 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Четверг, 21 ноября 2024 | » Расширенный поиск |
 Дэн Сяопин - "профессор мимеографии"
40 лет назад, 9 сентября 1976 года, перестало биться сердце, возможно, наиболее значительного правителя и так щедрого на таковых XX столетия - председателя Китайской Народной Республики Мао Цзэдуна. Эпоха Великого Кормчего кончилась, на смену ей пришла эпоха Дэн Сяопина, не менее интересная. "АПН Северо-Запад" публикует главу из рукописи бывшего главного редактора газеты "Лимонка", историка, журналиста и нашего постоянного автора Алексея Волынца о молодых годах товарища Дэна, любезно предоставленную нам автором. *** Молодые китайцы, спустившиеся на набережную Марселя, как отметил французский корреспондент, были одеты вполне франтовато – в костюмы американского покроя, в широкополые шляпы и остроносые ботинки. Их приняли представители франко-китайского образовательного центра и уже на следующий день на автобусах доставили в Париж. Здесь произошла встреча с китайскими учащимися, приехавшими во Францию несколько ранее. Среди последних был земляк Дэн Сяопина, будущий маршал коммунистического Китая и создатель китайской атомной бомбы, а тогда тощий юноша в очках – Не Жуньчжэнь. Дружба этих двоих парней из Сычуани продлится семьдесят лет. Невероятно, но они пройдут и выживут во всех смертельных водоворотах китайского XX века, и наш главный герой до конца жизни будет называть своего друга «старшим братцем». Уже через несколько дней Дэн Сисянь с группой других учеников был отправлен в лицей одного из провинциальных городков Нормандии для совершенствования французского языка. Там он провел пять месяцев, по словам Дэна, кормили плохо и за всё время практически ничему не научили. Несмотря на строгую экономию привезенные из Китая деньги к марту 1921 г. кончились, и нашему герою пришлось искать работу. Вместе с несколькими земляками он отправится в промышленный город Крезо, где была возможность устроиться разнорабочим на заводах фирмы «Шнейдер», крупнейшего производителя вооружения во Франции. Дэна взяли прокатчиком в сталепрокатный цех. Там 16-летний, по сути, ещё домашний мальчик очень маленького роста должен был в нагретом до 40 градусов воздухе таскать щипцами раскаленные заготовки металла. Работы была тяжелой и опасной. Как несовершеннолетнему по французским законам ему платили минимальную сумму по ставке ученика. И, естественно, до 8-часового рабочего дня в те годы было далеко даже в Европе. В таких условиях подросток продержался недолго и через 21 день уволился с завода. Позже он вспоминал, что, проработав в центре французской военной промышленности без малого месяц, он ни разу не ел досыта и даже задолжал сотню франков. Здесь его душа и тело впервые непосредственно столкнулись с тем, что в теории марксизма называется капиталистическая эксплуатация – тяжкий труд, ругань мастеров, скудная жизнь бездомного иностранца из полуколониальной страны. Покинув Крезо, Дэн вернулся в Париж, где некоторое время получал мизерное вспомоществование от Китайско-французского образовательного центра. Он еще не оставил надежды учиться и получить образование. Но учиться ему больше никогда не придётся, кроме одного года специфической учёбы в Москве. Дэн навсегда останется самоучкой, как и у Горького, «его университетами» станет жизнь «в людях». Добавим – и жизнь и война, и политическая борьба с их самыми строгими экзаменами… Свой 17 день рождения Дэн встретил, живя в палатке в саду за зданием Китайско-французского образовательного центра. Питался дважды в день хлебом с водопроводной водой. Во Франции после Первой мировой царила безработица, и ему приходилось часто менять подённые работы с мизерной оплатой. Некоторое время он на маленькой парижской фабрике занимался производством букетиков искусственных цветов, прикрепляя к ним бирки «Изготовлено сиротами и вдовами павших на войне солдат». Эта продукция сбывалась в богатой и сентиментальной Америке, и предприимчивые хозяева на этом мелком жульничестве выручал хорошие деньги, а бесправным китайским гастарбайтерам полагались гроши. В начале 1922 г. Дэну удалось найти постоянную работу на фабрике резиновых изделий к югу от Парижа. 