 |
|
|
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Вторник, 18 июня 2019 | » Расширенный поиск |
 Ленинградские галоши для товарища Кагановича
125 лет назад – 22 ноября 1893 года – в деревне Кабаны Киевской губернии появился на свет Лазарь Каганович. Одному из ключевых деятелей СССР раннего периода бы отведена долгая жизнь, почти 98 лет. Круг его деятельности был чрезвычайно широк: от рабочего, агитатора и революционера до члена ЦК партии, «антикризисного менеджера» и железного наркома Иосифа Сталина, которого тот бросал на самые сложные участки работы – усмирять украинский национализм и строить метро в столице, выбивать хлеб из крестьян и наводить порядок на железных дорогах, строить заводы и проводить чистки парторганизаций. Не менее широка и география: Киев, Донецк, Саратов, Гомель, Нижний Новгород, Туркестан, Харьков, Кавказ, Москва… Есть в биографии Кагановича и менее известные страницы, связанные с Петроградом-Ленинградом. «Малограмотный сапожник» Кагановичу, в каком-то смысле, не слишком повезло пережить всех своих товарищей по сталинскому руководству и застать время перестройки и гласности. От разоблачителей «эпохи культа личности» ему досталось больше других и часто совершенно незаслуженно. «Малограмотный сапожник», ставший «кровавым сатрапом за спиной Сталина» – одно из любимых определений. Между тем, своим пролетарским происхождением и именно первой профессией сапожника Лазарь гордился всю жизнь. А как иначе? Родился в бедной, если не сказать нищей, еврейской семье за чертой оседлости, неподалеку от Чернобыля, в которой было 13 (!) детей. Семеро из них умерли, зато трое впоследствии поднялись до вершин государственной власти. Положение особенно осложнилось, когда отец получил травму на дегтярном заводе при аварии котла, и после тяжело болел. Зимой жили впроголодь, особенно плохо было с теплой одеждой и обувью. «Когда я приехал в деревню в 1934 году как секретарь ЦК ВКП(б), мне один крестьянин напомнил, как он спас меня, наполовину засыпанного снегом по дороге из Мартыновичей в Кабаны. Все дело было в том, что отец смастерил мне валенки из своих старых, но с пятками не справился: их зашили, но холод они пропускали. – Пишет Каганович в воспоминаниях, выразительно озаглавленных «Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника». – Вот я по дороге и замерз. Идти было трудно из-за метели, и я свалился на дороге. При проезде этого крестьянина мимо меня его собака меня заметила и дала знать своему хозяину – он взял меня на сани, укутал, привез домой еле живого». Неудивительно, что при первой возможности, подростком, Лазарь уехал в Киев и освоил там сразу несколько рабочих профессий – был грузчиком, кузнецом, кожевенником, работал на лесопилке, ну и сапожное мастерство изучил тоже. Что касается малограмотности, то первоначальное образование у сельского учителя он получил, ну а дальше осваивал все сам и вполне успешно. В 1911-ом по примеру старшего брата вступил в партию большевиков и вскоре, поднатаскавшись в марксистской теории, стал неплохим агитатором. Впоследствии, в 20-е – 30-е годы, уже будучи на вершине иерархии ВКП(б), Лазарь ездил по стране и выступал с речами, пожалуй, больше, чем все остальные члены ЦК. Конечно, называть его партийным идеологом, подобно Сталину или тому же Андрею Жданову было бы преувеличением – звезд с неба не хватал и был скорее практиком. Однако автору довелось читать в архиве его рукописные доклады и брошюры, и нельзя не отметить, что он был вполне грамотным и теоретически подкованным руководителем. В отличие от имевшей высшее образование, но зачастую безграмотной и безликой номенклатуры, пришедшей во власть в брежневские времена. Белоночные митинги Когда Каганович отправился в революционный Петроград из Гомеля, куда его забросила судьба и подпольная работа, то обнаружил, что и у него, и у молодой супруги Марии обувь ни к черту. «Воистину – сапожник без сапог, а ведь едем в Петроград!» На скорую руку товарищи из сапожной мастерской сделали ему и жене заготовки, а он сам сбил их на станке. Затем рабочие собрали стол и