2006 год многим запомнится как год, когда проблема национализма стала одной из ведущих в политической жизни России. Проанализировать основные тенденции развития «Полит.ру» попросило известного политолога, президента Информационного центра "Панорама", владельца Публичной интернет-библиотеки «Антикомпромат» Владимира Прибыловского. Интервью взял Иван Гринько.

Годом победившего национализма еще нельзя, но прошедший год – это как раз год, когда национализм, я имею в виду русский национализм, стал действительно реальной угрозой обществу, государству, спокойствию страны. В общем, он показал, что у него есть перспективы, в том числе и на власть. На самом деле все предыдущие годы этого не наблюдалось, и ранее высказывавшиеся опасения об угрозе русского фашизма – все это было слишком преувеличено. Именно в этом году впервые русский национализм в нескольких его разновидностях сразу стал реальным политическим игроком, участвовавшим в том числе и в игре за власть. Раньше ничего этого не было: он играл определенную роль, в том числе политическую, но все претензии на власть были чересчур преувеличенными. А предупреждения, опасения и тому подобное были страшилками, которые использовали разные силы друг против друга. Таким образом, до прошедшего года русский национализм был скорее орудием в руках других сил.

Да. Точнее, он был инструментом политики, а сейчас становится уже политическим субъектом.

События в Кондопоге, кондопогский погром, точнее – кондопогский митинг, переросший в погром. Это, наверное, самое яркое событие года, хотя похожих вещей в этом году произошло несколько – и даже до Кондопоги. При этом некоторые из них по масштабу были, может быть, не меньше, чем кондопогские, но поскольку они не имели такого информационного сопровождения, то не прозвучали.

События, подобные кондопогским, произошли в городе Сальске Ростовской области, но все-таки символ этого года в смысле усиления национализма и ксенофобии – это, конечно, события в Кондопоге.

Во-первых, это усиление зонтичной радикальной националистической организации, причем националистически-ксенофобской, – Движения против нелегальной иммиграции (ДПНИ). В этом году ДПНИ стало реальной политической силой, и политик года, на мой взгляд, – это как раз Александр Поткин, именующий себя Беловым.

Во-вторых, это проникновение националистической риторики и националистической практики в политику официальных органов: антигрузинская кампания, риторика самого президента, который раньше не был замечен в этническом национализме. Я по-прежнему не считаю лично Путина сторонником этнического национализма, но то ли по недомыслию, то ли в тактических целях осенью этого года он, можно сказать, просто украл некоторые лозунги, часть риторики ДПНИ. И фактически инициировал этническую чистку России, направленную против грузин.

Он в определенной степени велик.

Я бы назвал две наиболее общие причины усиления национализма и ксенофобии. Одна из них у нас на самом деле давняя, и нынешнему режиму она досталась в наследство от предыдущего – это кавказская война, которая в действительности вовсе не кончилась. Как Чеченская война она, может быть, и завершилась, но теперь она просто перешла в другую фазу, распространилась на весь Северный Кавказ, из открытой войны стала войной партизанско-бандитско-террористической. Этот фактор кавказской войны – на самом деле главный в развитии национализма и ксенофобии на протяжении всех последних десяти, а может быть, двенадцати лет.

Второй фактор возник, в общем-то, сравнительно недавно – уже при Путине. Дело в том, что при Путине власть вытаптывает просто всё, что с ней конкурирует, то есть любые политические течения, идеологии, людей, которые с ней пытаются конкурировать. Национализм она тоже вытаптывает, но дело в том, что при вытаптывании происходит такая вещь: трава примитивная в интеллектуальном смысле вытаптывание выдерживает, и поэтому сколько национализм ни вытаптывай – он выживает, а более сложные идеологии, движения, партии от вытаптывания гибнут. Вытаптывая все вокруг себя, власть дает (сама того, может быть, не желая) преимущества простейшим, агрессивным формам идеологии.

Именно. Вытаптывая культурные растения, она создает жизненное пространство для сорняков.

Да, Конгресс русских общин возродился, а перед этим власть просто затоптала партию «Родина», которую она сама же взрастила.