10 часов в будни и 4 часа в субботу он занимался изготовлением калош и вскоре наловчился изготовлять их быстро, зарабатывая пусть и не большие, но позволявшие не голодать деньги. Здание фабрики было построено Эйфелем, создателем знаменитой башни в Париже. Но наш герой узнает об этом только спустя 66 лет – его дочь во Франции посетила места, где некогда работал отец, и по возвращении на родину рассказала об этом первому человеку в Китае. А тогда будущий отец китайских реформ и лидер нации обитал в бараке на сорок коек при резиновой фабрике. Как вспоминал один из его китайских приятелей тех лет: «Был у нас восемнадцатилетний парнишка из Сычуани, низенький, толстенький. Каждый вечер он носился по бараку, то с одним поговорит, то с другим посмеётся». Мальчишеское веселье и смех – просто всеобщий лейтмотив воспоминаний очевидцев о молодом Дэне. Он явно был очень весёлым и общительным юношей. Шутки и смех были его визитной карточкой. Жизнь уничтожит эти внешние проявления, но в душе и узком кругу близких он навсегда останется смешливым парнишкой из Сычуани. Нам вообще очень сложно представить, как пришлось меняться китайскому провинциалу в начале XX века во Франции. Он научился питаться тем, что китайцы в большинстве не употребляют и в наши дни – есть пшеничный хлеб и сыр, пить кофе или виноградное вино. Но пребывание во Франции изменило не только его гастрономические вкусы, там же определились на всю дальнейшую жизнь и его политические убеждения. Дэн всегда был склонен к общественной активности и неравнодушен к судьбам своей родины, бывшей тогда униженной, отсталой и слабой. Именно во Франции он познакомится с теми, кто на родном языке объяснит ему путь к спасению Отечества и даже больше – всего мира и человечества. И тогда у них не будет сомнений в возможности и желанности этого пути. И первым по убедительности и неотразимости личного примера будет молодой китайский журналист Чжоу Эньлай. Всего на 6 лет старше Дэна, из семьи такого же обедневшего чиновничества, рано лишившийся отца, он приехал во Францию уже с опытом и политической борьбы, и учебы за границей в Японии и даже тюремного заключения за свои убеждения. Человек фантастической работоспособности и выдающегося организаторского таланта, он практически сразу с первых лет возникновения станет одним из руководителей китайского коммунистического движения. К моменту встречи с нашим героем, товарищ Чжоу уже был знаком с профессорами пекинского университета, через которых пришли в Китай идеи русских большевиков. *** Начало минувшего века было временем всеобщего распространения социалистических идей. А после русской революции 1917 г. можно говорить об их безудержном шествии по миру – пример большевиков оказался привлекателен и заразителен для многих, особенно в Европе и Азии. В дни, когда Дэн Сисянь маялся по Парижу в поисках подённой работы, на его Родине, в Шанхае в июле-августе 1921 г. прошёл первый учредительный съезд Коммунистической партии Китая. Двенадцать участников съезда представляли семь коммунистических кружков общей численностью 53 человека. По сути это была возглавляемая профессором литературы группка увлеченных левыми идеями китайских интеллигентов-гуманитариев, «страшно далёких» от 400-миллионного китайского народа. Никто не мог и предполагать, что буквально чрез несколько лет эта интеллигентская сходка превратится в мощнейшее политическое движение, которое навсегда изменит облик древней страны. Впрочем, на съезде в Шанхае присутствовали два представителя Коминтерна, что уже предвещало куда более практический подход к будущей деятельности. Помощь из Советской России сыграет немалую роль в начальном развитии коммунистического движения Китая. А среди двенадцати первых «апостолов» коммунизма Поднебесной на съезде присутствовал и высокий 28-летний молодой уроженец Хунани по имени Мао Цзэдун. Тогда хунанец опоздал к началу съезда, заблудившись в незнакомом Шанхае. На тропах крестьянской войны он сориентируется куда лучше и в итоге станет одним из величайших политических лидеров XX века… Во Франции у Дэна и его старшего товарища Чжоу среди молодых китайских рабочих и учащихся уже были общие знакомые с будущим Председателем Мао. Но тогда они, конечно, не представляли какое великое и страшное будущее навеки свяжет для истории их имена. Пока же маленькая, но быстро росшая Коммунистическая партия Китая, по настоятельному совету старших товарищей из Коминтерна, существовала под крылом другой, более авторитетной в провинциях Китая силы – политическом партии Гоминьдан. Так начинались недолгий союз и длительная война за власть в Поднебесной между двумя основными политическими организациями в Китае XX века – Компартией (Гунчандан) и