ГЛАВНАЯ | НОВОСТИ | ПУБЛИКАЦИИ | МНЕНИЯ | АВТОРЫ | ТЕМЫ |
Воскресенье, 24 ноября 2024 | » Расширенный поиск |
2018-02-07
Александр Сивов
Ещё раз о "Прекрасной Франции"
О французской идеологии. Вопреки официальной линии, что правящей идеологии в стране якобы не существует, реалии выглядят совершенно иначе. В основу нынешней Французской республики заложены республиканские принципы Великой французской революции, начавшейся в 1789 году. Они включают, среди прочего, антимонархизм и актиклерикализм, пусть сегодня они выражены и в неявной форме. Везде есть улицы и площади во славу тех или иных деятелей революции: Максимилиана Робеспьера, Камиля Демулена, Дантона, Эбера.
Начало - в статьях "Конец прекрасной Франции" - 1, 2, 3. А вот католическая церковь, лишённая всякой финансовой подпитки государства и почти без паствы, за последние десятилетия многократно сократила как число священников, так и количество функционирующих храмов, переоборудованных, например, в музеи. Некоторые малопосещаемые храмы, на содержание священников для которых нет средств, проводят воскресные богослужения без них, распространяется даже специальная инструкция, как это делать. Как мне рассказывал мой друг, французский журналист: - Формально у нас религия отделена от государства. Но реально, я это отмечаю, при принятии спорных решений, государство негласно ведёт линию против религии.
Впрочем, за последние десятилетия ревизионисты истории делают усилия пересмотра революционной истории страны – чего только стоят слезливые фильмы про судьбу Людовика XVI и, особенно, Марии Антуанетты. Хотя предательство ими интересов Франции в свете современного анализа старых архивов можно считать полностью доказанными и они свою казнь вполне заслужили. Однако есть менее славные страницы французской истории, которые упоминаются вскользь и стыдливо. К ним относятся колониальная политика Франции и, в частности, война в Алжире, про все «художества» которой стало возможно открыто говорить только в нашем веке. До сих пор в стране существуют улицы в ознаменование памяти наиболее кровавых генералов – «усмирителей» колоний. Ещё менее упоминаема во французских СМИ и фильмах история Парижской Коммуны и бойни, которая последовала за её подавлением. В своё время эти события ошеломили Европу – мне их пересказывала бабушка, которая, в свою очередь слышала об этом от старшего поколения французов, очевидцев событий. В устную память поколений моих предков вошли, таким образом, не французские импрессионисты, не Ван Гог, не Эйфелева башня, не Версаль и не французские промышленные выставки, а осада Парижа пруссаками и Коммуна. Сегодня о парижском парке Монсо в туристских путеводителях написано что угодно, кроме того, что он являлся тогда одним из мест массовых расстрелов коммунаров и подозреваемых в сочувствии к ним. Я не видел даже памятного знака. Ещё более тёмная история – немецкая оккупация Франции в 1940 – 1944 годах. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Фоторепортаж по революционным местам Парижа. Знаменитый переулок под названием «Торговый двор Сент Андре» (Cour du Commerce-Saint-André). Памятный знак о расположенных там или рядом революционных местах установлен на платформе метро Одеон, чтобы сразу сориентировать туристов. В Торговом дворе расположены в частности, следующие достопримечательности: - типография Марата, дом №8, где он печатал свою знаменитую газету «Друг народа»; - дом №9, где проживал некий столяр Шмидт, в подъезде которого доктор Жозеф Игнас Гильотин впервые опробовал на баранах усовершенствованное орудие быстрой и гуманной казни – гильотину; - ресторан Прокоп (Le Procope), где собирались в непринуждённой обстановке якобинцы и другие революционеры. Чуть в стороне от Торгового двора расположен дом, где проживал и был убит легендарный Марат. Хотя весь Париж давно заасфальтирован, Торговый двор всё ещё замощён камнями, по которым два с лишним столетия назад ступали революционеры. Этот исторический уголок не внесён в туристские путеводители для широкой публики, возможно, чтобы не обижать туристов из монархических стран, но многие из «продвинутых» иностранцев, даже японцы, знают его местонахождение. Туристов намного меньше, чем возле Эйфелевой башни или Лувра, но достаточно, чтобы обеспечить безбедное существование прилегающим ресторанам, магазинам и кафе. О ресторане Прокоп. Он был основан в 1684-м году как первое кафе Парижа, где начали готовить именно экзотическое кофе, впервые завезённое тогда в Париж турецкими дипломатами и торговцами. Там собирались якобинцы, а Марат делал набор своей газеты. По окончанию работы он звонил в небольшой колокол, что являлось знаком для работников расположенной рядом его типографии, что всё готово и можно забирать номер в печать. Сегодня там большой ресторан с ценами выше средних, но отбоя от посетителей нет. В Прокоп ходят как в музей, на стенах портреты Робеспьера и других исторических посетителей. Специализируется на традиционной французской кухне, среди прочего, там можно заказать блюдо «бычья голова», которое и сегодня является любимым блюдом французских республиканцев и радикалов, оно символизирует для них отрубленную голову Людовика XVI. Чтобы лучше почувствовать ауру этого исторического места я тоже там пообедал, несмотря на «кусачие» цены. Но мне не повезло в другом: - У нас есть уполномоченный, который делает бесплатные экскурсии для прессы, но, к сожалению, он в отпуске. Так что походите по нашим залам самостоятельно.
