 |
 |
|
|
Кировский районный суд Уфы признал экстремистской книгу «Моя борьба», написанную будущим фюрером Третьего Рейха Адольфом Гитлером. После того как решение суда вступит в силу, за распространение книги можно будет получить срок. Одновременно окажется максимально затруднен и доступ к ней в интернете. Четыре года назад, рецензируя «Мою борьбу» для газеты «Спецназ России», я перечитал герра рейхсканцлера повнимательнее, и убедился: книга эта для нынешнего режима действительно чрезвычайно опасная. Теперь она стала еще опаснее, но совсем не потому, что автор не любит евреев.
Тайная любовь вождя
Как раз по части разоблачения сионских козней фюрер меня сильно разочаровал. Описывая их, даже средний российский жидоед оперирует реальными Абрамычами и Абрамовичами, приводит конкретные цифры их безгрешных доходов и цитирует подлинные перлы, исходящие из прожорливых ротиков. В «Кампф» же из крупных сионских мудрецов упомянут один давно померший Маркс, цифр и документов нет в помине, а только унылые рассуждения в духе знаменитого «Если в кране нет воды...»
Зато едва фюрерская мысль перекидывается на Великобританию, она тут же начинает цвести и пахнуть. Комплиментами стойкости английского солдата, обширности Британской Империи, а главное - эффективности лондонской пропаганды Адольф Алоизович сыплет как из рога изобилия, причем обосновывая их чрезвычайно содержательными примерами.
Когда же дело доходит до анализа англо-германских отношений перед I мировой войной, страдающая душа автора прямо-таки плачет кровавыми слезами. Какой исторический шанс упустил растяпа кайзер Вильгельм! Не захотел договориться с цивилизованными братьями-островитянами и с их помощью накостылять диким москалям!
«Приняв решение раздобыть новые земли в Европе, мы могли получить их в общем и целом только за счет России. В этом случае мы должны были, препоясавши чресла, двинуться по той же дороге, по которой некогда шли рыцари наших орденов. Немецкий меч должен был бы завоевать землю немецкому плугу и тем обеспечить хлеб насущный немецкой нации. Для такой политики мы могли найти в Европе только одного союзника: Англию. Только в союзе с Англией, прикрывающей наш тыл, мы могли бы начать новый великий германский поход. Наше право на это было бы не менее обосновано, нежели право наших предков. Ведь никто из наших современных пацифистов не отказывается кушать хлеб, выросший в наших восточных провинциях, несмотря на то, что первым «плугом», проходившим некогда через эти поля, был, собственно говоря, меч. Никакие жертвы не должны были показаться нам слишком большими, чтобы добиться благосклонности Англии. Мы должны были отказаться от колоний и от позиций морской державы и тем самым избавить английскую промышленность от необходимости конкуренции с нами...
Только полная ясность в этом вопросе могла привести к хорошим результатам. Мы должны были полностью отказаться от колоний и от участия в морской торговле, полностью отказаться от создания немецкого военного флота. Мы должны были полностью сконцентрировать все силы государства на создании исключительно сухопутной армии. В результате мы имели бы некоторое самоограничение для данной минуты, но обеспечили бы себе великую будущность». (Глава IV. Мюнхен).
Ау, господа российские поклоннички! Кто-то еще хочет побазарить насчет доброго дяди Адика, который пришел освободить от большевиков страдающий русский народ? Тогда продолжим:
«Представим себе только на одну минуту, что наша германская иностранная политика была бы настолько умна, чтобы в 1904 году взять на себя роль Японии. Представьте себе это хоть на миг, и вы поймете, какие благодетельные последствия это могло бы иметь для Германии. Тогда дело не дошло бы до «мировой» войны. Кровь, которая была бы пролита в 1904 году, сберегла бы нам во сто раз кровь, пролитую в 1914–1918 годах. А какую могущественную позицию занимала бы в этом случае ныне Германия!» (Глава IV. Мюнхен).