Сначала она ее взрастила, потом испугалась и вытоптала, а «Родина» – это несколько более сложное образование, можно даже сказать – полукультурное. Теперь оно вытоптано, но что из этого получилось? Часть этой «Родины» сейчас поглощена «Справедливой Россией» – это можно трактовать как поглощена «Справедливой Россией», а можно и по-другому: как то, что «Справедливая Россия» инфильтрована «Родиной».

«Справедливая Россия» – это лево-путиноидная партия, «Единая Россия» – право-путиноидная. Так они себе разобрали роли.

Но при этом «Справедливая Россия» будет продвигать ту часть «Родины», которая в большей степени представляет собой номенклатурный национализм. А более радикальная, низовая часть национализма, представленная в «Родине», но отвергнутая властью, ушла в другие организации – в КРО, в ДПНИ.

Дмитрий Рогозин по психологии, по духу – конечно, номенклатурный националист, но так сложилось, что он власть рассердил, властью отвергнут, и теперь он с более дикими националистами ушел в КРО. Еще более дикая часть националистов осела в «Пнях» (ДПНИ).

При этом в целом все вполне пересекается, и ничто не мешает какому-нибудь условному националисту, например, Андрею Савельеву, который в «Родине» был одним из самых радикальных расистов в истеблишменте, – одновременно быть в «Справедливой России», «КРО» и «Пнях», так как «КРО» – не партия, «ДПНИ» – не партия, а общественное движение. Этот конкретный пример показывает, что все три структуры довольно сильно взаимосвязаны.

Я думаю, что тут имело место сочетание обоих факторов. Во-первых, ЛДПР – так сказать, «фюрерская» партия, там даже к Алексею Митрофанову, второму человеку по известности, время от времени возникают претензии. Владимир Жириновский начинает злиться и обижаться, что Митрофанов его затмевает, но у Митрофанова хватает ума после этого отойти в тень. А тут еще появился какой-то там Курьянович, которого вдруг стали узнавать простые люди – помимо политологов и активистов партии. Конечно, Жириновскому не нравится, что появился какой-то пусть не харизматический, но узнаваемый, популярный деятель. Обычно Жириновский поступает следующим образом: тех людей, которые выходят из под его контроля или становятся чрезмерно популярными и самостоятельными, он просто не включает в следующий избирательный список. К этому все и шло, но так как Курьянович нашумел не только в масштабах партии, но и в масштабах страны и рассердил Администрацию президента, Жириновскому сказали, что не надо ждать выборов, надо выгонять раньше. Жириновский эту рекомендацию выполнил.

Да. Она продолжает ее эксплуатировать, она это делает в дозах, дозволенных администрацией, и я думаю, что, несомненно, будет выполнять функцию, которая ей издавна предназначена, – оттягивать сколько возможно националистический электорат в безопасную для власти нишу.

Только что вышла неплохая книжка. Некто Максим Григорьев (достаточно известный имиджмейкер, пиарщик) издал у Павловского книжку «Кондопога. Что это было». Книжка – итог довольно большого количества опросов, интервью с людьми в Кондопоге. И хотя она, так сказать, – заказ ФЭПа и т.п., но, тем не менее, это получилась достаточно честная работа, и из нее многое видно.

Правда, из двух основных причин событий в Кондопоге автором на первое место ставятся все-таки безобразия со стороны этнического криминала (который там существует – это факт), и лишь на второе место – коррумпированность органов правопорядка и местных властей, смотревших на все это сквозь пальцы, потворствовавших этому криминальному беспределу, который был этнически окрашен. Я бы тут переставил акценты: в первую очередь виноваты власти и правоохранительные органы – они не должны допускать никаких привилегий криминала, а этнического тем более; то есть в первую очередь виноваты они, но это уже детали.

При этом, как видно из книги (да и независимо от этого у меня сложилось такое же впечатление из наблюдений за событиями – я с самого начала это отслеживал), – без подстрекательства со стороны московского актива ДПНИ, приезда их туда и т.д. это не приняло бы характер массового погрома и попытки массового выселения по этническому признаку. То есть без вмешательства Поткина местные жители повозмущались бы, может быть, что-то такое и подожгли, но, в общем, это сошло бы на тормозах, как обычно и происходит.