хорошенько выпили, провожая товарища в большой путь. Сам Лазарь воздержался. К алкоголю в течение всей жизни он в целом был равнодушен, что как-то не преминул отметить Сталин: «Он же еврей, а не грузин, евреи пить не умеют!» Итак, 23-летний большевик оказывается в столице летом 1917-ого года в качестве делегата Всероссийской конференции военных организаций, проводимой его партией. Время было удивительное, в котором самым причудливым образом пересекались людские судьбы. Только представьте себе: будущий глава Югославии, маршал Иосип Броз Тито, военнослужащий австро-венгерской армии, бежавший из плена и проникшийся социалистическими идеями, бродит по городу и ночует под Литейным мостом. По этому же мосту ходит в центр города будущий глава Финляндии и тоже маршал Карл Маннергейм, тогда генерал российской армии, квартирующий на Лесном проспекте. Однажды он был остановлен революционными матросами и едва не расстрелян как буржуазный элемент. Спасла смекалка – Маннергейм начал говорить по-шведски, и, посчитав, что перед ними иностранец, Карла оставили в покое. А рядом, в Петропавловской крепости сидит под арестом без пяти минут наркомвоенмор Лев Троцкий… В общем, жизнь била ключом. «Как и все – и питерцы и приезжающие в Питер – мы восторгались очаровывающим удивительным природным явлением – июньскими петроградскими «белыми ночами». О них написано немало замечательных поэтических строк. Но и здесь наши души были захвачены не столько природной поэтически-романтической стороной, хотя мы вовсе не чужды были поэзии и романтики, сколько тем, как «белые ночи» тоже стали ареной острой классовой политической борьбы… – Вспоминал Лазарь. – Все площади, особенно у театров, цирков, дворцов и общественных сооружений, бульвары, улицы были заполнены народом и нескончаемыми митингами. Здесь шла острая политическая борьба между различными партиями, группами и просто одиночками, выскакивавшими со своими оригинальными высказываниями, выкриками, кончавшимися зачастую синтезом морально-политического с физическим воздействием. Мы, делегаты, ходили по этим белоночным митингам, принимали в них участие, выступали на них, воздерживаясь, конечно, от физкультурного участия, хотя иногда, когда пакостники и подлецы особенно расходились, бывали на грани участия, но положение наше обязывало к выдержке». На конференции он сводит знакомство с Лениным и Сталиным. В записях Ильича нет упоминаний о Кагановиче, но ничего удивительного тут нет: в те дни ему приходилось общаться с тысячами людей. Хотя наш герой утверждает, что вождь революции его запомнил: «Как же, как же товарищ Каганович, помню вашу речь…» И совершенно точно запомнил Сталин, поскольку вскоре максимально приблизил его к себе. Буржуйская «Астория» В декабре 1917-го Каганович избирается депутатом Учредительного собрания от Гомеля. На само открытие он опоздал, так как поезд пришел в Петроград 6 января вместо 5-го. Железнодорожный транспорт функционировал черт знает как, и исправит это наш герой лишь 17 лет спустя, когда, вступив в должность наркома путей сообщения, изречет классическое: «У каждой аварии есть фамилия имя и отечество!» И начнет самым конкретным образом спрашивать за перебои в расписании, вплоть до расстрелов. Учредительное собрание большевики разогнали, что Лазарь – само собой – горячо приветствовал. Зато его делегатам выдавались номера, и не где-нибудь, а в «Астории», куда он и заселился с женой. Только формирующейся советской власти позарез нужны руководящие кадры, и Кагановича вовлекают в процесс создания новых вооруженных сил – назначают руководителем агитационно-организационного отдела по организации Рабочей и Крестьянской Красной армии. Расположился этот отдел там, где ранее размещался Государственный Совет, а ныне заседают депутаты Законодательного собрания, в Мариинском дворце. Удобно: на работу далеко ходить не надо. Хотя в «буржуйском», по выражению Марии, номере они чувствовали себя неловко. А вот с питанием дело было плохо, даже и у начальства. В протоколе общего собрания агитаторов от 16 февраля 1918 года сказано: «Постановили