Национальной партией (Гоминьдан). Гоминьдан был создан сразу после победы Синьхайской революции крупнейшим антиманчжурским революционером Китая – доктором Сунь Ятсеном. Тогда ему удалось ненадолго стать первым временным президентом Китайской республики. У Сунь Ятсена был немалый авторитет революционера и заслуженного деятеля национального освобождения, но не было собственной военной силы. И он был вынужден уступить власть в провозглашенной Китайской республике ведущему военному деятелю бывшей Цинской империи генералу Юань Шикаю. Попытка выступить против генеральской диктатуры провалилась и Сунь Ятсену, как в годы маньчжурской монархии, пришлось снова бежать за границу. Несколько лет диктатуры генерала Юань Шикая, пытавшегося стать родоначальником новой императорской династии Китая, после его смерти привели к фактическому распаду страны и превращению её в неустойчивый конгломерат враждующих между собой регионов под грабительским управлением генералов бывшей императорской армии. Центральное пекинское правительство, официально представлявшее Китай во внешнем мире, на деле не контролировало даже ближайшие провинции, и было полностью зависимо от боровшихся друг с другом генеральских группировок. Пользуясь такой неустойчивой обстановкой, Сунь Ятсен, обладавший в Китае немалым общественным авторитетом, к началу 20-х гг. XX века сумел закрепиться на юге Китая, в столице провинции Гуандун городе Кантоне (Гуанчжоу), крупнейшем торгово-промышленном центре китайского юга. Он призывал к объединению и модернизации раздробленной и отсталой страны. Прекрасно понимая, что эти цели недостижимы без современных вооруженных сил и эффективного государственного аппарата, старый национал-революционер Сунь Ятсен, не чуждый социалистических идей, обратился за помощью к Советской России. Интерес был взаимным. Ленин и другие лидеры большевиков из унылой эмиграции внимательно и явно не без зависти следили за деятельностью «китайского народника» Сунь Ятсена в период Синьхайской революции. За несколько лет до появления Дэн Сяопина в том же Париже, в 1912 году, мало кому ещё известный русский эмигрант Ульянов писал про своего более удачливого китайского коллегу – «революционный демократ, наделённый мужеством и благородством…». К началу 20-х гг. ситуация несколько изменилась – победившие в гражданской войне большевики, стояли во главе огромного государства и нарождавшегося мирового коммунистического движения, а Сунь Ятсен едва удерживал власть в одной из провинций Китая. Но большевикам, помимо идеалов мировой революции, которые сами по себе обосновывали необходимость поддерживать иностранных революционеров, требовалось прорвать враждебное международное окружение. 400-милионный Китай, возглавляемый Сунь Ятсеном, мог бы стать надежным союзником Советской России, пребывавшей тогда в положении «страны-изгоя» на международной арене. Авторитет доктора Суня в Китае и вся обстановка внутри страны позволяли надеяться, что при действенной военной и политической помощи бывший первый президент снова станет во главе всей республики. И в далекий Кантон из Советской России пошли теплоходы с оружием, прибыли первые военные и гражданские советники. А новорожденная Компартия Китая была нацелена на поддержку и союз с Гоминьданом. Очередной съезд коммунистов прошел в Кантоне, впервые легально, в их партии было уже четыре сотни членов. Примерно один коммунист на один миллион китайцев… *** Стараясь не отставать от примера своих единомышленников на родине, очарованные коммунистическими идеями молодые китайцы, работавшие и учившиеся во Франции, Бельгии и Германии, летом 1922 г. в Булонском лесу под Парижем учредили «Коммунистическую партию китайской молодежи, проживающей в Европе». Изготовлявший резиновые галоши Дэн стал одним из тридцати рядовых членов этой молодежной «партии». Его более старший и опытный товарищ Чжоу был избран одним из руководителей «партии», став ответственным за пропаганду. Тогда среди китайцев в Европе, как и в самом Китае, помимо увлёкшихся коммунистическими идеями было немало националистов разного толка, либералов, умеренных социалистов, среди молодёжи было сильно и влияние идей анархизма. Поэтому дискуссии и споры до драки с представителями этих течений стали важнейшим видом деятельности «Коммунистической партии китайской молодёжи». Можно было бы отнестись с юмором к этой политической самодеятельности заброшенных в Европу юных иностранцев из далёкой и отсталой страны. И