 |
 |
|
|
Почему у меня вновь и вновь рисуется на горизонте фигура Путина? - Спрашивает бывший корреспондент "Радио "Свобода" и пиарщик чеченских террористов, ныне перешедший на сторону Кремля Андрей Бабицкий. - Думаю, потому, что мне ужасно нравится его ослепительное одиночество, невероятное мужество этой затерянной в холодном пространстве фигурки, которую пытаются пригнуть к земле беспощадные ветра, обдувающие ее со всех сторон.
Он не свой ни для кого, но и близкий всякому, и это его экзистенциальный, то есть лишающий права на себя выбор, поскольку ситуация – управлять страной, в которой живут бедные, иногда взбешенные, иногда очарованные какими-то дикими и несъедобными вещами люди, – требует монашеского смирения.
Каждому из малых сих, будучи не своим, он каким-то диковинным образом научился быть неотвратительным. Это удивительное состояние души и ума – служить Родине, зная, что в ней живут разнообразные чудаки, и признавая за этими чудаками право эту Родину населять. Более того, отдавая себе отчет, что величие Отечества вырастает из его особенности привечать и взращивать чудаков.
Я думаю, это свойство приемлемости для всех достигается мастерством великого, хотя, может быть, и неосознаваемого отрешения от себя. Конечно, мы видим, что Путин – живой человек со своими очевидными симпатиями и предпочтениями, но он дает им право звучать только вполголоса, а то и тише.
Я не знаю человека в понятном и известном мне историческом хронотопе, который на глазах большой страны онлайн сумел бы вот так вот вырасти из малопонятного, нечитаемого силовика в великого демократа и мудреца.
Сама по себе биография Путина на посту главы государства ровно в этих пределах – это необычный и блистательный сюжет, рассказ Платона о глубине сократовской простоты.
Это не придуманная в Голливуде, снабженная вгрызающимися в сердце диалогами фабула, не индийское кино, это невероятно впечатляющая картина становления государственного деятеля, истинного правителя России.
Комментарий "АПН Северо-Запад": Великий демократ и мудрец, переполненный монашеским смирением и сократовской простотой, это прекрасно. Чувствуется, что Бабицкий читал и "Голого короля" Евгения Шварца ("Позвольте мне сказать вам прямо, грубо, по-стариковски: вы великий человек, государь!... Нет, ваше величество, нет. Мне себя не перебороть. Я еще раз повторю – простите мне мою разнузданность – вы великан! Светило!") и "Повесть о Ходже Насреддине" Леонида Соловьёва ("О мудрый эмир, о мудрейший из мудрых, о умудренный мудростью мудрых, о над мудрыми мудрый эмир!")