданской войны 1918-1922 гг. (да и впоследствии) максимально использовали антирусский потенциал окраинных сепаратистских движений. И. Сталин, из которого сейчас лепят «русского патриота», говорил об этом вполне определенно: «Не забывайте, что если бы мы в тылу у Колчака, Деникина, Врангеля и Юденича не имели так называемых «инородцев»… которые подрывали тыл этих генералов… мы бы не сковырнули ни одного из этих генералов» («Доклад о национальных моментах в партийном и государственном строительстве», 23 апреля 1923 г.). Для подавления национального русского сопротивления (каковым, собственно, и было Белое движение) большевистский режим целенаправленно выращивал на национальных окраинах, и в первую очередь, на Кавказе, шовинистические группировки, рассчитывая впоследствии использовать их в качестве своеобразных ландскнехтов. Правда, порой эти комм-мутанты срывались с цепи – и тогда начинались весьма суровые «зачистки» (впрочем, это уже другая история). Эта схема не была свойственна исключительно только российским коммунистам: после 1945 г. подобные методы будет активно использовать в Югославии титоистский режим.
В 1991-93 гг., во время великой криминальной революции, комсомольско-партийная братва, нуждающаяся в новом «приводном ремне к массам», во многом повторила большевистские образцы 1918-1922 гг. С одной стороны – «ставка на сволочь», полукриминальное дегенеративное отребье «с мозгами барана, челюстями волка и моральным чувством протоплазмы» (И.Л. Солоневич), с другой – опора на антирусский шовинизм радикальных «нацменов». Начало 90-х дало целое соцветие такого рода этнополитических выродков, среди которых самым ярким стала дудаевская Чечня. Именно ее пример лучше прочих позволяет понять, как именно используется «инородческий» ресурс в вышеописанных целях:
1) Прежде всего, создается некий антирусский национальный политико-экономический заповедник. Это дело применительно к Чечне выполнил, в послевоенный период, еще верный ленинец Хрущев; с русскими, протестовавшими против этой акции, расправлялись беспощадно.
2) Накануне мобилизации «инородческого элемента», этому самому элементу дают возможность подкормиться за государственный счет. (Вспомним ЕБНа и его предложение брать суверенитету до отвала.)
3) Кульминация – «элемент» натравливается на русских. Опять-таки, пример Чечни прекрасно показывает, сколь успешно его можно использовать в деле геноцида русских и, соответственно, укрепления нынешнего антирусского режима.
Когда же проект становится слишком дорогим, или его потихоньку начинают перекупать иные заинтересованные лица, наступает четвертая фаза: 4) «Зачистка» с максимальным пропагандистским эффектом. Так в 1999-2000 гг. Путин стал героем-чеченоборцем.
Однако потребность в неких инородцах, которые бы, согласно сталинским заветам, подрывали тылы русского национального сопротивления, у режима осталась. Именно с этим связан, казалось бы, нелогичный факт: когда победа в Чечне была более-менее одержана (ценой крови русских солдат и офицеров), «федеральный центр» вновь передал Чечню в качестве своеобразного лена или феода вчерашним боевикам. То есть, говоря попросту, цикл повторяется, и сейчас кадыровская Чечня играет роль своеобразного религиозно-этнического резервуара, который будет открыт режимом в случае критической ситуации – для затопления русских регионов. Но это – так сказать, образцовый, авангардный проект. Как можно судить по походу Медведева в мечеть, режим постепенно начинает мобилизацию соответствующих религиозно-этнических ресурсов и раскручивание иных, аналогичных, схем.
Из чего следует малоутешительный вывод: то, что режим Россию буквально высосал (почему-то это состояние полного высасывания называется «финансовым кризисом») – это режимные коноводы поняли. Но никаких мер, кроме закручивания гаек, они применять не желают. И сейчас, понимая, что в самом ближайшем будущем Россию и, прежде всех прочих, русский народ ждут тяжелейшие потрясения, режим делает ставку на формирование в среде традиционно мусульманских нацменьшинств этакого корпуса ландскнехтов, которые должны будут давить русскую оппозицию. В буквальном смысле давить. Свой омоновец все-таки ненадежен. Если у него останется хоть крупица совести, то он встанет, в конце концов, на сторону своего народа. Если у него совести не будет, то хватит трусости для того, чтобы убежать, сообразив, что режим рушится и отыгрываться, в первую очередь, будут на нем. (А вспомнить есть что…) А вот ежели бы этакий мусульмано-кавказский корпус изобразить – это куда интереснее. Глядишь, на два-три года дольше можно будет нефть воровать.
Проблема кремлевских жителей заключается только в одном: слишком уж они основательно выжрали Россию. И именно в том системном кризисе (политическом, экономическом, духовном), который они сотворили, и лежит неминуемая смерть россиянского режима. И все мыслящие люди это понимают. В том числе, среди кавказцев и мусульман.