«Русско-японская война застала меня уже более зрелым человеком. За этими событиями я следил еще внимательнее. В этой войне я стал на определенную сторону и притом по соображениям национальным. В дискуссиях, связанных с русско-японской войной, я сразу стал на сторону японцев. В поражении России я стал видеть также поражение австрийских славян». (Глава V. Мировая война).
«Старой Германии мы делаем один упрек: в области иностранной политики она все время колебалась как маятник, стараясь во что бы то ни стало и какой угодно ценой сохранить мир, причем на деле только испортила отношения со всеми. Но никогда мы не делали старой Германии упрека за то, что она отказалась продолжать хорошие отношения с Россией...
Я не забываю всех наглых угроз, которыми смела систематически осыпать Германию панславистская Россия. Я не забываю многократных пробных мобилизаций, к которым Россия прибегала с единственной целью ущемления Германии. Я не могу забыть настроений, которые господствовали в России уже до войны, и тех ожесточенных нападок на наш народ, в которых изощрялась русская большая пресса, восторженно относившаяся к Франции». (Глава XIV. Восточная ориентация или восточная политика).
Вера Гитлера в благие намерения Лондона воистину беспредельна. Едва речь заходит о коварном Альбионе, матерый политический волчара превращается в доверчиво блеющего барашка.
«Кто под этим углом зрения взвесит возможности, остающиеся для Германии, тот неизбежно должен будет придти вместе с нами к выводу, что нам приходится искать сближения только с Англией. Английская военная политика имела для Германии ужасающие последствия. Но это не должно помешать нам теперь понять, что ныне Англия уже не заинтересована в уничтожении Германии. Напротив, теперь с каждым годом английская политика все больше будет испытывать неудобства от того, что французская гегемония в Европе становится все сильнее. В вопросе о возможных союзниках наше государство не должно, конечно, руководствоваться воспоминаниями старого, а должно уметь использовать опыт прошлого в интересах будущего. Опыт же учит, прежде всего, тому, что такие союзы, которые ставят себе только негативные цели, заранее обречены на слабость. Судьбы двух народов лишь тогда станут неразрывны, если союз этих народов открывает им обоим перспективу новых приобретений, новых завоеваний, словом, усиления и той и другой стороны». (Глава XIII. Иностранная политика Германии после окончания Мировой войны).
Вот и получили объяснения странные решения Гитлера в начале II мировой. Адольф Алоизович искренне не хотел краха Британской Империи, постоянно спасал ее вооруженные силы, когда те находились уже на последнем издыхании - и до последнего надеялся помириться. Отсюда и отвод танковых дивизий из-под Дюнкерка, позволивший эвакуироваться из Франции экспедиционной армии Черчилля. И британская авиация, которую фюрер отказался добивать, уже почти выиграв воздушную «Битву за Англию». И широко разрекламированная десантная операция «Морской Лев», оказавшаяся грандиозным блефом. Ну и, конечно, загадочный перелет в Шотландию довереннейшего партайгеноссе Рудольфа Гесса, подробности беседы с которым в Лондоне почему-то до сих пор скрывают.
Со своей стороны высокопоставленные «борцы с фашизмом» делают все, чтобы скрыть от населения красноречивые откровения вождя Третьего Рейха. Ведь хозяевам мира сего тупая гитлерофилия в русском национальном движении нужна как воздух. Прикормленные нацики уже второй десяток лет их надежнейший инструмент политических манипуляций. Зашлешь, бывало, к баррикадам у Белого Дома мальчиков со свастиками, отправишь за ними телевизионщиков, снимешь пострашнее - и дело в шляпе. «Мировое сообщество» выдает индульгенцию на танковую пальбу прямой наводкой, валютные правозащитники блудливо отводят глазки от луж крови, а население аплодирует победе над нацистской заразой и радостно глотает очередную рыночную реформу.