Я в данном случае не хочу оценивать, что лучше: схождение на тормозах, сохранение привилегированной этнической преступности или вспышка этнически окрашенного насилия. Вообще могло случиться гораздо хуже: погром в основном ограничился уничтожением и грабежом имущества, может, кого-то и побили, но, во всяком случае, при погроме никого не убили.

То есть в целом моя точка зрения совпадает с тем, как это изложено в ФЭПовской книжке, за исключением некоторых акцентов.

В первую очередь «Пням», они – победители. Благодаря Кондопоге лидер «Пней» Поткин стал политиком федерального уровня. Кроме того, значительное число бригад скинхедов, в том числе тех самых бригад, которые в разных городах регулярно избивают и убивают инородцев, признали Движение против нелегальной иммиграции как бы своей крышей. Правда, отчасти они признавали это и раньше. Не то чтобы они подчиняются Центрального совету «Пней» или лично Поткину – но у многих из них появилась идентичность: «Мы скинхеды из такой-то бригады, а вообще мы за Движение против нелегальной иммиграции».

После Кондопоги подавляющее большинство этих бригад стали себя считать «Пнями».

«ДПНИ» – это первая крупная национал-патриотическая организация, которая является сетевой, а не «фюрерской». Тот же Поткин если несколько раз ошибется – выпадет из колоды, и найдется новый лидер. Это зонтичная организация, в отличие от всех прежних национал-патриотических организаций, как крупных, так и мелких. Все остальные были «фюрерские» и централизованные, а это сетевая структура. В этом есть и свои недостатки с точки зрения организации, но есть и свои преимущества – в том числе в смысле выживания и распространения.

Они уже вышли и участвуют. Другое дело, что малы их возможности участвовать в легальной политической борьбе, в выборах и так далее. Однако в смысле нормального общественного развития, развития государства как раз очень плохо, когда у серьезного политического общественного течения нет возможностей выпустить свой пар через легальную форму деятельности, через выборы. Они отсечены от этих цивилизованных форм, и поскольку они еще и сами склонны к насилию, им фактически ничего не остается, кроме насилия. У их лидера, Белова-Поткина, были какие-то планы участвовать в выборах по списку ЛДПР, например, или «Родины», но сейчас видно, что их от этого отсекли.

Собственный актив «Пней» в выборах принимать участие не сможет, и эта возможность их как-то цивилизовать (а можно сказать и – подкупить) крайне мала. Это означает, что они останутся в своей радикальной фазе. А может быть, и дальше будут радикализироваться.

Я думаю, что эта фракция – временное явление, до конца года. Просто люди достаточно разных взглядов и психологического типа были вынуждены объединиться, потому что их всех отжали в один угол. Чего бы им не пообъединяться? А на выборах, я думаю, Администрация постарается сохранить «Патриотов России» или, по крайней мере, партию с таким названием, потому что это очень удобно. Название патриотическое, при этом сама партия – полумарионетка, причем скорее псевдосоциал-демократическая, чем националистическая. Просто благодаря этому названию она оттянет на себя еще какую-то часть националистического электората.

Да. Поэтому они, может быть, попытаются сохранить партию с таким националистическим названием и ненационалистическим руководством. Однако возможно, чтоо они и не будут ее сохранять, потому что сейчас, когда отменена обязательная явка на выборах, власти уже не нужно, чтобы люди приходили на выборы. Чем меньше придет, тем лучше, поэтому нет нужды оттягивать голоса.

Почему Жириновский беспокоится, что его, может быть, забросят, не будут помогать? Потому, что он уже не столь нужен Администрации. Но это вопрос тактики.

Фактически среди партий, допущенных к выборам, есть единственная националистическая – это партия Бабурина «Народная воля». При этом с Бабуриным, видимо, есть договоренности. То есть ему скажут: «Не моги взять в свой список Курьяновича и Белова». Я думаю, что ему этого не разрешат, хотя опять-таки можно выбрать и другую тактику. Но в Кремле всегда предпочитают все вытаптывать. Исторический опыт с ЛДПР – конечно, исключение.

