 |
 |
|
|
Масштабные многомиллиардные махинации с имуществом Минобороны носили системный характер, и причастно к ним было почти всё окружение Анатолия Сердюкова. Об этом в эксклюзивном интервью «Известиям« рассказал находящийся в розыске бывший глава одного из ведущих военных строительных подразделений — «Производственно-ремонтного предприятия Минобороны РФ» (ПРП) — Сергей Галинич. Он обвиняется в мошенничестве и завышении смет на строительство. Его заместитель Кирилл Коротков ожидает начала суда в СИЗО. Однако сам Галинич считает себя жертвой интриг министра обороны Анатолия Сердюкова и его приближенных, в первую очередь Евгении Васильевой. Он готов представить следствию доказательства своей невиновности и факты неприкрытой коррупции в руководстве Минобороны.
— Когда вы возглавили ПРП и как происходило назначение?
— В Минобороны я работал с 1998 года. Сначала в главном квартирном эксплуатационном управлении, где занимал должность начальника отдела. Потом стал руководить дочерним предприятием. В 2002 году по инициативе руководства страны началась программа по переводу частей боевой готовности на контрактную основу. Ее активно внедрял тогдашний министр обороны Сергей Иванов. Тогда же возникла потребность в создании мобильной строительной организации, которая может развернуть подразделение и филиал в любой точке страны и выполнить соответствующие задачи: построить для контрактников казармы и жилье. И была выбрана компания, которую назвали ФГУП «ПРП». В 2003 году объявили конкурс на замещение должности ее руководителя. По рекомендации генерал-полковника Виктора Власова в этом конкурсе также участвовал и я — и победил. С 2004 года началась история ПРП — организация, образованная из Ногинского хозрасчетного участка с оборотом 2 млн рублей в год, через несколько лет стала иметь оборот в 2 млрд.
— Какие задачи выполняла ПРП?
— Формирование эффективной строительно-инженерной группы, формирование филиалов в точках, указанных руководством, там, где должно вестись строительство для частей постоянной боевой готовности. То есть мне необходимо было создать филиал и в срок выполнить все работы. Также в мои обязанности входило привлечение инвестиций, так как строительство шло без авансов. Потому что фактически мы работали с чистого листа.
— Что произошло после прихода на пост министра обороны Сердюкова?
— Сразу же начались неплатежи по долгам, потому что прошла команда всем заказчикам — не платить. Началось изменение структуры предприятий и разрушение уже устоявшихся схем финансирования. Были отделы капитального строительства, но их стали сокращать. Тогда же сократили финансистов и юристов. Началось свертывание объемов строительства. Например, у Сердюкова сначала за строительство отвечал его советник Леонид Сорока, бизнесмен из Санкт-Петербурга, руководитель компании «Петр Великий», который 2008 году ввел термин «перспективная площадка». То есть, грубо говоря, со всех объектов были сняты деньги на некие «площадки», и стройку на них стали вести питерские компании. А те, кто не принадлежал к «элите», автоматически остались без подрядов. В 2009 году началось акционирование предприятий.
— Вы встречались с Сердюковым?
— Практически нет. Он не интересовался строительством. Если Иванов постоянно посещал объекты, смотрел за качеством и вникал в каждую мелочь — мне не раз лично приходилось докладывать ему о ходе работ, — то Сердюков на объекты даже не заходил. Помню, у нас шли работы в общевойсковом училище и мы несколько суток не спали — готовились к его приезду... а он даже не заглянул, пошел смотреть, что можно выставить на реализацию. И таких примеров много. Обустройство войск его не интересовало. Он считал, что он слишком современный руководитель для этого.
— Кто же тогда контролировал строительные работы?
— Обустройство войск входило в зону ответственности тогдашнего замминистра Григория Нагинского (сейчас он занимает пост главы Спецстроя. — «Известия»). С ним мне доводилось не раз общаться. И он производил впечатление очень толкового руководителя — профессиональный строитель. Первая встреча произошла в Екатеринбурге — там наше предприятие строило дом. И Нагинский нас очень хвалил: «Прекрасно строите, прекрасное предприятие». Правда, как раз развал и банкротство нашего предприятия происходили при его непосредственном участии. Как, впрочем, и другие «невеселые вещи», о которых сейчас пишут в СМИ. Я бы даже назвал его «серым кардиналом» всей реформы.
Он, можно сказать, был неким «зонтиком безопасности» для Сердюкова. Ведь не мог же он сразу после прихода поставить на генеральские должности всех этих своих «девочек». Тогда же еще не был уничтожен костяк Министерства обороны.
