 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Вторник, 9 марта 2021 | » Расширенный поиск |
 Записки адвоката Беляка. Часть 10
Продолжение. Части 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9 Десять лет условно Встречаясь с Лимоновым, я постоянно рассказывал ему о своих делах - новых и старых, и всяких историях, связанных с ними. И он, всегда с интересом слушавший все эти истории, неоднократно советовал мне записать их когда-нибудь, считая, что они не только забавны, но, часто, и поучительны. Первый раз, помню, такой совет он дал мне в шашлычной у Красных ворот, - в самом начале 2000 года. "Я не хочу писать о делах, - возразил тогда я. - Большинство из них освещается в прессе и нет никакого желания повторять снова все это". "А ты и не пиши о самих делах, сказал Эдуард. - Напиши о том, что было скрыто от посторонних глаз, - что происходило "за кулисами". Именно это и есть самое интересное". В ту дешевую шашлычную мы с Лимоновым заглянули после того, как вышли из убогого здания Басманного суда (наверное, самого убогого из всех судебных зданий в Москве и по сию пору), где я в то время участвовал в процессе по делу Михаила Куликова - бывшего капитана ОМОНа, сына генерал-полковника милиции, начальника ГУВД Московской области А.Н.Куликова. (В 2006 году мне пришлось выступать в качестве адвоката и самого Александра Николаевича, который, будучи уже в отставке, проходил свидетелем по так называемому "делу о коррупции в ФФОМС Минздрава России" - Федеральном фонде обязательного медицинского страхования, руководители которого (во главе с А.Тарановым - другом тогдашнего одиозного путинского Министра здравоохранения М. Зурабова) обвинялись в получении огромных взяток. От тех допросов и очных ставок с участием А.Н.Куликова в Следственном комитете России моя память сохранила лишь воспоминания о следователе по фамилии Филин, который был настолько желчным, несдержанным и имел привычку задавать вопросы, недослушав до конца ответы на них, что меня так и порывало назвать его Дятлом: "Господин Дятел... ой, простите, Филин...") А Михаилу Куликову и двум его подельникам в 1995 году инкриминировали целый ряд преступлений, начиная от превышения служебных полномочий и должностного подлога до вымогательства, мошеничества и разбоя. В 90-е годы в России было распространенным явлением использование милиции, в том числе и ОМОНа, не только для личной охраны олигархов, полуолигархов и криминальных авторитетов, но и для "выбивания" денег с должников. И вот, Куликов-младший, поддавшись уговорам старого приятеля, в один из майских дней 1995 года поднял свое подразделение по тревоге и устроил "маски-шоу" в офисе фирмы, владелец которой не хотел возвращать долг знакомому этого приятеля. В результате чего Михаил оказался обвиняемым и просидел более года в Матросской тишине, где его избивали и пытали, вкалывая наркотики в вены кистей рук, с целью получения не только признательных показаний по данному делу, но и предоставления компромата на своего отца. (Куда смотрели наши правозащитники? - спросите вы. Как всегда, куда-то не туда - в сторону. Меня всегда поражала не их беспринципность (нет, среди них были и есть люди принципиальные и чистые на руку), но политическая ангажированность. К примеру, когда я защищал Лимонова и обращался за поддержкой к нашим правозащитникам, они мне не отказывали - писали и направляли свои обращения и ходатайства в суд, в прокуратуру, а то и самому Президенту Путину, - точно так же, как это делали и депутаты, но всегда с оговоркой: "Хотя мы и не раз разделяем политические взгляды Эдуарда Лимонова, просим..." Точно так же вели себя и многие писатели и функционеры писательских объединений, фамилий которых я уже даже и не помню. Спрашивается: кому какое дело до того, разделяешь ты лично, литератор Пупкин, или не разделяешь политические взгляды Лимонова? Уж саратовскому-то областному суду и тем более Путину на это было ровным счетом наплевать. Но такие тексты заставляли лишний раз задуматься, насколько сильно засел в наших людях страх перед Властью: страх