 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Вторник, 23 апреля 2024 | » Расширенный поиск |
 Главные русские журналисты - нацист Стешин и Коц, как с этим жить?
Критики нашего голосования говорят, что оно с самого начала было нечестным, потому что ну что это такое — все журналисты идут в списке по одному, и только Стешин и Коц номинированы вдвоем. - Комментирует постоянно перебегавший от кремляди к либерастам и обратно, а в итоге смывшийся в Швейцарию журналист Олег Кашин победу на организованном им голосовании "Журналист года" военных корреспондентов "Комсомольской Правды" Дмитрия Стешина и Александра Коца. - Надо было, говорят критики, их тоже номинировать по отдельности — тогда бы их результат был бы не таким шокирующим. Да-да, конечно. Скажи мне, деточка, кого ты больше любишь — Ильфа или Петрова. Стешин и Коц — это именно что один автор; то есть вроде бы даже Стешин сам пишет в «Комсомольской правде» какие-то колонки, но они теряются на фоне Скойбеды, а вот фронтовые репортажи — там они всегда вдвоем, и мы не знаем, кого в этих репортажах больше, Коца или Стешина, да и важно ли это знать? «Эдмонд бегает по редакциям, а Жюль стережет рукопись, чтобы не украли знакомые». О Коце можно рассказать только коротко. Что я о нем знаю — он родился и вырос в «Комсомольской правде». С одна тысяча девятьсот черт знает какого года в пятничной «Комсомольской правде» (тогда ее называли «толстушка», потом это перестало нравиться маркетингу, и теперь ее называют «еженедельник») на второй полосе была рубрика «Люди, которые нас удивили» — такой таблоидный стандарт откуда-то с Запада, что-то типа: «Борис Ельцин. Напился в Берлине и дирижировал оркестром. Дядя Боря, вы в говно!» Вел рубрику такой Игорь Коц, заслуженный ветеран еще досунгоркинской КП, боюсь соврать, но то ли замглавного, то ли ответственный секретарь. Вот сколько себя помню, он эту рубрику и вел, писал ли что-то еще — не знаю, то есть наверняка писал, но моя память этого не зафиксировала, и единственный большой его текст, который я помню — это уже совсем недавно, в августе 2008 года, когда была война в Грузии, и Игорь Коц в «Комсомольской правде» на двух полосах очень пронзительно и трогательно писал, как его сына журналиста ранило в Цхинвале, и как взаимовыручка осетинских ополченцев, российских журналистов и российских военных спасла ему жизнь, и его доставили в Москву, и теперь оперируют. Собственно, из той статьи я узнал, что у Коца есть сын, а теперь, когда я пересказываю ту историю, я догадываюсь, что, наверное, жизнь Коцу-сыну тогда спас как раз Дмитрий Стешин, потому что с тех пор их фамилии в газете всегда только вместе — Ливия, Сирия, теперь весь год Донбасс. Я легко могу представить себе, что в их дуэте основную работу делает Коц, и что все тексты пишет Коц, но при этом не могу отделаться от сложившегося когда-то представления, что Коц — это сын Коца, и с ним такой дядька Стешин. И поэтому давайте про дядьку; это в любом случае человек, про которого надо будет писать книги и снимать кино, человек легендарный, смыслообразующий и какой угодно еще. Но когда я впервые услышал его имя, ничего смыслообразующего в нем еще не было. В 2001-03 я работал в калининградской «Комсомольской правде»; кто работал в региональных редакциях больших СМИ, тот знает, что это такое. Вы можете сколько угодно конкурировать с местной прессой, завоевывать влияние, внимание аудитории, любовь ньюсмейкеров (тоже, наверное, важно сказать — это было начало нулевых, то есть тотальных «договоров информационной поддержки» с местными правительствами еще не было, зато была розничная джинса, которая жизни простых корреспондентов никак не касалась и в известной мере гарантировала недостижимую по нынешним временам свободу слова) и прочее, но для московского офиса вы всегда будете просто строчкой в сводной таблице, и это если не считать того, что по умолчанию к вам относятся как к провинциальным недоумкам. Репутацию недоумков, кстати, терпеть несложно, а быть строчкой в таблице довольно неприятно, особенно если тебе постоянно ставят в пример верхнюю строчку, которую в те времена занимала петербургская «Комсомолка» и персонально Стешин, уж не знаю, кто он там тогда был, редактор или просто главное золотое перо. В Петербурге еще с как минимум невзоровских времен — особая традиция и особая культура местных СМИ, в наше время ее хранителем и хедлайнером была «Фонтанка» и АЖУР, то есть вот это «наш корреспондент приехал на место трагедии за несколько минут до милицейского наряда, и фрагменты мозга на лезвии топора еще не успели остыть»; судя по тому, что нам ставили Стешина в пример именно в таком контексте, ему удавалось конкурировать с АЖУРом как минимум на равных, и поэтому я не удивился, когда через какое-то очень короткое время его забрали в московскую редакцию, где он, наверное, тоже стал золотым пером, но я газету уже не читал, и за Стешиным следил уже по его ЖЖ, а ЖЖ у него был как раз такой, что за ним хотелось следить. Первично даже было не то, что