А если мальчики, досконально прочтя любимого фюрера, разочаруются в нем, выкинут на помойку флажки со свастиками и откажутся напоказ вскидывать руки перед телекамерами, да еще и некоторым козлам-провокаторам рога поотшибают? Кем тогда прикажете стращать? Вон, недавно попытались состряпать фашистский заговор «яблочников», лимоновцев, зюгановцев и примкнувшей к ним Хакамады - так самые зазомбированные телеящиком бабульки - и то плюются!
Зеркало истинных патриотов
Параноидальная англомания Гитлера сильно способствовала его краху. Однако прежде, чем рухнуть с трона правителя едва ли не всей континентальной Европы, демобилизованный унтер-офицер туда забрался, а значит - достоин самого внимательного изучения.
Оказалось, немало помогли тут и грамотные политические технологии, которые создатель «Моей борьбы» не без гордости раскрывает. Одновременно он от души пинает не выдержавшую конкуренции с нацистами мелкую националистическую сошку, да так что и через восемьдесят с лишним лет в другой стране пинки попадают точно в цель. Посмотрите, как красиво размазываются по стенке тогдашние любители сделать политический гешефт, изображая героев прошлых эпох:
«Самым характерным для этих натур является то, что у них всегда на устах примеры из эпохи старогерманского героизма, что они постоянно болтают о седой старине, о мечах и панцирях, каменных топорах и т.п., а на деле являются самыми отъявленными трусами, каких только можно себе представить. Размахивая в воздухе зазубренными жестяными мечами, натягивая на себя страшную шкуру медведя и напяливая на голову самый страшный головной убор, они для текущего дня проповедуют борьбу посредством так называемого «духовного оружия» и разбегаются как зайцы при появлении первой же группки коммунистов с резиновыми палками в руках. Будущие поколения никак не смогут увековечить образа этих людей в новом героическом эпосе. Я слишком хорошо изучил этих господ, чтобы испытывать к их фокусничеству что-либо другое, кроме чувства презрения. В народной массе они вызывали только смех. Появление таких «вождей» было только на руку евреям. Для евреев это были подходящие защитники идеи нового германского государства». (Глава XII. Первоначальный период развития германской национал-социалистической рабочей партии).
Язычники в шкурах уже лет пятнадцать - самая колоритная часть российской мелкопатриотической тусовки. Группу хлопцев в кольчугах с мечами на перевязях я видел сам четвёртого ноября прошлого года в Питере во главе жидкой колонны, отмечающих национальное единение. Пару-тройку субъектов щеголяющих типа белогвардейскими мундирами можно обнаружить на каждом державном митинге, не говоря уж о банкетах. (На одном самолично наблюдал господ офицеров старшего школьного возраста, представившихся действующими бойцами Русского Общевойскового союза генерала Кутепова). Несомненно, полностью соответствуют образу и доморощенные подражатели нацистским штурмовикам с самопальными свастиками.
Ну и, конечно, идеально подпадают под гитлеровское определение наши славные асфальтово-табуреточные казачки. Те самые, у которых папаха кубанская, лампасы донские, георгиевские кресты вырезаны из днища консервной банки, а плата за службу Отечеству идёт прямиком от горячего хозяина арбузного лотка на рынке.
Насчет использования подобной публики мировой закулисой Гитлер тоже как в воду глядел. Ведь наши ряженые одновременно ухитряются свято чтить служивших фюреру полицаев и трепетно защищать хасидов, а некоторые еще и за свободу Ичкерии успевают бороться! Взять, к примеру, развеселую гоп-компанию, установившую в Москве памятник эсесовцу фон Паннвицу, убийце русских людей Султан-Гирею, а также кайзеровскому и гитлеровскому прихвостню атаману Краснову. Ее предводитель, некто Ламм, выдающий себя за отмороженного православного, самолично написал в прокуратуру донос на сограждан, неуважительно отозвавшихся об иудейском сборнике «Шулхан Арух».
В это же время другая «белогвардейская» компания на своем сайте заклеймила Движение против нелегальной иммиграции, воспела власовцев и трогательно поздравила с 60-летием экс-депутата Думы от партии Чубайса Юлия Рыбакова.