Рядом с Прокопом расположен ресторан Якобинка, заведение основано в 1792-м году, но и там цены, несмотря на название, тоже недемократические. Недалеко от Торгового двора Сент Андре – статуя Дантона, установленная в 1891 году. Антиклерикал и антимонархист, он олицетворял ценности Третьей республики, как тогда назывался политический строй Франции. Когда-то Торговый двор был длиннее на метров на сорок, но в 1860-х годах, во время перестройки Парижа, он был укорочен, и сегодня памятник стоит на бульваре почти точно на месте дома, где он проживал перед смертью. Памятник успешно пережил немецкую оккупацию, хотя большую часть бронзовых статуй Парижа немцы переплавили на металл. Пять минут пешком – и можно посмотреть бывший монастырь Кордильеров, от которого сегодня, впрочем, сохранилась только бывшая столовая. Если якобинцы, лидером которых был Робеспьер, предпочитали встречаться в кафе Прокоп, то более радикальные кордильеры – Дантон, Марат, Демулен и Эбер – собирались в церкви, давно уже снесённой, этого закрытого во время революции монастыря. В Париже есть памятники и мемориалы другим состоявшимся и несостоявшимся революциям. А также королям и их соратникам, созданные зачастую в эпоху республики. Никто памятников «неудобным» политическим деятелям не сносит, так повелось, вроде, ещё со времён Луи-Филиппа – чтят всех, кто действовал «во славу Франции». Кстати, улицы в честь маршала Петена, героя Первой мировой, но переметнувшегося на сторону Гитлера во время Второй мировой, и приговорённого после Освобождения к смертной казни (приговор в исполнение приведён не был), существовали во Франции до самого последнего времени. Последняя из них, в каком-то селе, была переименована только несколько лет назад. На площади Бастилии бережно сохраняются контуры бывшей тюрьмы Бастилии, захват которой 14 июля 1789 положил начало Великой французской революции. Там же, в основании Июльской колонны, был устроен склеп, в котором покоятся останки 504 жертв Июльской революции 1830 года. К ним добавилось около двухсот павших во время Революции 1848 года. Расстрельная стена коммунаров на кладбище Пер Ляшез – одно из немногих памятных мест Парижской коммуны 1871 года, но в туристских путеводителях она не фигурирует. Множество памятных знаков и скульптурных композиций, посвящённых революции, есть и в Пантеоне, где захоронены самые видные деятели французской истории. Все мы слышали про стенания российской «интеллигенции» о «шедеврах, которые при СССР положили на полку» . Как обстоит дело с цензурой и «лежанием на полках» во Франции? Сразу после демократической, как тогда казалось, революции 1830 года, которая привела к власти Луи-Филиппа, он заказал две картины на темы революций, которые должны были украсить мэрию Парижа. Первая должна была доверена художнику Полю Делярошу: «Победители Бастилии перед мэрией 14 июля 1789» (Paul Delaroche: Les vainqueurs de la Bastille devant l’hôtel de ville , le 14 juillet 1789). Вторая – кисти Виктора Шнетза: «Сражение перед зданием мэрии 28 июля 1830» (Victor Schnetz: Combat devant l’hôtel de ville le 28 juillet 1830). Эти монументальные работы стоили недёшево и выполнялись несколько лет. Были написаны настоящие шедевры, и все положенные деньги были художникам выплачены. Однако к тому времени режим Луи-Филиппа поправел и охладел к революционной тематике, в том числе и той, которая вознесла его на престол. Картины не были выставлены по цензурным соображениям и пролежали в запасниках музея почти двести лет. И только несколько лет назад они были представлены широкой публике в картинной галерее в Малом дворце. Кстати, мальчик на картине Шнетза, как считается, вдохновил Виктора Гюго, очевидно, видевшего это произведение на закрытом просмотре, на создание образа Гавроша. Полагаю, что многим положенным на полку российским якобы «шедеврам» тоже не мешало бы полежать там пару сотен лет, и чтобы наши потомки потом решали: заслуживают ли эти демократические «творения» того, чтобы представлять их широкой публике. Александр Сивов Фото автора |
|