Все претензии к царской ГосДуме, изложенные Юрием Нерсесовым, отнюдь не новы и неоднократно поднимались как зарубежными, так и российскими исследователями дореволюционного российского парламентаризма. Однако не могу согласиться, прежде всего, с тем, что автор подходит к российскому парламенту начала XX века с современными мерками. Ибо необходимо помнить, говоря о событиях столетней давности, что в те времена наша страна жила наравне со своим веком.

Более того, думаю, что не грех и нынешним западным демократиям, путающимся в шорах толерантности, обратиться к историческому опыту многовековой европейской демократической традиции. К примеру, г-н Нерсесов поднимает вопрос об избирательном цензе. Действительно, состоящие на действительной воинской службе не допускались к участию в выборах депутатов Государственной Думы. Что полагаю совершенно правильным, поскольку армия, раздираемая политическими дрязгами, становится небоеспособной.

Относительно избирательных прав женщин хочу заметить, что и в западных странах до 1917 года представительницы слабого полка не обладали правом голоса. Исключениями были лишь Австралия, США и Новая Зеландия.

Кстати, в царской России на выборах в Государственную Думу существовал также имущественный ценз, который полагаю актуальным и по сию пору. Весьма нелепо, если голос добропорядочного гражданина имеет такую же силу, как и голос бомжа. Вдобавок лицо без постоянной регистрации может свободно проголосовать за день сразу на нескольких избирательных участках.

Непропорциональное распределение мест между дворянами и крестьянами имеет вполне логичное объяснение. Во-первых, нужно учитывать, что более трети избирателей из числа крестьян были неграмотными. В то время как большинство дворян получали высшее образование. Во-вторых, т.н. «трудовая фракция», состоящая их крестьянских депутатов имперской Госдумы, сводила свою деятельность к требованию уничтожить дворянское землевладение, абсолютно не понимая, что таким образом к ликвидации были бы приговорены наиболее передовые сельские хозяйства. Более того, в европейской части России дележ помещичьих усадеб никоим образом не мог разрешить пресловутый «аграрный вопрос». Из-за скученности населения каждый крестьянин даже заполучив дополнительный земельный надел за счет тотального раздела помещичьих, монастырских и государственных угодьев, все равно не мог в значительной степени улучшить свое материальное благосостояние. Единственными возможными выходами для него могли быть переселение на целинные земли Сибири и Приморья, отток части крестьян в город на заводы и повышение качества обработки уже имеющихся земельных участков. Не говоря уже о том, что «справные мужики» как раз вполне соглашались с подобной политикой и вполне спокойно скупали землю на законных основаниях у разорившихся бар. Позицию «справных мужиков» можно проиллюстрировать весьма характерными рассуждениями зажиточного рязанского сельского хозяина, готовившего в 1918 году антисоветское восстание, из книги русского белоэмигранта, а позднее совпатриота Дмитрия Мейснера «Миражи и действительность. Записки эмигранта», изданной в СССР в 1966 году:

- А Февральская революция, зачем она нам была? Земля все равно продавалась помещиками и переходила к нам, к тому же законным путем.

Теперь о причинах февральской революции 1917 года и роли в ней Государственной Думы. Никакая думская вольница не смогла бы поколебать устои Государства Российского, если бы не Мировая война. Праворадикально настроенные русские придворные круги еще во время Балканского кризиса предупреждали Государя, что столкновение России с Германией и Австро-Венгрией приведет к гибели всех трех монархий. Причем можно не сомневаться, что такой исход стал бы неизбежным и в случае отсутствие дарованных царским манифестом от 17 октября парламентских свобод.

О бюджете. Г-н Нерсесов упоминает о том, что «дума не могла посягать на железнодорожные тарифы, цены на водку, личный фонд министра финансов, бюджет Святейшего Синода и финансовые операции императорского двора». Но разве сегодня думцы посягают на расходы, к примеру, в части содержания управления делами президента? При этом вызвать на ковер даже захудалого главу Минсоцразвития для нынешних думцев весьма большая проблема. В то время как царские министры являлись на думскую трибуну с завидной регулярностью.

Относительно пестроты Госдумы РФ, прекратившей свое существование в прошлом году, не могу согласиться с оценками Нерсесова о наличии в ее составе монархистов. Тот же Николай Курьянович является типичным совпатриотом, поскольку восхваление товарища Сталина для него не менее привычно, чем плач о былой России. А после введения выборов исключительно по партийным списком, запрещения создания партийных блоков и одновременного погрома «Родины» о роли не те, что монархистов, но и в целом представителей разношерстного русского националистического спектра в эрефовской Госдуме рассуждать и вовсе смешно.

Нынешняя Дума, согласно еще ельцинской Конституции, безусловно, имеет гораздо больше полномочий по сравнению с царской. Однако на деле в Российской Империи думцы могли свободно пользоваться всем перечнем предоставленных им полномочий. Равно как и выборы в нее проходили в строгом соответствии с действующими законами. В то время как сегодня работа Думы заключается по большей части в «одобрямс» предложения Путина и правительства.

Кстати, царские думцы обходились куда как дешевле для бюджета. К примеру, им не полагалось служебное жилье и персональные автомобили с водителями. И уж тем более никому не приходило в голову страховать их бесценные жизни за счет кошельков налогоплательщиков. Равно как и устанавливать для отставных депутатов особые пенсии.

И никакая «массовая оппозиционная партия» не способна заполучить в Госдуме РФ большинство голосов. По той простой причине, что ни одна из партий, лидеры которой не бегают на консультации в Кремль или на Старую площадь, в принципе не может быть допущена к выборам при нынешнем политическом режиме. Примером чему служат судьба «Великой России». И не думаю, что с приходом власти Дмитрия Медведева ситуация хоть сколько-нибудь изменится в лучшую сторону.

То есть априори на выборах в Думу РФ не может быть победы оппозиции. А все широкие полномочия депутатов являются такой же фикцией, как возможности определять судьбу страны в Верховном Совете СССР, формировавшемся на основе не менее демократичной брежневской Конституции.

И даже если представить картину, что депутатская братия «заговорит по-другому», решаться все будет отнюдь не путем голосования, а исключительно силовыми методами. Примером тому может служить трагическая судьба Верховного Совета в 1993 году.

В целом же опыт сотрудничества между царской Думой и правительством Российской Империи в условиях мирного времени, безусловно, получил бы свое развитие и привел бы к созданию ответственного перед парламентом правительства, если бы не начавшаяся Первая мировая война, похоронившая первые демократические ростки российского парламентаризма, от участия в которой Россия вполне могла самоустраниться, покончив с пустыми славянофильскими иллюзиями.