На славу уделав таких типов, Гитлер вставил неплохой пистон и заплесневелым монархистам, ожидающим днем с фонарем реинкарнации царя-батюшки.
«Разве не грустно видеть и теперь, как среди тех, кто на шляпе своей носит лозунг «фёлькиш» («народник»), каждый толкует этот лозунг так, как ему заблагорассудится. Известный баварский профессор, воюющий только при помощи пресловутого «духовного оружия» и аккуратно пресмыкающийся перед Берлином, толкует этот лозунг как преданность монархии. Эта ученая головушка забывает, конечно, при этом, что как раз наши немецкие монархи последней эпохи имели очень мало общего с «народом». Такой связи не сконструирует и сей ученый, ибо трудно найти что-либо менее «народное», чем большинство наших монархий. Если бы это было не так, то оные монархии не исчезли бы...» (Глава XII. Первоначальный период развития германской национал-социалистической рабочей партии)
И, наконец, под раздачу попадают фанаты государственности как таковой, чьи бы интересы это государство не защищало. У нас такие не щадя глоток призывали спасать то Горбачева от Ельцина, то Черномырдина от Чубайса, старательно не замечая, как подзащитные «державники» деловито пихают страну в ту же пропасть, что и самые отпетые демократы.
«Эта группа наиболее многочисленна. В ее рядах, прежде всего, объединяются те фетишисты современного принципа легитимизма, в чьих глазах воля человека вообще во всем этом деле никакой роли не играет. Раз перед нами факт существования такого-то государства, то уже одного этого достаточно, чтобы данное государство считать священным и неприкосновенным. Чтобы подкрепить эту нелепую идею, на первый план выдвигают собачью преданность так называемой идее «государственного авторитета». По мановению палочки эти люди превращают простое средство в самостоятельную цель. По их мнению, оказывается, что не государство существует для того, чтобы служить людям, а люди существуют для того, чтобы бить земные поклоны перед авторитетом государства, включая сюда самого последнего чинушу, тоже воплощающего этот «авторитет»». (Глава II. Государство).
Как, наверное, рады некоторые «истинно русские патриоты», что «Майн кампф» у нас сложно купить и прочитать! Иначе беднягам поневоле пришлось бы видеть на каждом лотке зеркало, в котором безукоризненно отражаются их кривые рожи. Да и начальству такие разоблачения любимых пугал совсем не в тему.
Советы бывалого пропагандиста
Явно не в тему приходятся и рекомендации Адольфа Алоизовича по части издания партийных газет. Чем сейчас представлена русская националистическая пресса? Как правило, жидоборствующими листками реальным тиражом в тыщу-другую экземпляров. В каждом листке тусовка активистов очередной истинно русской партии объявляет масонами фанатов конкурирующего фюреришки. Перебранка сопровождается призывами к читателям в духе: «Граждане, поможите борцам за Россию кто сколько может!» и те с кряхтением оплачивают убыточную макулатуру из своих тощих кошельков.
Между тем будущий рейхсканцлер поступал совсем наоборот.
«Газета «Фелькишер беобахтер», как видно уже из ее названия, была так называемым народническим органом со всеми теми преимуществами и еще больше со всеми теми слабостями и ошибками, которые свойственны были всем народническим предприятиям. Содержание газеты было весьма почтенно, а коммерческая сторона всего предприятия — ниже всякой критики. Издатели придерживались того мнения, что такая газета должна жить за счет добровольных пожертвований сторонников движения, между тем как мы считали, что газета сама должна оплачивать себя и должна проложить себе дорогу в серьезной конкуренции с другими газетами.
Мы держались того мнения, что заставлять партию расплачиваться за ошибки и слабости коммерческой стороны предприятия просто неприлично. Нельзя за свое собственное неуменье заставлять расплачиваться добропорядочных патриотов.
