АПН
ГЛАВНАЯ НОВОСТИ ПУБЛИКАЦИИ МНЕНИЯ АВТОРЫ ТЕМЫ
Воскресенье, 24 ноября 2024 » Расширенный поиск
МНЕНИЯ » Версия для печати
2012-12-04 Дмитрий Жвания:
Актуальность национал-большевизма
Тезисы выступления на конференции "Другая Россия: очертания будущего", 28.11. 2012 г., Санкт-Петербург

Лет пять назад московский левый активист Илья Будрайтскис, желая доказать мне, что у Национал-большевистской партии нет идеологии, сослался на один свой разговор с каким-то нацболом. «Я его спрашиваю “Так что же такое национал-большевизм? В чём заключается его идеология?” А он мне: “Национал-большевизм… национал-большевизм – это порыв!”» С точки зрения человека, выросшего в классической левой традиции, такой ответ – показатель несерьёзного подхода к идеологии – доведённый до крайности политический импрессионизм.

Однако, если выйти за рамки банального подхода к идеологии (как к чётко оформленной доктрине), определение «национал-большевизм – это порыв» будет весьма ёмким и точным. Национал-большевизм – это не система типа троцкизма или – шире – марксизма. Национал-большевизм – это постоянный поиск, а поиск невозможен без порыва. Я сейчас обхожу стороной философию жизненного порыва Анри Бергсона, несмотря на то, что она оказала сильное влияние на ранний итальянский фашизм и романский национал-большевизм. Под порывом я подразумеваю реализацию энергии. То есть – действие.

Национал-большевиков упрекают в частой смене политических ориентиров. На этот упрёк очень хорошо ответил Жорж Валуа, который начинал как анархист, потом был монархистом – соратником лидера “Action française” («Французского действия») Шарля Морраса, затем – организовал партию с говорящим названием “Faisceau” («Связка», «Сноп» - её активисты носили синие рубашки), а конце жизни стал синдикалистом, республиканцем и участником Сопротивления: «Я менялся в деталях, а в основном оставался верен себе».

С кем бы ни сотрудничали национал-большевики, какие бы тактические цели они не преследовали, они всегда «в целом оставались верными себе». О чём это говорит? О том, что национал-большевизм обладает свойством, которое важнее программ и идеологий – собственным стилем. А нервом национал-большевистского стиля является тот самый порыв. Порыв ни в коем случае нельзя путать с метаниями. Порыв отличается от метаний в той же степени, в которой марш бросок армейского взвода, поднятого по тревоге, отличается от переполоха в курятнике, когда туда нагрянул лис. Порыв – это проявление мужественности, а метания – женственности, феминного начала, которое есть в каждом из нас независимо от пола. Феминное начало сейчас довлеет над миром.

Однако было бы ошибкой говорить, что национал-большевики в принципе не имеют идеологии в строгом значении этого слова. Имеют. Просто это очень разноплановая идеология. Ведь национал-большевизм – это «третий путь», который находят, идя, как справа, так и слева. Жорж Валуа пришёл на национал-большевистские позиции справа, а Жак Дорио – слева. Правда, Дорио так сильно загнул направо, что стал пособником нацистов и даже воевал на Восточном фронте в составе Легиона французских добровольцев. В то время как Жоржа Валуа нацисты заточили в концентрационный лагерь, где он умер от голода и болезней. Один из основателей Итальянской коммунистической партии Никола Бомбаччи помогал Бенито Муссолини возрождать идеи раннего фашизм в «республике Сало». Именно он стал секретарём Республиканской фашистской партии. Перед расстрелом, а расстреляли его коммунистические партизаны, он вскинул руку со сжатым кулаком и крикнул: «Да здравствует социализм!» Есть версии национал-большевизма, которые органически выросли в стороне, как от правого радикализма, так и от левого. Это - концепции Эрнста Никиша и Эрнста Юнгера.

Существует мнение, что в национал-большевизме объединяются идея национального освобождения с идеей социального освобождения. Это определение правильно, но слишком общо. Исходя из этой позиции получается, что все фронты национального освобождения в Третьем мире – по сути национал-большевистские. А это не так. Стиль национал-освободительных фронтов отличается от национал-большевистского. Национал-большевизм заявил о себе в тех странах, которые принято называть «великими державами»: в Германии, во Франции, в России. У этой закономерности есть своё объяснение, на которой я сейчас не буду останавливаться. Так или иначе, национал-большевизм – это европейское детище, европейский феномен. Недаром тот же Жорж Валуа настаивал на необходимости «творческой революции», которая «спасёт гегемонию старой Европы».

В настоящее время, когда глобализм разрушает национальные индустрии, борьба за национальное возрождение полностью совпадает с борьбой за социальное освобождение. Это не абстрактные умствования, а ежедневная практика социальной борьбы в Европе. Взять, например, ситуацию, которая ныне разворачивается на заводах итальянской металлургической компании ILVA. Рабочие борются не за повышение заработной платы, а против закрытия предприятий, которое обернётся не только ликвидацией 20000 рабочих мест, но и потерей Италией европейского лидерства в области металлургии. 27 ноября рабочие завода ILVA в Генуе, протестуя против завода это фирмы в Таранто, перекрыли на час въезд и выезд из города, а затем вернулись на предприятие и, как и их коллеги в Таранто за день до этого, оккупировали его. И такие действия итальянские рабочие предпринимают постоянно. Буржуазия зарывает предприятия, а рабочие борются за их сохранение.

В России как нигде остро проявляется пагубность глобализма. Созданная многими поколениями людей мощная индустрия разрушается. Миллионы людей оказываются без работы. Заводские цеха либо сносятся, либо превращаются в бизнес-центры, где люди занимаются бессмысленным перекладыванием бумаг. Разрушается даже оборонное производство, что угрожает обороноспособности страны. Поэтому борьба за сохранение производства в России – это ещё и борьба за её безопасность.

Поэтому партия «Другая Россия» вовремя совершила «левый поворот». Этот поворот – органическое продолжение «линии масс» ранней НБП. Однако поднимать рабочий вопрос национал-большевикам следует иначе, чем традиционным левым. Конечно, борьба за повышение заработной платы и социальный пакет очень важна. Но надо идти дальше. Подходить к проблеме как бытийной, противопоставляя друг другу мир спекуляции и мир работы. И здесь следует вспомнить об идеях Эрнста Юнгера, который доказывал, что работа – это не просто некая деятельность, это – особый вид бытия. Недаром рабочие, которые оккупировали в Таранто предприятие ILVA, вывесили баннер с надписью «Без работы нет никакого будущего». Борьба за сохранение производства – это борьба за жизнь и за наделение её смыслом.

Дмитрий Жвания

ГЛАВНЫЕ ТЕМЫ » Все темы
День грядущий
ПОЛЕМИКА
2011-04-18 Мухаммад Амин Маджумдер:
Мозговой шторм. Подобные экстремистские организации не имеют право на существование в нашем российском обществе. Конечно, мы положительно к этому отнеслись. Мы давно проявляли эту инициативу. Надеюсь, что активисты ДПНИ не смогут создать подобную организацию под новым названием.