Надо отдать должное: не всех, но кое-кого на Кавказе история XX-XXI столетий кое-чему научила. Уроки оказались настолько хорошими, что общий язык тамошние националисты стали находить с русскими национал-монархистами. Тут, полагаю, нелишне процитировать несколько фрагментов из воспоминаний товарища председателя Главного совета союза русского народа, М.В. Назарова об его общении с известным чеченским писателем и общественным деятелем, А.Г. Авторхановым: «…русский империализм, – утверждал Авторханов, – в отличие от западного, не сводился к грабежам и насилию. Государственная тенденция была – сделать внешних иноземцев… одинаковыми подданными русского Царя… На Кавказе этот процесс обозначился, когда Россия призвала к участию в Государственной Думе представителей кавказских народов. Если бы этот процесс продолжался, как его заложили основатели Российской империи, все могло бы быть иначе...». И особенно примечательны слова, сказанные им Михаилу Викторовичу накануне возвращения последнего в Россию (1994 г.): «Россия демократическая и правовая будет привлекать все народы, которые входили в ее состав, может быть, за исключением Балтики… Но у нас только одна проблема: мы хотели бы внутри себя обойтись без московских надзирателей. Мы хотели бы полную внутреннюю свободу. Другое дело – наше дипломатическое м ровое пространство, хотя я говорю, конечно, только свое мнение. Я, чечен, стою на этой точке зрения и моя подпись для вступления Чечни в такую Россию всегда готова. В этом отношении я на тебя и на таких, как ты, возлагаю надежды, что вы возглавите такую Россию. При всём том, что я тебя критикую, желаю тебе успеха. Сейчас ты переезжаешь из Мюнхена в Москву, и я хотел бы, чтобы ты там более или менее активно вошел в политику. Это надо». И вот уже совсем недавно один мой хороший приятель рассказал о своем разговоре с двадцатидевятилетним сыном Аслана Масхадова, Анзором, который выражался даже еще более русофильски. Суть его взглядов свелась примерно к следующему: Чечня должна иметь внутреннее самоуправление по принципу «тейповой демократии» (а не партийной), входя в состав России. При этом Терское казачье войско должно быть восстановлено, поскольку «без казаков порядка не будет». Насколько я знаю, схожие мысли высказывал и Сулим Ямадаев.
Причины, побудившие, напр., Анзора Масхадова столь серьезно отойти от воззрений его отца, объективны и очевидны. Если человеку с интеллектом Авторханова они были ясны в начале 90-х, то тем кавказцам, у которых интеллекта меньше, они стали ясны только сейчас. А именно:
1) Мусульманские кавказские народы, сами по себе, неспособны жить мирно и зажиточно в отрыве от России. Это даже Кадыров, «простой деревенский парень», понял.
2) Далее возник вопрос относительно того, как именно жить с Россией вместе. Разумеется, «настоящему индейцу» ответ пришел в голову сразу: если уж жить вместе, так Россию и русских грабить. Чем «настоящие индейцы» самозабвенно и занимались. Но вот тут-то стали обнаруживаться некоторые нюансы, которые заставили многих из них переосмыслить свое место в этом мире. Нюанс первый: грабить можно до определенного предела, после которого система, на грабеже построенная, рухнет. Сейчас этот предел практически достигнут. И под обломками этой системы тем, кто к ее грабительским опытам был причастен, придется долго и громко пищать – пока не добьют из жалости. Нюанс второй: русские люди не раз показывали, что они способны давать отпор. Везде, от Харагуна до Кондопоги, где горные орлы переступали определенную черту, они получали по полной программе, и оставались в роли скулящих получателей до того момента, когда в дело не вмешивались режимные каратели. Сложение первого и второго нюансов приводит к не очень радужному выводу: режим скоро рухнет. И персональные его носители будут огребать по полной программе в масштабе всей России. И в этот раз уже не приедут мордовороты в синей форме, который вынут очередного орла из русских рук, в которых орлиные кости трещат весьма громко. Следовательно,
3) надо договариваться. Вот потому-то те, кто в 90-х гг. с автоматом лазал по горам в Чечне, вдруг стали вспоминать о том, что они всегда с казаками дружили и даже самую красивую девушку из своего рода выдавали замуж за терского казака, и ностальгировать по Империи, ну и т.д. Они хотят договориться. И не с режимной верхушкой, которая скоро уже сгинет, а с русским народом.
И вот тут-то и притаился едва ли не самый грандиозный облом для Кремля. Ибо к ужасу кремлевских жителей русские националисты также оказались готовы к диалогу с мусульмано-кавказскими общинами. Первым не нужна лишняя – русская – кровь. Вторые все больше склоняются к мысли, что лучше синица в руке, чем дышло во рту. Увидев столь безрадостную для кремлевского сообщества перспективу, и поспешил известный персонаж прискакать в мечеть и рассыпать там крупу в виде заявление о том, что он «окажет поддержку, в том числе и на уровне возможных изменений в законодательстве… в том числе и в области внедрения исламских экономических и финансовых моделей в России». Обладатели куриных мозгов на эту крупу и налетели, назвав ее «важной» и «знаковой». Режим же надеется, что новыми посулами, за счет русских, ему удастся купить себе что вроде «дикой дивизии», а точнее – мусульманских ландскнехтов, при помощи которых удастся еще некоторое время сидеть на хребте русской нации.
Что ж! Дальнейшие попытки реализовать исламско-кавказский проект в качестве средства подавления русского сопротивления, Кремль вряд ли оставит. Но чем дальше, тем больше режиму придется иметь дело со все более тухлым материалом. Ибо те, у кого голова на месте, уже понимают: договариваться нужно с самим русским народом. Кремль в этой схеме – третий лишний.
Димитрий Саввин