У нас бывали случаи, когда в администрацию газеты мы принимали людей, по своим убеждениям принадлежавших к баварской народной партии, но зато показавших на деле, что они действительно квалифицированнейшие работники. Результат таких опытов был в общем превосходный. Честно и откровенно выдвигая именно этот критерий, движение быстрее и вернее завоевывало сердца своего персонала, чем это было бы возможно при другом подходе к делу. Большинство этих служащих впоследствии становились хорошими национал-социалистами и умели доказать это не только словами, но и честной работой на службе новому движению.
Конечно, если перед нами были два одинаково квалифицированных человека, из которых один был членом партии, а другой беспартийным, то в этом случае преимущество мы оказывали первому, но никогда мы не принимали на службу людей только за то, что они являются членами партии. Та решительность, с которой наш новый коммерческий руководитель несмотря на сопротивление проводил и провел этот принцип, впоследствии принесла движению величайшую пользу. Только благодаря этому оказалось возможным, что в тяжелое время инфляции, когда гибли десятки тысяч предприятий и приостанавливались тысячи газет, коммерческое руководство нашего движения оставалось по-прежнему на высоте и газета «Фелькишер беобахтер» все больше и больше укреплялась. Именно в эту пору наша газета стала одним из крупнейших органов ежедневной печати». (Глава XI. Пропаганда и организация).
Гитлер, Мамин и Ющенко
Я не знаю, читал ли «Мою борьбу» режиссер Юрий Мамин, но сыгранный Виктором Сухоруковым герой его фильма «Бакенбарды» работает четко по гитлеровским технологиям.
В привокзальный городок он прибывает в костюме и прическе Пушкина, шокируя обывателей. Далее местным гопникам демонстрируются эффективные приемы драки тростью и объясняется, что Пушкин - крутой чувак, а его идеалы - последний писк молодежной моды. Спровоцированная драка с конкурирующей компанией вяжет бойцов кровью, остатки поверженных врагов включаются в ряды победителей и вскоре герой Сухорукова уже сквозь зубы диктует свои условия городскому начальству.
А вот этот же номер в исполнении Гитлера. Тростью он соратников не лупил - хватило артистично сыгранных вспышек ярости, ораторских данных и двух железных крестов, полученных на фронте. Зато необычная вызывающая символика, включая знаменитое красное знамя со свастикой в белом круге, дало отменный результат.
«Красный цвет для наших плакатов мы избрали, конечно, не случайно, а по зрелом размышлении. Мы хотели этим как можно больше раздразнить красных, вызвать у них возмущение и провоцировать их на то, чтобы они стали ходить на наши собрания хотя бы только с целью срыва их. Нам было важно, чтобы люди эти вообще пришли и чтобы часть их нас выслушала». (Глава VII. Наши столкновения с Красным фронтом).
Красные знамена со свастикой были тогда свежим, броским и провоцирующим явлением, а потому их применение было полностью оправданным. Зато российские горе-гитлеровцы подобрали свастику, когда та стала символом разоривших страну оккупантов и их краха 1945 года, а потому закономерно сели в лужу. Истинными наследниками наци- по этой части стали не баркашовцы, а политтехнологи украинской «помаранчевой революции» с их невиданными в Киеве оранжевыми флагами.
Не смогли русские националисты и выработать грамотную социальную программу, в чем нацисты весьма преуспели.
«Чтобы завоевать массы на сторону идеи национального возрождения, никакие социальные жертвы не являются слишком большими. Какие бы хозяйственные уступки ни были сделаны трудящимся, они ничто в сравнении с той громадной пользой, которую получит вся нация, если благодаря уступкам удастся вернуть эти слои под знамена нации. Только близорукая ограниченность (которой, увы, отличаются иные наши предпринимательские круги) может не понимать, что, если нам не удастся опять возродить полную солидарность нашей нации, то прочный хозяйственный подъем будет невозможен, а стало быть, невозможно будет извлекать и серьезную хозяйственную пользу.
