 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Четверг, 21 ноября 2024 | » Расширенный поиск |
 Новороссии нужен выход к морю и промышленность Мариуполя и Харькова
Нацбол из Петербурга Андрей Милюк, занимавшийся в последние месяцы созданием отделения партии "Другая Россия" и отряда добровольцев в Донецкой Народной республике, рассказал в интервью корреспонденту журнала gorod812 Антону Мухину о текущей ситуации в Новороссии. – Как можно от вас добровольцем поехать? Просто прийти, сказать: «Я хочу», и вы отправите? – Да. Человек связывается с нами, ему объясняют, как доехать, где переночевать. Обычно едут до Ростова, оттуда несколько раз в день ходят автобусы в Донецк. Там мы его встретим и направим в подразделение. – Через границу переехать проблем нет? – Нет. Хотя все понимают, кто куда едет, потому что те, кто воюет, едут в «горках» – это такой вид камуфляжа, который в Новороссии наиболее популярен. Когда едут обратно, тоже легко пропускают, но тщательно обыскивают. – Всех выпускают? А вдруг доброволец бежал с поля боя? Вообще, легко добровольцу со службы уйти? – Легко. Раньше вообще служили без оформления, сейчас есть тенденция по упорядочению. Каждый приезжающий заключает контракт с Министерством обороны, но достаточно либеральный. По этому контракту всегда можно написать заявление об уходе. – В партийном отделении, которое вы хотели создать, были русские партийцы или местные? – Русские. Мы открыли штаб на главной улице, развесили баннеры, внутри большая лимонка была нарисована. Интерес местных был огромный. Они открыты для агитации, наши партийные идеи воспринимают хорошо. Кто-то вообще считал, что это вербовочный пункт. Военные приходили, говорили: я в таком-то подразделении служу, а вы куда набираете? Какие у вас условия службы? – А чем условия службы в разных подразделениях отличаются? – Организационными моментами. Как поставлено снабжение, какое отношение командования. Переход из одного отряда в другой там очень распространен. – У каждого отряда свое собственное снабжение? – Министерство обороны выделяет минимальное содержание, поэтому каждый командир ищет дополнительные ресурсы. Нужны самые банальные вещи вплоть до сигарет, которые кажутся мелочью, но без которых невозможно воевать и на которые уходит уйма денег. За оружием ездили в Дебальцево, там его очень много было. Люди из отрядов приезжали туда на машинах и брали, что могли увезти. – То есть у отрядов есть собственные спонсоры? – Кто-то работает с гуманитарщиками, кто-то пытается свой бизнес организовать, везде по-разному. – Какой бизнес? – Там же много предприятий, закрывшихся из-за войны, сейчас их пытаются запустить. – Этим командиры отрядов занимаются? – Может, командир. Может, в штате у него кто-то для этого есть. Где как. – Много добровольцев вы отправили на Донбасс? – Год назад мы создали движение «Интербригады», через которое прошло около 1,5 тысячи человек. Недавно сформировали свой собственный отряд – «Харьковская республика», в нем пока человек 30. – Как выглядит социальный портрет добровольца? – Совершенно разные люди. Первый вариант – взрослые мужики с опытом боевых действий в конфликтах начала 90-х либо в Чечне. Второй вариант – люди средних лет, которые поддерживают идею Новороссии и хотят за нее воевать, но без боевого опыта. Много бывших сотрудников правоохранительных органов, молодежи не так много. – Женщины есть? – Мало. В основном, если едут, то медсестрами. Женщин-бойцов очень мало встречал. Хотя Наташа Чернова, которую вместе со мной задержали, приехала воевать и воевала в Луганске. – Добровольческие подразделения делятся по каким-то признакам – идеологическим, национальным и так далее? – Есть только один такой пример: подразделение Мозгового – это коммунисты. Остальные никак не делятся. Например, есть казачье подразделение в ДНР, там много казаков, но подавляющее большинство бойцов не казаки. Есть Русская православная армия, но я не думаю, что все православные идут туда. Кургинян снабжал какое-то подразделение, но едва ли там много его сторонников. А сейчас идет процесс обригаживания, когда вместо именных подразделений создаются обезличенные бригады. А все крупные именные подразделения, которые невозможно обригадить – «Восток», «Спарта», «Сомали» и так далее, – впихивают в республиканскую гвардию. – Полевые командиры, наверное, не очень хотят в бригады. – Это добровольно-принудительный процесс. Тех, кого не удается встроить в бригады, записывают в гвардию. Впрочем, отряды в любом случае сохраняют командиров и внутреннюю самостоятельность. Если какой-то отряд выйдет из-под контроля, приедут невежливые люди и всех разоружат. Но вообще в ДНР анархии гораздо меньше, чем в ЛНР. – Почему? – Сложно сказать, так