за свою собственную шкуру, соединенный с вечным желанием выделиться из общей массы посредственностей, - засветиться, пропиариться, чтобы о тебе услышал сам Президент. А вдруг услышит?! Чем черт не шутит? А потом пригласит тебя к себе на дачу или в Кремль. И ты четко, по военному, представишься ему и подобострастно улыбнешься (как это сделал, например, на глазах у миллионов телезрителей на президентских выборах 2012 года журналист "Комсомольской правды" и "доверенное лицо Путина" - некто Баранец). Президент пожмет твою руку, угостит чаем, а после попросит что-нибудь прочесть из твоего нетленного, - стишок или рассказик. Слаб человек, слаб... Одна надежда на сверхчеловеков. Но их в России все последнее столетие либо подвергали травле, либо сажали в ГУЛАГ, либо заставляли уезжать за рубеж.) Но почему же вдруг возникло такое негативное отношение к заслуженному генералу милиции, участнику Афганской войны, на которого так хотели заполучить компромат спецслужбы? В те годы во власти (в первую очередь - в Госдуме и в Совете Федерации) оказалось, несмотря на все усилия Ельцина противостоять этому, немало людей, которые никак не могли простить генералу Александру Куликову то, что он, в период чрезвычайного положения в Москве с 3 по 18 октября 1993 г., стал комендантом города и быстро ликвидировал массовые беспорядки в столице. Да, именно генерал А.Н.Куликов выступил тогда по телевидению страны от имени руководства МВД и твердой рукой навел порядок в Москве. Прав или не прав был генерал Куликов в октябре 1993 года - не об этом сейчас речь. Лично я душой и мыслями был на стороне защитников Белого дома, считая, что распускать президентским указом Парламент (какой бы он не был плохой или неудобный), а потом расстреливать его из танков Ельцин не имел никакого права. Политика это, как известно, искусство компромиссов, и Ельцину нужно было разрешать политический конфликт политическими же методами, но не с помощью военной силы. Однако дипломатично и мягко решать какие-либо вопросы Борис Ельцин вообще никогда не умел: он или беспрекословно подчинялся более сильным и жестким руководителям (как это было в советские времена, - в его бытность работы секретарем Свердловского обкома КПСС, когда он снес с лица земли Ипатьевский дом, где была расстреляна царская семья), или давил, как клопов всех зависимых от него людей. Третьего Ельцин не знал. Он и Горбачеву-то воспротивился только тогда, когда понял, что тот - слабак. А на силовое давление со стороны Президента РСФСР депутаты Верховного Совета РСФСР и защитники Белого дома ответили тоже силой, что было вполне естественно. И, кстати, почти полностью повторяло ситуацию 1991 года, за исключением того, что на стороне ГКЧП, не нашлось такого упертого, решительного и злобного властолюбца, каким был Ельцин, и такого волевого и талантливого генерала, как Александр Куликов. Этот худощавый и, непривычно для больших российских милицейских начальников, подтянутый генерал с щегольскими усиками, отдавший всю свою жизнь борьбе с преступностью, проявил себя в 1993 году, как современный Александр Суворов. Последний тоже умело боролся не только с турками и французами, но и с пугачевцами. Так же и Александр Куликов не только успешно воевал в Афганистане и боролся с преступниками по всей стране, но,когда возникла необходимость, он, единственный в Москве из всех милицейских генералов, взял на себя ответственность за наведение порядка в городе. А его сын Михаил, до этого воевавший (храбро, без всяких поблажек) в "горячих точках" на Кавказе, был одним из тех омоновцев, кто защищал в октябре 1993 года телецентр Останкино. Впрочем, не только коммунисты-зюгановцы, снова набравшие было силу в Госдуме, хотели сместить генерал-полковника Александра Куликова. Этого же хотели и влиятельные действующие и бывшие чекисты, пристроившиеся подле дряхлеющего год от года Ельцина. Ведь все они, как и сам Борис Николаевич, были бывшие коммунисты, а, как говорил еще Дзержинский, "каждый коммунист должен быть чекистом". И наоборот. Поэтому из Матросской тишины его сын