только их будущее, ставшее для нас большой историей, не даёт такой возможности. Примерно в те дни с Чжоу Эньлаем познакомился еще один уроженец Сычуани. По меркам того Китая это был уже немало поживший мужчина с богатой биографией. Никто тогда не знал, что главная его биография ещё впереди – он станет первым главнокомандующим современных вооруженных сил Китайской Народной Республики. Высокого мужика с тяжелым лицом звали Чжу Дэ. И уже тогда он был генералом китайской армии и вылечившимся опиумным наркоманом. В Европе этот ветеран Синьхайской революции оказался, чтобы стать студентом философского факультета Гёттингентского университета. Вспомним, как там у Пушкина в «Евгении Онегине»: «…С душою прямо геттингенской, Красавец, в полном цвете лет, Поклонник Канта и поэт. Он из Германии туманной Привез учености плоды: Вольнолюбивые мечты, Дух пылкий и довольно странный…» В случае Чжу Дэ лучше заменить Канта на Маркса. Кстати, в Китае генерала Чжу не приняли в Компартию – он просто испугал этих погруженных в абстрактные левые идеи интеллигентов. Что, впрочем, не удивительно, если знать, что из себя представляли в те годы генералы китайской армии. Но вот именно об этом речь ещё впереди. А тут скажем, что посидевший в тюрьме Чжоу Эньлай был куда менее пугливым и дал генералу Чжу рекомендации для вступления в Компартию. Можно только представлять с каким почтением и интересом мог внимать таким старшим товарищам маленький круглолицый Дэн, чей жизненный опыт всё еще ограничивался путешествием на пароходе через океан и умением ловко делать бумажные цветы или резиновые галоши. Впрочем, опыт – дело наживное. И Дэн его активно наживал. «Компартия молодых китайцев» создала свой печатный орган, журнал «Юность». Он выходил на китайском языке с подзаголовком на французском. Целью издания была «пропаганда научной теории коммунизма». Редакция располагалась в Париже, в маленькой комнатке на втором этаже кафе на площади Италии. Днем наш главный герой работал для пропитания, а по вечерам и ночами занимался изданием журнала. У молодых китайских коммунистов не было возможности воспользоваться услугами типографии – не было ни денег, ни техники для печати на родном языке, учитывая специфику китайских иероглифов. Поэтому журнал издавался изобретённым в Северной Америке в конце XIX века способом мимеографии. На специальной матерчатой бумаге, покрытой парафином или воском, металлическим стержнем выцарапывался текст. Стержень снимал воск и получившийся трафарет, «восковку», накладывали на типографскую бумагу и проводили валиком с краской. Хорошая «восковка» позволяла изготовить до двухсот и более копий. Именно этим кропотливым делом и занимался Дэн Сисянь. Уроки каллиграфии в сычуаньской школе не прошли даром, у него был хороший почерк, и после работы он долгие часы старательно выцарапывал иероглифы на воске. Вскоре «Юность» сменил журнал европейского отделения Компартии Китая «Алый свет». Он выходил чаще и пользовался популярностью уже не только в Европе, но и в далёком Китае. А старательного Дэна за хороший внешний вид журнала товарищи прозвали «профессором мимеографии». Впрочем, наш герой занимался не только технической стороной, он начал писать статьи и заметки для своего журнала, в которых спорил с политическими оппонентами, защищал Советский Союз и пропагандировал социалистические идеи. Постепенно Дэн становился одним из идеологов и лидеров китайских «комсомольцев» в Европе. Их собрания проходили в маленькой комнатке Чжоу Эньлая. Сидели на кровати и на столе, пили кофе и ели хлеб – ничего другого зачастую просто не было – и спорили о судьбах родины и мира. Это было, пожалуй, лучшее время парижской жизни Дэн Сяопина. В 1974 г., по пути в Нью-Йорк на Генеральную ассамблею ООН, остановившись в Париже, он специально придёт на площадь Италии, чтобы найти дом, в котором он долгими ночами старательно выцарапывал на воске длинные вереницы иероглифов. Но за полвека Париж так сильно изменился, что заместителю главы правительства КНР не удалось найти свой первый революционный приют… В 1923 г. товарищ Дэн официально стал членом Коммунистической партии Китая, и, как все китайские коммунисты тех лет, по решению Коминтерна, оформил и вступление в партию Гоминьдан. Немного позднее он напишет о себе: «Житейские невзгоды, оскорбления со стороны мастеров – прислужников капиталистов – всё это оказало на меня большое влияние, дало представление о преступном характере буржуазного