Мы не потеряли бы войну, если бы немецкие профсоюзы действительно целиком отдались делу национальной защиты и если бы рабочие, входящие в профсоюзы, со всем фанатизмом боролись за дело родины. Пусть бы эти профсоюзы со всем рвением отстаивали экономические интересы рабочих против жадных до прибылей предпринимателей, пусть бы они иной раз пустили в ход даже стачку, чтобы принудить предпринимателей пойти навстречу законным требованиям рабочих. От этого наша нация не погибла бы, если бы только профсоюзы всей душой поддерживали войну. Ну, а если бы мы выиграли войну, все экономические уступки рабочим покрылись бы конечно сторицей. Об этом даже смешно было бы говорить.
Вот почему такому движению, которое ставит себе великую задачу вернуть рабочий класс в лоно нации, не надо забывать, что вопрос об экономических жертвах вообще тут никакой роли играть не должен, поскольку экономические уступки не угрожают делу независимости национального хозяйства». (Глава XII. Первоначальный период развития германской национал-социалистической рабочей партии).
Так говорил Гитлер - и так действовала партия. Так же работал и герой «Бакенбард», организовавший своим громилам отличный клуб и доходную торговлю сувенирными Александрами Сергеевичами. Но много ли вы видели российских националистов, поддерживающих социальные выступления сограждан? За все годы их существования я слышал о единственной робкой попытке РНЕ поддержать свободный профсоюз на Череповецком металлургическом комбинате.
Зато пришлось лично наблюдать, как один патриотический экономист едва ли не собственным телом заслонял вороватого директора обувной фабрики «Скороход» от сидящих без зарплаты рабочих. «Не надо ссориться, вы же все русские люди!» - вопил экономист. А директор тем временем тихо сбыл с рук акции, да и свалил с наворованным, и - самое обидное - с самоотверженным защитничком даже не поделился! Между тем фюрер делиться никогда не забывал, а потому первая же крупная проверка в боевых условиях завершилась полным триумфом штурмовиков.
«После некоторых колебаний противники вновь приняли решение прибегнуть к террору, но сделать это с такой силой, чтобы надолго отучить нас от устройства собраний. Внешним поводом они избрали некое очень таинственное покушение на их депутата Эргардта Ауэра. На этого Эргардта Ауэра будто бы кто-то ночью напал с револьвером. Правда, он не был ранен и вообще неизвестно, стреляли ли в него, но версия была пущена такая, что имело место покушение. Конечно, изумительное присутствие духа и необычайное мужество социал-демократического вождя не только помешали преступному покушению совершиться, но и обратили в бегство таинственных преступников. Преступники убежали так быстро, что полиции так никогда и не удалось набрести даже на их след.
Но именно этот повод показался красным подходящим, чтобы опять начать безмерную травлю нашего движения и опять начать хвастаться, как беспощадно они разделаются с нами. Теперь — угрожала местная социал-демократическая газета — приняты уже вполне достаточные меры, чтобы раз навсегда раздавить нас. Мускулистая рука рабочих положит-де предел всем нашим крикливым успехам.
Спустя несколько дней, красные назначили и срок нападения. С этой целью они остановились на собрании, в котором должен был выступать я лично. Дело шло о собрании в большом зале Придворной пивной... Когда я в три четверти восьмого вошел в небольшой зал, прилегающий к главному помещению, где должно было происходить собрание, не было уже никаких сомнений в том, что красные действительно подготовили провокацию. Главный зал был уже переполнен, и полиция больше никого уже не пускала. Противники явились очень рано и заняли много мест в зале. Большинство же наших сторонников уже не могли проникнуть в помещение собрания. Наш маленький отряд штурмовиков поджидал меня в небольшом зале, прилегавшем к главному помещению. Я приказал закрыть двери, ведущие в главное помещение, и решил переговорить сначала с моими штурмовиками.
Без дальних слов объяснил своим молодцам, что сегодня им, вероятно, впервые представится случай показать на деле, насколько они преданы нашему движению. Я заявил, что никто из нас не должен и не смеет покинуть зал собрания — разве что его вынесут оттуда мертвым. Я сказал им, что сам я во что бы то ни стало останусь в зале собрания и надеюсь, что никто из них меня не покинет. Если же я замечу, что кто-нибудь из них струсит, то я лично сорву с него повязку и отниму у него партийный значок. Затем я дал им приказ при первых же попытках внести беспорядок в собрание моментально наступать, памятуя, что наступление есть лучшая защита. Ребята ответили мне троекратным «ура». Голоса их были взволнованы». (Глава VII. Наши столкновения с Красным фронтом).