он настоящий такой нацист, хотя это тоже, конечно; когда знаменитая женщина Бакушинская облила вином знаменитого консервативного публициста Максима Соколова, и ее за это уволили из «Известий», в ЖЖ много писали про Бакушинскую, и Стешин писал, что когда она работала в «Комсомольской правде», она постоянно жаловалась начальству на то, что Стешин фашист, поэтому его коллегам приходилось, если они встречали его при ней, приветствовать его не обычными зигами, а сдержанными нижними. В таком изложении образ Стешина мне показался даже симпатичным, я стал читать его дальше, быстро выяснилось, что вся его жизнь вне редакции связана с лесом — он и черный копатель, и экстремальный выживальщик и даже родновер. О родноверстве он писал, что смеется над христианами, которым для веры нужны написанные какими-то левыми людьми книги — у родновера вместо этих книг лес, он приходит в лес и разговаривает со своими богами напрямую. Своего маленького сына Стешин водил с собой в лес экстремально выживать вдвоем, радовался, когда тот правильно обращался с ножом. У сына были красные резиновые сапожки, и Стешин фотографировал его в них на фоне константинвасильевских пейзажей и называл княжичем. Кстати, когда была история с похищением всех существующих картин Васильева, Стешин был первым журналистом, который их нашел, насколько понимаю, как раз по родноверской линии — Васильев главный художник для этой социальной группы, и какие-то богатые и вооруженные родноверы забрали все картины себе, чтобы устроить из них то ли музей, то ли храм; что сейчас с картинами, не знаю. Васильева, кстати, я и сам люблю. А с черным копательством главная интрига — это уже как раз 2009 год, убийство Маркелова и Бабуровой и дело Тихонова-Хасис; в советских детективах был такой штамп, что бывают свидетели, которые хуже обвиняемых — тех-то хотя бы можно посадить, а этот смеется тебе на допросе в лицо, а у тебя против него ничего и нет. В, дурацкая формулировка, но как иначе — околоантифашистских кругах тех лет по поводу Стешина существовал именно такой консенсус, то есть вот да, все понимают, что он как-то причастен, но доказать никто не может, поэтому оставалось только передавать друг другу утекшие от следователей или от потерпевших, то есть тоже от следователей, сведения, что старинные пистолеты и пулеметы Никите Тихонову из лесу приносил откопавший их там Стешин, и что после убийства адвоката и журналистки Тихонов свое оружие и одежду хранил у Стешина на балконе. В конце 2009 года анархисты били стекла в офисе «Комсомольской правды» — это уже было адресно по поводу Стешина. Я об этом писал тогда, что-то типа того, что ну а как иначе, у нас главная газета страны — настоящая нацистская помойка, а мы этот важный факт все игнорируем, вообще никто об этом не пишет и не разговаривает. Я тогда рассорился с некоторыми своими знакомыми, которые восприняли мое выступление как донос на Стешина, но нет же, доносом было бы что-нибудь вроде «Комсомолочка, дорогая-любимая, обрати внимание на фашиста в своем коллективе», а я хотел сказать, наоборот, обществу, людям — смотрите, мол, вы живете с нацистской помойкой в роли главной национальной газеты, давайте это обсудим. Сейчас, когда Тихонов и Хасис давно сидят, и судят Горячева, и всем уже известно о Симунине и о том, что такое был БОРН; сейчас, когда Стешин в отличие от всех остальных людей своего круга максимально расцвел, я уже не готов соглашаться с версией пятилетней давности насчет того, что вот повезло ему ускользнуть от следствия и не стать его фигурантом. Это, извините, в правовых государствах людям удается ускользать от тюрьмы за недоказанностью. Как говорится, ближайший честный суд в Хельсинки, и если у человека сажают всех друзей, а сам он при этом ладно остается на свободе, но совершает серию карьерных подвигов и превращается в суперзвезду — ну слушайте, ну мы же здесь все взрослые люди, правда же? Надеюсь, я понятно объяснил сейчас, что Стешин зло, настоящее дистиллированное зло. На случай (а мне это свойственно), если я сам решу в этом усомниться, у меня есть набор эпизодов моих личных заочных отношений со Стешиным — это и угрозы физической расправы с его стороны, и его показания по моему делу, что он сожалеет, что покушался на мою жизнь не он, и его статья «Черные вихри журналиста Кашина» в «Комсомольской правде» в ноябре 2010 года — кажется, единственное в те дни прямое высказывание публичного человека на тему того, что арматурой по голове я получил заслуженно и справедливо. То есть даже если мне захочется понять, простить и полюбить Стешина, мне это будет сделать трудно хотя бы по формальным признакам. И, я думаю, очень хорошо, что у меня стоит такая защита от «полюбить Стешина», потому что без нее текст о нем был бы вполне восторженным. Это человек — да, очевидно, не вполне психически здоровый, но в современной России это вообще ничего не значащий ярлык, у нас тут у многих с клыков слюна капает, но ведь живем как-то. Редкий человек на «той стороне», чья деятельность полностью