исторически сложилось. Там есть Плотницкий, который контролирует часть территории, есть казаки Козицина, которые не очень хотят кому-то подчиняться, есть Мозговой, который тоже независим. У властей ЛНР недостаточно сил, чтобы подмять всех под себя. – Так что с вами случилось в Донецке-то? – Мы хотели создать там наше отделение, зарегистрировать общественную организацию «Другая Россия». Офис мы открыли 24 апреля, приурочив это к большому рок-концерту, туда много российских музыкантов приехало, Чичерина. Уже 1 мая нас задержало МГБ, а 6 мая обыскивали нашу квартиру и офис. – И что вам говорили? – Что вы нам, ребята, здесь не нужны. Езжайте обратно. Мы вас не можем контролировать, вы с нами не сотрудничаете, не надо в нашу внутреннюю политику вмешиваться. – А какая у них внутренняя политика? – У них нет партий, так как не принята Конституция, есть общественные организации. Две условные партии власти – «Донецкая республика» и «Свободный Донбасс», одна контролируется Захарченко (глава правительства ДНР. – А.М.), другая – Пургиным (глава парламента ДНР. – А.М.), они между собой поделили парламент, и есть компартия Литвинова. Она не входит в парламент, но он сам избрался по спискам одной из партий власти. Если объяснять это в терминах российских реалий, то первые две – как ЕР и СР, ну и коммунисты как коммунисты. Но мы не собирались влезать в их внутреннюю политику. – В МГБ сидят люди, которые работали там всю жизнь, или это наши фээсбэшники? – По сути – да, это бывшие сотрудники СБУ. Я их прямо спрашивал: вы в СБУ работали до Русской весны? Они говорят: нет, но в близкой структуре. А наша девушка Ира Воронцова, которую они тоже допрашивали, на них посильнее надавила, и они сказали: да, в СБУ. – Наших фээсбэшников вы там видели? – Там – нет, только на границе уже. Но понятно, что взаимодействие есть и инициатива давить нас – не местная, а инструкция из Москвы. – Они вас подержали и выдворили? – Все сделали с дешевым понтом: завязали глаза, надели наручники и довезли до самой границы. А наши пограничники вызвали ФСБ, еще часов пять фээсбэшники от нас допытывались, за что нас выдворили. – Ваш офис в Донецке закрыт? – Он не работает. Сейчас они ищут других нацболов, которых еще не успели выдворить. Что будет дальше – непонятно. Наши ребята намерены продолжить деятельность, сейчас они начинают продвигать инициативу «Харьков, восстань!» – Это что значит? – Значит, что нужно наступление на Харьков. Многие забыли, что за территорией Новороссии находится территория, населенная людьми, которые страдают под оккупацией. В Харькове при СБУ есть небольшой концлагерь, в котором содержится около 500 заключенных и военнопленных, их там пытают. Единственный способ решить эту проблему – взять Харьков. Потом Киев. Значительное число ополченцев считают, что эта война не будет закончена, пока не будет взят Киев. – А Минские соглашения, которые все подписали, как же? – Это перемирие. Есть объективный процессы – слишком много всего произошло, слишком много людей убито, чтобы можно было сейчас взять и помириться. – Если на территории Крыма или Донбасса население в той или иной степени ориентировано пророссийски, то ближе к Киеву сепаратисты не будут встречать никакой поддержки местных жителей. В таких условиях продвижение вглубь Украины вряд ли возможно. – С одной стороны – да. Но ведь чем больше будет Новороссия, тем больше у нее будет сил. И если Киев не может справиться с двумя областями, что он станет делать, когда их будет восемь, а граница пройдет по Днепру? – У Новороссии есть военный потенциал для продолжения войны? – Сложно сказать. Время играет против Новороссии, Киев может позволить себе выставить больше солдат, провести еще призыв. Но я думаю, Россия рано или поздно будет открыто втянута в этот конфликт. – По-моему, Путин не хочет дальнейшего расширения границ Новороссии. – Да. Но не все зависит от Путина. Есть объективные предпосылки для продолжения войны. – Вы думаете, боевые действия возобновятся? – В ДНР очень многие так думают. Называются даже конкретные даты, когда это должно произойти. – У людей в ДНР нет усталости от войны? – Какая-то усталость есть. Но большинство войну поддерживают и воспринимают ее как национально-освободительную. Они хотят жить в Русском мире. У многих ополченцев ведь на территориях, контролируемых украинцами, остались семьи. А те, кто живет в прифронтовой полосе с другой стороны, ждут прихода ополченцев и видят в них освободителей от оккупации. Сначала они говорят: «Лишь бы не было войны», потом к ним приходят украинские войска, которые ведут себя как оккупанты, – там действительно грабежи и изнасилования, российская пропаганда на 80% верна. – А со стороны ополченцев нет грабежей и насилия? – Нет. Если