 |
 |
|
|
На днях завершился один из самых долгих процессов по печально известной 282-й статье – знаменитое уже «дело Душенова». Подробности судилища над одним из лидеров православных фундаменталистов достаточно подробно освещались в сетевых СМИ. Поэтому здесь я не буду распространяться ни о «дутости» процесса, ни о слабости аргументов обвинения, ни о чем-либо другом в этом роде, давно известном всем – за исключением тех, кто ничего знать не хочет. Полагаю, что вместо этого будет гораздо интереснее провести некоторое сравнение.
В прошлом году мой приятель и соратник Александр Яременко получил свой срок по той же 282-й статье. Срок, правда, условный, в 1 год (с годичным же испытательным сроком). Газету, которую издавал в Чите Союз Русского Народа, закрыли несколько раньше на основании той же статьи. Яременко – в прошлом офицер ГРУ, после отставки долгое время работал в Забайкальском Епархиальном Управлении. Создал на ровном месте епархиальное издание «Православное Забайкалье». Никаких преступлений за ним не водилось. В его защиту выступили многие свидетели, в том числе и известный актер, член «Справедливой России» Александр Михайлов. Последний о газете (за нее ведь условный год и влепили) отозвался так: она была «была рупором русского народа, она цементировала народ, справедливо подвергая критике власти и не допуская никаких оскорблений». Но, в конечном итоге, обвинительный приговор состоялся. По странной случайности, срок оказался как раз таким, о каком Яременко еще за год до решения суда, в приватных разговорах, предупреждали компетентные граждане.
При сопоставлении мы видим довольно много сходств в биографиях Душенова и Яременко. Оба офицеры в отставке. Оба в 90-е гг. работали в Епархиальных управлениях, оба были близки к своим правящим архиереям. И тот, и другой давным-давно попали в черные списки леволиберальных правозащитников. Наконец, материальное положение обоих на протяжении последних лет было очень непростым. Разница, в основном, состоит в том, что Яременко работал на региональном уровне, а Душенов – на всероссийском. Различие в масштабах было оценено федеральными судьями в 2 года, причем уже без всяких «условностей».
И так уж совпало, что возмездие нагнало еще одного персонажа из Читы, о котором я уже писал на АПН-СЗ. Герой одной из моих предыдущих колонок, напомню, был судим за то, что героиню той же колонки он избил, пытался задушить и немного обокрасть. В ходе суда выяснилось, что у столь колоритного персонажа было уже семь судимостей (кажется, за воровство). До суда он ходил под подпиской о невыезде, а потом свершилось правосудие... И вот тут-то несчастная гопническая душа заявила о своем полном раскаянии в содеянном. После чего получила год и два месяца условно и, добавив в свой послужной список восьмую судимость, счастливо отправилась отравлять людям жизнь дальше.
В итоге получилась интересная картинка: разницу в преступных деяниях уголовника-рецидивиста, покушавшегося на убийство, и отставного офицера, виновного в задевании чьих-то тонких антифашистских чувств, суд оценил в два месяца тюрьмы.
Впрочем, Петербург не далеко ушел от Читы. Не так давно городской суд осудил одного субъекта за нанесение побоев женщине. Всего таких «нанесений побоев» было четыре, в разное время. И вот злодей понес заслуженное наказание: приговорен к 130 часам общественных работ. (Душенова же отправляют на три года в колонию-поселение). Попробуем перевести 130 часов в дни гипотетического заключения: 130:8 (исходя из норм закона о труде) = 16, 25 дней. Чуть больше полумесяца. Эх, Константин Юрьевич, Константин Юрьевич! Что вы, в самом деле! Нет бы баб ногами бить, ну или там сумочки воровать – все-то вас тянет в издательскую деятельность. За газету-то с фильмом три года дают, а за избитую четыре раза женщину – полмесяца.
Впрочем, это еще не предел: тувинский милиционер, убивший семнадцатилетнего парня (по неосторожности, мол) и ранивший девушку, получил год и три месяца. С учетом весьма вероятного в данном случае условно-досрочного освобождения, время отсидки у него составит одну треть от душеновского срока.