соответствует его убеждениям и ценностям. Один из немногих настоящих бенефициаров путинской России, потому что настоящий успех — это не когда деньги, а когда твоя идеология побеждает, когда твои мечты сбываются не в формате «я хочу миллион», а в формате «много лет мы ждали этого исторического часа». Он ждал, он дождался. Когда место Путина займет Ходорковский, Скойбеда напишет колонку о том, как она ждала его из тюрьмы, а Стешин уйдет в лес — домой. Он же и в московской журналистике на самом-то деле — как в лесу, дикий человек, для которого все эти сунгоркины и путины — ну вот просто такой элемент ландшафта, пригодный для того, чтобы использовать его в своих, назовем их родноверскими, целях. Мужичок с топором в рукаве, внешне немного похожий на Яроша. Таким мог бы быть русский Кадыров, если бы русский Кадыров был возможен, и кстати — среди тех, кого пугает нацизм Стешина, нет ли таких, кого восхищала бы харизма Кадырова и его инстаграм? Я знаю таких глянцевых людей, и когда они восхищаются Кадыровым, мне для симметрии хочется восхититься Стешиным (но потом я вспоминаю, что он мне враг, и что это подтверждено документально). Я не люблю Стешина, но я рад, что он победил в нашем голосовании. Если бы в нем победил Азар, это было бы просто еще одно голосование про журналиста года, в котором победил бы Азар — и все. А так —вот, интрига. Кстати, в этом году уже была журналистская премия, в которой я был рад тому, что Азар в ней не победил, сейчас объясню, это, по-моему, важная история. Премия называлась «Политпросвет», и ее главный итог для себя я подвел сразу же, как только опубликовали ее огромный лонг-лист. Там были все, там была Баронова, там был Кермлин, то есть вообще все-все, кто в прошлом году что-то писал о политике. Не было только меня; то есть это мне так показалось, что не было только меня, так-то, конечно, там много кого не было — Скойбеды не было, того же Стешина, Прилепина с Шаргуновым, Проханова, Старикова какого-нибудь, то есть премия не претендовала на универсальность, а наоборот (лонг-лист-то огромный) очерчивала круг приличных людей, которые пишут о политике. Я регулярно себя обнаруживаю вне круга приличных людей, пишущих о политике, и пора бы, наверное, привыкнуть, но каждый раз вздрагиваю — ну как так, пишу три раза в неделю, выражение «почитайте свежего» в бумажной прессе цитируют как модный мем, западная пресса ссылается, Медиалогия каждый месяц, «Слону» посещаемость делаю, еще что-то — но все равно «туда» меня не пустят никогда. Вот такой у меня был вывод по ознакомлении с лонг-листом премии «Политпросвет», и, поскольку как раз в то время все сходили с ума по Азару, я уныло думал, что вот сейчас премию получит Азар, реально ее заслуживающий, и этот факт придаст еще больше веса каноническому списку приличных людей, в который никогда не пустят меня. Так я думал, думал, думал до тех пор, пока премию не вручили — главным ее получателем оказался не Азар (его отметили только коллективным спецпризом со всей бывшей «Лентой»), а, прости Господи, социолог Гудков из Левады, то есть это социолог Гудков по итогам сезона 2013-14 года оказался главным русским политическим журналистом по версии приличных людей, и это меня успокоило и обрадовало в том смысле, что хорошо-хорошо, дорогие приличные люди, живите дальше в своем космосе и не забывайте принять таблеточку в назначенный час. Я меньше всего думал о нашем голосовании как об альтернативе «Политпросвету», но вот этот итог со Стешиным и Коцем привел меня именно к такому выводу. Были слухи о голосовании ботов, совершенно точно была агитация на сверхпопулярном сайте КП и в пабликах Новороссии в ВК, и сам Стешин агитировал за себя на бородаевском «День-ТВ» — ну и нет в этом ничего страшного, все могли агитировать за кого угодно, за Азара и Олевского агитировал сайт «Эха», тоже вполне популярный. Нет, это голосование (ок — нам просто повезло, закономерности здесь пока нет) адекватно отражает ситуацию, которая заключается в том, что по итогам военного 2014 года главными русскими журналистами оказались специальные корреспонденты «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин и Александр Коц. «И решительно непонятно, как нам теперь с этим жить». Комментарий "АПН Северо-Запад": Жизнь Коца и ещё нескольких журналистов во время Пятидевной войны спас майор Александр Ветчинов, посмертно получивий звание Герой России. Это надо знать. А вообще услышать от Кашина, что ты нацист, - это скорее комплимент, но победа Стешина (кстати, православного, а не родновера) и Коца совершенно заслуженная. |
 Мозговой шторм. Подобные экстремистские организации не имеют право на существование в нашем российском обществе. Конечно, мы положительно к этому отнеслись. Мы давно проявляли эту инициативу. Надеюсь, что активисты ДПНИ не смогут создать подобную организацию под новым названием. |
| Copyright © 2006-2019 «Агентство Политических Новостей Северо-Запад» При полном или частичном использовании материалов, ссылка на "АПН Северо-Запад" обязательна |