такое случается, это экстраординарные случаи, они расследуются. Ведь ополченцы освобождают свою землю. – Украинцы тоже защищают свою землю. – Они считают всех местных пособниками колорадов и относятся к ним соответствующе. – Если политические элиты Новороссии ориентируются на Москву, а Москва хочет придерживаться Минских соглашений, то ваши призывы идти на Харьков действительно являются для них подрывной деятельностью. – Я бы так не сказал. Идея замирения не пользуется поддержкой, сторонников войны больше. И нельзя сказать, что Россия однозначно за мир. Думаю, в Кремле разные точки зрения есть на этот счет. – Кремль добился всего, чего хотел. Дальнейшее продолжение войны – это ненужное ухудшение отношений с Западом. – Если Новороссия останется в нынешних границах, она экономически не выживет. В нее будут вбухиваться огромное количество федеральных денег, как в Чечню. Новороссии нужен выход к морю, надо захватить Мариуполь, захватить Харьков как промышленный центр. Я думаю, Захарченко неохотно проводит кремлевскую линию и старается от нее отбрыкнуться. Потому что любые договоренности с Киевом – это договоренности с врагом. В любом случае возврата к прежним отношениям с Западом не будет. Запад не позволит появиться альтернативному центру силы в лице России. – Кремль наверняка должен опасаться массового возвращения в Россию добровольцев, которые научились убивать, имеют лидеров и сформировавшиеся политические взгляды. – Такие опасения с его стороны возможны. Кремль пытается вести учет всех добровольцев. Не думаю, что дойдет до возбуждения дел о наемничестве, как этого хотят наши либералы, но в целом – да, они хотят иметь контроль. Но я бы на их месте опасался другого. На Украине в уменьшенном масштабе происходит то, что может произойти в России. Думаю, появление территориального батальона «Нева», который будет состоять из российских правых и сражаться против ватников и колорадов, – это реальность нескольких лет. – Так националисты же сами и есть ватники и колорады. – Правые по отношению к Русской весне разделились. Большое число русских правых воюют на стороне украинцев. Я встречал ополченцев, которые говорили, что знакомые воюют по ту сторону фронта в каком-нибудь «Азове». – С правыми, которые сражаются за Русский мир, понятно. А какая мотивация у правых, которые за украинцев? – Не знаю, наверное, братья-славяне воюют против коммунистической угрозы. – И с какой стороны фронта больше русских правых? – Кто где воюет, не знаю, а идеологически они пополам поделились. За Украину воюют и сторонники Адольфа Алоизовича, и прозападные национал-демократы, потому что они считают, что она выбрала западный путь развития. Даже в рамках одной организации могут быть полярные точки зрения, поэтому некоторые правые лидеры предпочитают не комментировать эту тему, чтобы не спровоцировать раскол. Ну и есть третьи, которые говорят: братья-славяне по наущению евреев убивают друг друга, поэтому войну надо кончать. – Украинские добровольческие части возникают по инициативе властей. Значит, и в России националистические батальоны должны возникнуть по инициативе Путина? – Они возникают по инициативе олигархов, которые хотят иметь собственные армии. Властям они не нужны – им нужна обезличенная армия. Впрочем, и тут есть свои плюсы: в случае нарушения перемирия Киев может все свалить на добровольцев. Думаю, в России желающих иметь свои армии тоже достаточно: что у нас – мало олигархов, придерживающихся правых или прозападных взглядов? Так что любая политическая дестабилизация в стране – и мы получим такие батальоны. – Вы не думаете, что в случае политической дестабилизации Путин будет действовать точно так же, как Порошенко? Силой подавлять любой сепаратизм. – Это грубое приближение. Я не сторонник Путина. Но Путин хочет замирения, а Порошенко – ястреб. – Москва будет подавлять сепаратизм на Дальнем Востоке так же, как Киев – в Донбассе. – Да. Но нельзя сравнивать Россию и Украину. Должен быть патриотизм, Россия – наша страна, и мы должны бороться, чтобы именно наша страна, наша культура, наш путь развития побеждали. А Украина – это сомнительное территориальное образование, единственная цель которого – быть буфером между Россией и Западом. Комментарий "АПН Северо-Запад": Всё так. |
 Мозговой шторм. Подобные экстремистские организации не имеют право на существование в нашем российском обществе. Конечно, мы положительно к этому отнеслись. Мы давно проявляли эту инициативу. Надеюсь, что активисты ДПНИ не смогут создать подобную организацию под новым названием. |
| Copyright © 2006-2019 «Агентство Политических Новостей Северо-Запад» При полном или частичном использовании материалов, ссылка на "АПН Северо-Запад" обязательна |