Михаил Куликов был отпущен под подписку о невыезде совершенно больным человеком, но и то только по причине истечения предельного срока содержания под стражей в период предварительного следствия. Почти шесть лет прошло с начала возбуждения уголовного дела и до приговора суда. Из них более года длился сам процесс. Мы, защита и подсудимые, не спешили. Не торопилось и гособвинение, - то и дело находились какие-то уважительные причины перенести рассмотрение дела или очередное судебное заседание на более поздний срок. За это время бывший боевой офицер, орденоносец Михаил Куликов успел получить вторую группу инвалидности, кто-то из свидетелей умер, а само преступление "утратило общественную опасность", как было отмечено, в итоге, в приговоре суда. 5 апреля 2001 года Басманный суд Москвы все же приговорил обвиняемых к различным срокам наказания, но всех - условно. Михаил Куликов получил условно 10 лет. "Присел на 10 лет. Условно", - иронично написала об этом газета "Коммерсантъ". Такой большой срок условного наказания, по видимому, в России не получал никто! Бывший министр юстиции Валентин Ковалев (прославившийся отдыхом в сауне с проститутками), после того как просидел длительное время за тюремной решеткой по обвинению в хищении государственных средств, и под конец сообразивший-таки отказаться от услуг адвоката Кучерены, тоже получил условное наказание, но только 9 лет; авторитетный предприниматель и красноярский депутат Анатолий Быков (герой книги Лимонова "Охота на Быкова"), которого защищал Г. П. Падва, за покушение на убийство получил 6 лет условно. Так, что наш с Михаилом Куликовым "рекорд" никем превзойден не был. А сейчас суды и вовсе стараются не назначать условное наказание более пяти лет. Когда после оглашения приговора, я зашел к судье, его лицо не выражало никаких эмоций, - на нем были только следы тяжелой борьбы с похмельем. "Чего ж Вы так строго отнеслись к Куликову? - спросил я его, впрочем без всякого укора, пока он вялой рукой заверял копии прировора. - Прокурор попросил 9-ть, а Вы дали 10-ть". "Ни хрена себе! - воскликнул судья, тут же поморщившись от боли.- А я вчера не расслышал и записал, что он просит десять!.. А эта дура секретарь..." Но мы особо спорить с таким приговором и не собирались: от добра добра не ищут... В мае 2001 года А.Н.Куликов попросил меня передать Жириновскому приглашение на свой 60-летний юбилей. Владимир Вольфович принял приглашение и в назначенный день приехал в ресторан, где за длинным столом в форме буквы "П" собрался весь цвет столичной и подмосковной милиции. Каждый тост в честь юбиляра завершался многоголосым армейским приветствием: троекратными (двумя короткими и одним длинным) "ура". Вольфович, как и всюду, куда его приглашали, был в качестве почетного гостя. Вскоре после его выступления, раздалась из динамиков музыка и с небольшой сцены заорал в микрофон Григорий Лепс. Жириновский с трудом выдержал одну песню, а когда Лепс стал демонстрировать силу своих голосовых связок снова, Вольфович быстро распрощался с оторопевшим юбиляром и покинул зал. Признаюсь, я бы тоже последовал за ним, но мне не дал этого сделать Миша, который и пригласил своего "друга Гришу" на юбилей отца. Это было с его стороны опрометчивым шагом: пение Лепса не только не способствует аппетиту и поддержанию застольной беседы (не говоря уж про содержательно-музыкальную часть его "творчества", которое является "вторичным продуктом"), но и вполне может использоваться в качестве изощренной пытки заключенных. Уверяю вас, если арестованного поместить в камеру, где постоянно крутить песни Лепса, то уже на следующий день он подпишет любые признательные показания. В тоже время, я знаю одного адвоката (из бывших прокурорских), который в свое время любил "заложить за воротник", и вот он свою степень опьянения определял по песням, которые включал во хмельном угаре: предпоследней стадией были песни Лепса, а последней - песня "А на черной скамье - на скамье подсудимых" - уже в его собственном исполнении. Далее - только мрак. Сергей Беляк Продолжение следует |
|