обратиться к комиссару отдела: ввиду недостатка хлеба агитаторам, просим принять комиссара зависящие от него меры, имея в виду, что этот вопрос в настоящее время является самым острым. Ввиду недостатка у некоторых агитаторов амуниции, просим обратить на это серьезное внимание». То есть Лазарю приходилось в первую очередь выбивать еду, обмундирование и прочее для своих подчиненных. Галоши по спецзаказу К началу 1930-х годов Каганович – уже один из руководителей партии, член политбюро ЦК ВПК(б), без пяти минут глава Московского комитета партии. С возглавившим Ленинград Сергеем Кировым был в дружеских отношениях: «Всегда мы перед докладами, отчетами на съездах переговаривались, обменивались мнениями – как что и так далее. Я ему говорил, что думал, и он мне говорил. Ну, и он, и я были близки к Сталину, и в этом отношении мы с ним были как родственники». И когда на ленинградском заводе «Красный треугольник» получили особый заказ (у Лазаря был очень большой размер ноги, примерно 45-46-й) на изготовление галош и обуви к ним, отнеслись к нему со всей серьезностью. «Моя бабка, Тюлькина (Чекалова) Зинаида Михайловна, будучи сестрой первого директора «Красного треугольника» и женой политработника РККА, сама работала на заводе простой галошницей, – рассказал «Конкретно.ру» бывший депутат Госдумы, председатель ЦК РКРП Виктор Тюлькин. – Дело было где-то в 1928-30 гг. Тогда она имела возможность отвлекаться с работы для кормления в яслях ребенка – моего отца (1926 г.р.). Ей выдали специальные деревянные колодки, на которых бабка изготовила пар 10 резиновой основы калош. Из них выбрали лучшие, которые отравили на термообработку и отделку внутренностей красной материей. Бабка очень гордилась выполненным поручением». После убийства Кирова в 1934 году именно Каганович читал с мавзолея речь на похоронах. А одна из комсомолок, работавших на стройке московского метрополитена, написала ему письмо с просьбой поменьше бывать на стройке. Мол, мы тебя любим, ценим, знаем, как ты дорог нашей партии, как ты ей нужен. Поэтому тебе надо быть осторожным, чтобы с тобой не случилось то же, что с товарищем Кировым, так как врагов у нас еще много, классовая борьба еще идет… Эти события, как известно, послужили прологом к началу массовых репрессий, в которых Лазарь самым активным образом поучаствовал. В конце жизни признавал потом, что «пересолили» и много невиновных пострадало. Но Сталина по-прежнему ценил очень высоко. По выражению Вячеслава Молотова, был «200% сталинцем». «Против Ленина – это чудовищная вещь» Когда писатель Феликс Чуев познакомился с пенсионером Кагановичем, тому уже было за 90 лет. Однако Лазарь сохранил твердую память, работоспособность и главное – свои убеждения. Будучи исключен из партии в составе «антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова» в 1957 году, он не смирился с этим. Продолжал платить взносы и ежегодно писал письма о восстановлении в ряды коммунистов. Был особенно уязвлен, что просьбу Молотова в 1984 году об этом удовлетворили, а Кагановича – нет. «Это, по-моему, мнению стремление ленинградцев превратить Ленинград в туристский центр, в туристскую базу, в свободный порт для приезда богатых… – ответил он на вопрос Чуева об отношении к возможному переименованию города в Санкт-Петербург. – Это в угоду не нам, а западноевропейским туристам и капиталистам – им дадут гостиницы, гуляния, будут богатые приезжать. Тогда он, наверное, станет богатым городом. Ну и конечно антиленинское брожение. Антиленинское. Против Ленина – это чудовищная вещь». Лазарь уже почти не видел, но продолжал писать свои записки до самых последних дней. Ручки ему приносила дочь в небольших канцелярских сапожках. Сапожник, ставший титаном советской истории, оставил этот мир 25 июля 1991 года. Через несколько месяцев с оглушительным грохотом рухнули его партия и его страна. Андрей Дмитриев Источник - «Конкретно.ру» На фото вверху - нарком путей сообщения Лазарь Каганович и глава Ленинградского Обкома ВКП(б) Андрей Жданов с девушками-передовицами стахановского дивжения на железной дороге |
|