Бабурину будет дано понять, что если тебе проще к себе брать радикалов, мы тебя под каким-нибудь предлогом (самый простой предлог называется «экстремизм») снимем с выборов, тем более что нам не важна уже явка – снимем всех, кого захотим, и изобразим борьбу двух нанайских мальчиков: «Единая Россия» против «Справедливой России». Все остальные не нужны. Такая тактика вполне может быть выбрана. Но может быть выбрана и более сложная и дифференцированная.

Полагаю, что ничего особенно путного антинационалистические силы себе в актив в этом году занести не могут. Некоторые антинационалистические акции, которые осуществляла власть, были обманными: националистов топтали иногда под предлогом национализма и национал-экстремизма, но не за национализм, а за то, что они нарушали монополию партии власти на власть.

Многое, начиная со снятия «Родины» с выборов в Мосгордуму. Были две партии, одинаково использовавшие ксенофобию в своих листовках: у «Родины» был ролик ксенофобский, а у Жириновского листовки – еще более ксенофобские. Жириновского традиционно до выборов допустили, потому что он послушный, а Рогозина, который раньше был послушный, а потом перестал, – сняли с этих выборов. Мало того, затем в мартовском цикле началось тотальное снятие «Родины» с региональных выборов, за исключением Алтайского края, где «Родина» показала второй результат.

То есть партию, которая фактически стала второй по электоральной силе, совершенно спокойно затоптали, потому что испугались. Там сменили руководство, заменив более или менее харизматичного Рогозина на бесцветного Бабакова.

Это, конечно, говорит и о качестве Рогозина как политического деятеля, который просто сдал партию и только когда понял, что все – он уже не вымолит себе прощение, то воссоздал свое «КРО».

Покорение «Родины» – это классический пример подобной обманной борьбы с национализмом.

Создание всяческих антифашистских, антинационалистических организаций тоже оказалось неэффективным.

Одну из них попытались создать либералы из СПС с участием Людмилы Алексеевой и Александра Верховского – Российский антифашистский фронт (РАФ). Ну, создали – и забылась она.

Другую параллельно создала Администрация президента. Туда вошли бывший соратник Туркменбаши Камилжан Каландаров – директор т.н. Института прав человека, а также Александр Брод – директор Московского бюро по правам человека, которое я бы назвал структурой коммерческого использования темы прав человека. С ними еще скульптор Зураб Церетели, политолог Вячеслав Никонов и др. Созданное ими Антифашистское движение "Наша Россия" – это антифашисты на поводке у Администрации президента.

И третья организация – Союз «Интернационал», созданный по инициативе Марата Гельмана при участии некоторых левых деятелей и тоже с одобрения Администрации.

На самом деле все три организации – и левая, и либеральная, и псевдоантифашистская – показали, что они мертворожденные, поскольку реальная их деятельность не видна.

Антифашистская деятельность либералов в основном заключается в информационном мониторинге, но этим информационным мониторингом и так успешно занимается центр «Сова» Верховского-Кожевниковой – как он занимался этим и до создания Российского антифашистского фронта.

Да никак особенно – кроме публицистики и мониторинга. Часть из них начинает сама использовать националистические лозунги – это в первую очередь характерно для каспаровского крыла, то есть для «Объединенного гражданского фронта» и, отчасти, «Другой России». При этом я имею в виду не Эдуарда Лимонова, когда говорю о националистических тенденциях в «ОГФ» и «Другой России», хотя НБП входит в «Другую Россию» и союзничает с ОГФ. Но НБП фактически сменило идеологию: это сейчас парадоксальное сочетание национализма с космополитизмом. НБП – это организация, которая спокойно меняет идеологию, но не меняет стиля, и сейчас основная идеология НБП – воинствующий либерализм.

В большей степени я имею в виду склонность самого актива ОГФ к заигрыванию с так называемым национал-оранжизмом.