Поэтому нужен был «зонтик», которым можно было прикрыться перед руководством страны. И на важнейшее направление был назначен Нагинский — профессиональный строитель, опытный лоббист, сенатор. Посмотрим на результаты его деятельности. В 2010 году ни копейки денег не выделяется военным строительным предприятиям. И вот первая ситуация — ОАО «РЭУ». Это была простая строительная организация, не имевшая никакого отношения к энергетике. Но в 2010 году ее руководитель генерал Александр Остремский был неожиданно снят с должности, а на его место был назначен новый человек. После чего этой организации в июле вдруг передают эксплуатацию всех котельных и она получает право закупать для них топливо. Так РЭУ, у которого нет никакого опыта, становится монополистом по поставкам угля, мазута и дров для армии. А основным поставщиком топлива становится инвесткомпания «Таврический».
Та же история со «Славянкой», которая занималась эксплуатацией гостиничного комплекса. Там одни бабушки работали. И вдруг в «Славянке» тоже неожиданно меняется руководство и появляется амбициозный строитель Елькин и получает в обслуживание весь жилищный комплекс. При этом нужных мощностей у организации нет.
— Ваше ФГУП также попало в поле зрения Нагинского?
— После акционирования ПРП обязали подчиняться ОАО «Оборонстрой» — «дочке» «Оборонсервиса». И мне было предложено готовиться к распродаже активов. Я отказался это делать. И меня отстранили от руководства. А на мое место был назначен Сергей Макаров — экс-сослуживец арестованной Евгении Васильевой. Он, кстати, был назначен директором сразу на три ОАО — «Оборонстрой», ГУОВ (Главное управление по обустройству войск Минобороны. — «Известия») и ПРП. Приказ о его назначении подписывал лично министр обороны, но продвигал кандидатуру Макарова именно Нагинский. Сразу после своего назначения Макаров уволил фактически всех работников (работало порядка 1 тыс. человек, а осталось 7) и подготовил ПРП к банкротству. Он же выставил на продажу все объекты ПРП. Объявления об этом были выставлены на сайте у Сметановой. Когда мы написали заявления в прокуратуру и в Следственной комитет, объекты с торгов сняли. И тогда ПРП было развалено через банкротство. Делал это уже другой человек — Лариса Егорина, советник Сердюкова. Макаров же сейчас возглавляет один из филиалов Спецстроя.
— Вы общались с Егориной или с другими «амазонками» Сердюкова?
— Ко мне приходили «гонцы» от Васильевой с предложением по мирному распилить ПРП. То есть я должен был «кинуть» своих подрядчиков, сказать, что власть поменялась и денег не будет. Затем долги министерства надо было уступить определенным структурам, имущество предприятия заложить под кредит, кредит вложить в пользу генподрядчиков (ряд питерских фирм), а себя объявить банкротом.
Я отказался. И после этого ко мне и пришли прокурорские работники и сотрудники военной контрразведки. Но мое преследование носило и другую цель — запугать всех несогласных с подобной «реформой». Причем мне было сделано еще одно предложение — дать показания на ряд генералов. Такое же предложение оболгать генералов было сделано моему финансисту Кириллу Короткову.
— Он, кстати, в отличие от вас сейчас сидит в СИЗО. Вы живете за границей. Чувство вины не гложет?
— Конечно, я чувствую свою ответственность и восхищаюсь его мужеством. Я предлагал ему уехать за границу, но он отказался и лгать не стал. Если бы он дал лживые показания, то я уверен, что находился бы сейчас на свободе. Причем сейчас в деле остался только один эпизод, который скорее является спором хозяйствующих субъектов. Никакого отношения он к уголовщине не имеет. В деле полно сфальсифицированных документов, на которых стоят поддельные подписи Кирилла.
— Но если все дело сфальсифицировано, то почему сейчас, когда Сердюкова уже нет во власти, Короткова не отпускают хотя бы под подписку о невыезде?
— Если следователи его отпустят, то возникнет вопрос: «А почему и на каком основании он вообще подвергался уголовному преследованию?» Поэтому делается все, чтобы Коротков не мог выйти. Но я все-таки надеюсь, что будет проведено повторное объективное расследование. И если будет создана новая следственная группа, то я буду готов с ними пообщаться и дать ответы на все вопросы. Тем, кто ведет следствие сейчас, я ничего объяснить не смогу. У них одна задача — скрыть все концы.
Комментарий «АПН Северо-Запад»: Министерское ворьё продолжает сливать друг друга, но на судьбу Сердюкова это не повлияет. Путин ясно сказал, что у следствия к нему претензий нет и у нас не 37-й год.