общества. Позже я узнал много нового о социализме и коммунизме, испытал влияние пропаганды сознательных элементов, ещё больше почувствовал тяжесть своего существования. Тогда я вступил в комсомольскую организацию проживающих в Европе китайцев. Я никогда не испытывал других идейных влияний, всегда хотел стать коммунистом…» Летом 1924 г. Чжоу Эньлай по линии Коминтерна был отозван из Европы и отправился на Родину, в Китай. Там он займёт один из ключевых постов во вновь создаваемой при помощи советников из России новой китайской армии Сунь Ятсена. А оставшийся во Франции товарищ Дэн станет руководителем местных китайских коммунистов и секретарём французского отделения Гоминьдана. «Жили мы в то время очень скудно. – вспоминал он много лет спустя. – Став профессиональным революционером, я получал некоторые средства от организации, ел хлеб, варил лапшу. У нас не было пожизненных должностей, мы не думали о постах, не интересовались рангами… Важно было делать революцию. Такова специфика коммунистов раннего призыва». На фото тех лет, сделанном во время проводов Чжоу Эньлая на родину, в группе молодых китайцев, одетых в европейские костюмы, можно увидеть невысокого и очень молодого круглолицего парня с густой шапкой волос. Позднейшие биографы будут писать, что уже тогда в этом лице «ощущается уверенность и твёрдость». Наверное, они преувеличивают – трогательный и немного смешной круглолицый паренёк в пиджаке и галстуке напоминает скорее типичного школьника-старшеклассника, улыбающегося еще совсем по детски, моложе своих и так невеликих лет. 20-летний парень приобретёт во Франции не только революционную страсть и некитайскую привычку к кофе и сыру, он станет ещё и завзятым футбольным болельщиком. В 1924 г. в Париже проходили летние Олимпийские игры, и Дэн смог приобрести самый дешёвый билет на футбольный матч. Сидя на задних рядах, он едва мог разглядеть мяч, но игру никому тогда неизвестной сборной Уругвая запомнил на всю жизнь. Организаторы по ошибке вывесили флаг Уругвая вверх ногами, а вместо гимна богом забытой банановой республики прозвучала бразильская самба. Уязвленные уругвайцы выиграли с разгромным счётом и стали чемпионами мира, а Дэн не пожалел что отдал за билет целых 5 франков, стоимость своего дневного рациона, выкроить которые из скудных доходов было очень нелегко. В то время он работал слесарем на автозаводе «Рено», и уже мог считаться вполне квалифицированным рабочим. Слесарное мастерство пригодится ему, когда в 70-е годы в период «культурной революции» он будет сослан на один из заводов в китайской провинции под надзор спецслужб КНР. А тогда, в Париже, молодой слесарь Дэн попал под негласный надзор французской политической полиции, которая не могла пройти мимо такого активного коммуниста-иностранца. В секретном донесении французской полиции от 2 июня 1925 г. сообщается: «Вчера вечером Комитет действия проживающих во Франции китайцев провёл на улице Байе, 23, митинг протеста, направленный против международного империализма. Участвовало более семидесяти человек… На митинге выступило восемь человек, в том числе Дэн Сисянь, заявивший, что для борьбы с империализмом необходимо выступать вместе с Советским Союзом». Французские полицейские жаловались начальству, что им очень тяжело проникнуть в закрытую среду китайцев, но сам товарищ Дэн позднее вспоминал, что спецслужбы «третьей республики» были очень хорошо осведомлены об их политической деятельности. Кстати, тогда с проживавшими во Франции молодыми китайскими коммунистами общался еще один выходец из Юго-Восточной Азии, тридцатилетний вьетнамец Нгуен Ай Куок. Он приехал из французской колонии Аннам в Европу с теми же целями – работать и учится, и также увлекся левыми идеями. Через несколько десятков лет мир узнает его в образе человека, нанёсшего военное поражение не только Франции, но и такой сверхдержаве, как США. Тогда его будут звать Хо Ши Мин. Удивительно, сколько творцов истории вышло из среды нескольких сотен молодых людей, приехавших тогда из Азии в Европу. Почти все они вернулись на родину, чтобы погибнуть в политической борьбе или стать во главе государств, правительств и армий. Для многих из них путь с чужбины домой пролёг через красную Москву. Алексей Волынец На фото вверху - товарищ Дэн в Париже, 1920 г. |
|
| Copyright © 2006-2019 «Агентство Политических Новостей Северо-Запад» При полном или частичном использовании материалов, ссылка на "АПН Северо-Запад" обязательна |