Национал-оранжизм в чистом виде у нас представлен редакционно-издательской группой Белковского-Милитарева-Голышева (сайты АПН, АПН Северо-Запад и «НаЗлобу»). Но так получается, что Каспаров и его окружение перенимают какую-то часть националистической идеологии и риторики в виде этого самого национал-оранжизма.

Здесь опять-таки вопрос в степени – какова та доля и градус патриотизма-национализма, которую допустимо принять либералам, оставаясь при этом либералами?

Национал-либерализм как идеологическая и политическая форма в принципе возможен. Однако грань между национал-либерализмом и просто национализмом очень тонкая, зыбкая, ее очень легко перейти. Я наблюдал это в начале 90-х годов: люди либеральных взглядов начинали осваивать какую-то часть патриотического багажа, в какой-то момент добегали до грани и переходили ее очень быстро. Классический пример – это Виктор Аксючиц и Михаил Астафьев – демократы в 1989-1991 гг. и национал-патриоты начиная с 1992 г.

Поэтому очень может быть, что критика со стороны СПС и «Яблока» в адрес каспаровцев хотя и преувеличена, но отнюдь не беспочвенна – тенденция-то есть.

В следующем году будут парламентские выборы. Что может резко изменить ситуацию, взломать ее – так это внезапное падение цен на нефть. Могут взломать ситуацию какие-то подковерные игры, борьба за путинское наследство.

Без Путина кремлевские кланы просто не могут договориться между собой – настолько они друг друга ненавидят. Если им не удастся уговорить Путина остаться на третий срок или Путину не удастся, даже отказавшись от третьего срока, сохранить себя в роли влиятельного лица или арбитра в этой борьбе кланов, если они начнут стрелять друг в друга (а они частично уже начали), то это может вызвать какие-то совершенно непредсказуемые последствия. Они могут начать бороться между собой не только с помощью бандитов, а, например, с помощью каких-нибудь боевиков из числа чеченских сепаратистов.

Если будет все более или менее спокойно, без катастроф, то на парламентских выборах у нас победят две партии: «Единая Россия» и «Справедливая Россия». Из них больше голосов получит та, за которую в последний момент выскажется Путин, и я не удивлюсь, если в последний момент он выберет «Справедливую Россию».

В сумме эти две партии будут иметь конституционное большинство, а та из них, которую поддержит Путин, и одна получит абсолютное или хотя бы относительное большинство.

Из условно националистических партий, я думаю, что пройдет ЛДПР: зачем власти отказываться от старого, проверенного Владимира Вольфовича?

КПРФ, конечно, пройдет, но получит еще меньше, чем в 2003 г.

Есть какая-то минимальная вероятность, что пустят в Госдуму «Яблоко», но все-таки скорее нет, чем да.

В целом, главные события в будущем году будут происходить вокруг дележа путинского наследства. Принятие окончательного решения о том, какая роль будет у Путина после 2000-2008 гг., – за ним самим: останется ли он на третий срок, будет ли каким-то теневым каудильо на каком-то формально не самом первом посту и т.д.?

Если у Путина не будет третьего срока, то главным для элиты становится вопрос о конкретной фигуре преемника – даже если преемник планируется временный или марионеточный. И кремлевские кланы, решая этот вопрос, будут использовать националистов – прямо и/или косвенно.

При этом национализм и националистические организации – тот же КРО и те же «Пни» – не являются электоральными, но будут стремиться к тому, чтобы сыграть электоральную роль – хотя бы в следующем цикле, который ведь совершенно не обязательно должен быть строго через четыре года.

В ближайшие годы нас могут ожидать потрясения, поэтому после парламентских выборов 2007 г. вполне возможно, что следующие будут вовсе не в 2011 г., а значительно раньше.

То же самое можно сказать и о президентских. Я не удивлюсь, если здесь националисты, которые стали во многом самостоятельной силой (пусть и не единой), будут играть уже решающую роль. И те, кто относился к ним как к инструментам, с удивлением увидят, что они уже не орудия, а, как минимум, – младшие партнеры в политических играх.