Есть основания предполагать, что в Ауэра стрелял все же нацист, и это покушение, как и красная символика должно было спровоцировать врага на силовую акцию. В любом случае социал-демократы в драку полезли. Но их ждали в полной боевой готовности.
«В течение нескольких секунд весь громадный зал превратился в свалку. Кругом — дико ревущая толпа, над головами которой как снаряды летают бесчисленные глиняные кружки. Улюлюканье, крики и вопли, треск сломанных стульев, звон разлетающихся вдребезги кружек, словом ад! Таков был этот сумасшедший спектакль.
Я остался невозмутимым на своем месте и смог отсюда наблюдать, как превосходно исполняли свои обязанности мои молодцы. Посмотрел бы я в аналогичной обстановке на любое буржуазное собрание! Скандалисты еще не успели войти в роль, как мои штурмовики (так суждено было называться им с этого дня) уже перешли в наступление. Как стаи разъяренных волков устремились на них мои штурмовики, группируясь маленькими кучками по 8–10 человек. Немедленно мои молодцы стали выкидывать скандалистов из зала. Уже минут через пять со всех моих молодцов струилась кровь.
Многих из этой дружины я впервые тогда как следует узнал. Во главе их стоял мой храбрый Морис. Затем я тут впервые узнал Гесса, который ныне является моим личным секретарем, и многих, многих других. Даже те из них, которые были ранены тяжело, продолжали драться, пока сколько-нибудь держались на ногах.
Весь этот ад продолжался почти 20 минут. Затем, однако, противники, которых было не меньше 700–800 человек, были выбиты из зала и летели стремглав с лестницы. Только в левом углу зала еще держалась большая группа противников, оказывавшая ожесточенное сопротивление. В это время у входной двери по направлению к трибуне раздалось два револьверных выстрела, после чего поднялась бешеная пальба. Мое сердце старого солдата испытало настоящее удовольствие. Обстановка начинала напоминать настоящую перестрелку на фронте. Кто именно стрелял, уже нельзя было понять. Ясно было только одно, что с этой секунды ярость моих обливающихся кровью ребят только усилилась. В конце концов, им удалось справиться с последней группой противников и полностью очистить зал.
С момента начала боевых действий прошло примерно 25 минут. Теперь зал выглядел так, будто в нем только что разорвалась граната. Многим из моих сторонников пришлось сделать перевязки тут же на месте, других пришлось увезти в больницу. Но господами положения остались мы. Председательствовавший на этом собрании Герман Эссер встал и невозмутимо сказал: «Собрание продолжается. Слово имеет докладчик». И я продолжал». (Глава VII. Наши столкновения с Красным фронтом).
Оцените качество работы! Противник первым полез драться, оказался кругом виноват и огреб по полной. Штурмовики получили отличное боевое крещение, не превысив пределов необходимой самообороны и не угодив под статью. Партия показала себя мощной и в то же время вменяемой силой, отстаивающей закон и свободу слова от смутьянов!
Ну и за кого после этого должен голосовать задыхающийся в тисках экономического кризиса, униженный крахом империи, но в то же время страшащийся революционной смуты бюргер? Люди, умеющие проворачивать подобные шоу, и впрямь опасны. В отличие от гопоты, предел крутости которой - запинать впятером одного негра, не удосужившись выяснить, лупят ли они наркодилера или мирного студента-отличника. Иметь у себя в кармане таких удобных нациков — хрустальная мечта любого глобалистского режима. Только воспитывая местечковый гитлерюгенд, надо всячески скрывать от активистов книгу любимого фюрера. А то вдруг они его персону разлюбят, а опыт, наоборот, творчески воспримут?
Юрий Нерсесов