 |
 |
|
|
Литература рисует сценарии того, что не желает видеть воплощенным в реальности. Она ведет пунктир и не факт, что он превратится в линию, в путь. Уже потом постфактум писателю можно многое ставить укор, как писателям-реалистам 19 века – всю боль и кровь 20 века.
У русской литературы всегда была смелость. Она никогда не боялась говорить о будущем. В этом ее реализм. Она не пряталась в панцирь прошлого, не искала конъюнктуры дня, не пыталась уловить тональность общественных настроений, чтобы им поиграть. Она – вместе и против течения времени, так как всегда впереди и готова принять брошенный в нее камень гнева, страха и непонимания.
Олег Кашин не писатель. Но он вторгся на территорию русского реализма. Он без заигрываний и политкорректностей в своей лекции, которая была опубликована на сайте OpenSpace.RU, назвал реальные процессы и очевидные происходящие тенденции.
Россия дораспадается. Ее общность становится все более виртуальной. На этом фоне, действительно, все национальные противоречия вторичны и являются лишь следствием. Процессы, запущенные во время распада СССР никуда не испарились. Может быть, поэтому сейчас и реставрируется общество той страны периода около маразматического застоя?.. Пока еще в силе ритуал говорения о единстве, в мозгах еще тлеют угольки широкой души и остатки имперских амбиций. А потом произойдет все тихо, пошло и как бы само собой. Просто из утилитарных соображений нужно будет привести все в соответствие с реальностью. И в очередной пуще будет неспешно нарисована новая карта.
Мало того, Россия в современных ее очертаниях и в нынешних реалиях совершенно нерентабельна, неэффективна, неконкурентоспособна. Пространство ее – обуза чрезвычайно финансовоемкая. Страна уже сейчас разорвана на много россий. Как они будут отпадать – другой вопрос. Возможно, по типу алясок. Возможно, через приглашение японцев, китайцев и сдачу им диких неосвоенных земель в аренду. Земля, ведь больше, чем нефть наше богатство. А если мы сырьевой придаток, то почему бы не стать земельным?.. Кстати, об этом...
Пару лет назад вышел роман прозаика Андрея Рубанова «Хлорофилия». Столетие вперед. Всего сорок миллионов русских, все они сконцентрировались в Москве, ее разросшемся вширь и вверх чреве. Страна – наполненная Москва, на периферии – «свистящая ветрами пустота». Периферия: «Огромные пустые пространства. Бескрайние поля, заросшие бурьяном», снующие «банды дикарей», язычники. Все, что за Уралом отдано в аренду китайцам. Теперь их там двести миллионов.
Китайские деньги дали возможность безбедно существовать русским. Они принесли счастье, реализацию давней мечты: «Русские не работали. Работали только китайцы». На одного русского – четыре китайца, которые возделывали Сибирь, превратили ее в сад.
Вот и был раскрыт алхимический камень «золотого века», который «устроился сам собой»: «русские территории – вот главный капитал нации». Отсюда и дилемма: капитал – территории, но самой нацией они не используются, она сконцентрировалась в столичной точке. Масштабы географические – обуза, но вот случаем и волей природы повезло, удалось сдать китайцам...
Народ предался безмятежному счастью и отдыху: «Однажды народ-богоносец понял, что он давным-давно доказал и себе, и человечеству свою уникальную силу, - пора отдохнуть», решили «отослать человечество к черту, сдать в аренду Сибирь и уйти в отпуск».
Когда все обжитое человеческое пространство стянулось в столицу, в Москве стала появляться многометровая трава, произрастающая, как гидра. Этой травой заросла вся первопрестольная. Затерянным в этом бурьяне людям ничего не нужно. Они поедают запретную мякоть стебля гигантской травы. В мякоти травы – «таблетка счастья». Но постепенно от этого концентрированного счастья люди начинают расчеловечеваться и превращаться в растения. Они уже перестают адекватно воспринимать реальность...
У нас нет этого концентрированного счастья, никакого нет. Но мы режем мякоть производящей эйфорию счастья травы и настырно жуем ее. Этот процесс замещает процесс думания, а вместо мыслей накладываются лозунги. Мы, как перед распадом СССР бравировали итогами референдума за его сохранение, размахиваем «национальной идеей» и прочимы милыми заклинаниями. В этом состоянии вполне можем свернуться до состояний междоусобицы Киевской Руси и ждать новое иго, которое подстегнет нас к собиранию земель...
Кашин рисует не линию, а пунктир. Он не боится говорить об очевидном, но что еще, по счастью, не стало реальностью. Едва ли он мечтает о «будущей Великой России от Смоленска до Владимира». Но то, что она «рано или поздно будет ограничена именно таким пространством» - вполне реальный сценарий. Я не услышал у него призыва моментально броситься и дробить тело страны. Он проговаривает реалистическую антиутопию. Через это проговаривание он вовсе не призывает ее скорее воплотиться, но делает это, чтобы чаша сия миновала. Я тоже этого не хочу, поэтому и говорю об этом. Хочешь мира – готовься к войне...
Критики же, которые с праведным блеском в глазах тут же набросились клевать публициста, напомнили мне шестиметрового великана-богатыря из романа Владимира Сорокина «Метель». Великана, который замерзает посреди дороги. Перед смертельным вздохом он осушил бутыль водки, слепив огромного снеговика с выдающимся пенисом...
Андрей Рудалев
г. Северодвинск