И, наконец, для полноты картины, еще один приговор: в Иркутске к восьми годам и семи месяцам колонии общего режима приговорена убийца-каннибал Олеся Мостовщикова. По пьянке зверски убила подругу, а потом частично ее съела, не забыв малолетнего сына накормить человечиной.
Получается довольно интересная картинка: за издание националистической газеты регионального уровня на протяжении трех лет полагается год условно. За попытку убийства, насильственное удержание и т.п., при семи судимостях – год и два месяца условно. За убийство ментом несовершеннолетнего – год и три месяца. За типа антисемитский фильм – три года. За плевок в сотрудника милиции (дело Леонида Иконникова) – шесть лет колонии общего режима. Ну, а за убийство с отягчающими, с последующими людоедством – восемь лет и семь месяцев (плюс штраф). Выходит, разница между тем, кто плюнул в мента, и убийцей-людоедом, оценивается в два года семь месяцев…
Чтобы понять столь странную арифметику, лучше всего обратиться к классику, И.Л. Солоневичу и его «России в концлагере». А именно - к диалогу в гулаговкой теплушке между лагерником-рабочим и уркой:
«Рабочий замолкает. Другой голос с той же полки подхватывает тему:
- Воруют с трудящего человека последнее, а потом еще и корми их. Мало вас, сволочей, сажают.
- Нас действительно мало сажают, - спокойно парирует урка. - Вот вас много сажают. Ты, небось, лет на десять едешь, а я на три года. Ты на советскую власть на воле спину гнул за два фунта хлеба и в лагере за те же два фунта будешь гнуть. И подохнешь там к чертовой матери».
«Вот вас много сажают» - есть вещи, которые не меняются до тех пор, пока принципиально не сменится режим, что опять же невозможно без смены элиты. В РФ, после распада СССР, ничего подобного не произошло. И наглядно продемонстрированная выше специфическая арифметика это наглядно демонстрирует. Ведь и Яременко, и Душенов, и Иконников - они же все «контрреволюция», «контра», «классовый враг»! А читинский уродец, описанный мной, или иркутская упыриха - они не «контра», а «социально близкие». Их не то чтобы даже жалеют, их просто не замечают, ибо они существенной угрозы для режима не несут. А судьбы маленьких людей - это ведь такие мелочи, когда речь идет о мировой революции, или о суверенной сырьевой клептократии. «Тараканов испугались?» – с таким презрительным вопросом обратился к своим подельникам Сталин, когда те (даже эта публика!) ужаснулись преступлениям так называемой «коллективизации». Гэбэшно-комсомольская братва урок вождя усвоила и «тараканов» не боится. Мало ли, едят они друг друга. А вот если фильм снимут – это уже серьезно! Надо давить!
И давят. Происходящее, однако, столь очевидно напоминает времена не столь отдаленные, что заговорила даже такая «валаамова ослица», как леволиберальные правозащитники. Так, Лев Левинсон, все 90-е провоевавший с «мракобесием» РПЦ МП, неожиданно заступился за черносотенца Душенова, заявив, что 282-я статья и сопутствующие ей «антиэкстремистские» статьи – «это чисто идеологические карательные меры… современный аналог статьи 58 сталинского УК, каравшей за контрреволюционные преступления, и статьи 70 УК РСФСР, по которой сажали за антисоветизм». Подобное заявление со стороны г-на Левинсона - это уже своеобразная веха времени! Честно говоря, до недавнего времени трудно было вообразить столь немыслимый сюжет, в ходе которого Левинсон и Душенов, пусть и без всяких взаимных симпатий и с массой оговорок, но все-таки оказались бы по одну сторону баррикад. (Хотя на самом деле такой примечательный поворот не является чем-то небывалым, схожие прецеденты можно было наблюдать и среди диссидентов в СССР в 60-80-е гг.) Так что, быть может, ГУЛАГ будет с нами не навсегда…
Димитрий Саввин