 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Четверг, 3 апреля 2025 | » Расширенный поиск |
 Терентий Штыков: человек с «говорящей фамилией»
75-летие полного снятия блокады – хороший повод вспомнить о тех, кто руководил в те годы жизнью города и его обороной. Речь пойдёт об одном из ближайших соратников главы Ленинграда Андрея Жданова – втором секретаре обкома партии, генерале Терентии Штыкове. Личность весьма примечательная, оставившая немалый след не только в отечественной, но и в мировой истории.
Споры вокруг военного и гражданского управления городом в блокаду не утихают много лет. Любимой мишенью для критики стал, естественно, Андрей Жданов, слухи и мифы о котором, распространявшиеся сперва нацистской пропагандой, а затем вылившиеся в печать в разоблачительных «расследованиях» эпохи перестройки, оказались чрезвычайно живучи и продолжают тиражироваться до сих пор. И пирожными он-де объедался, пока люди на улицах от голода помирали (хотя у Жданова был диабет и сладкое он вообще не употреблял). И персики партийному лидеру якобы самолётом привозили (нечем больше было заняться лётчикам в охваченном войной СССР). И так поправился за голодные годы, что вынужден был играть в лаун-теннис. Хотя на самом деле не поправился вовсе, а одутловатое выражение лица объясняется тем, что Андрей Александрович был сердечником, пережил на ногах два инфаркта за годы блокады и после очередного сердечного приступа в 1948-ом году покинул этот мир. Когда несколько лет назад общественность выступила с инициативой установки памятника Жданову (поддержанной, в том числе директором Музея блокады), это вызвало настоящую истерику у либералов. Депутат Законодательного собрания от «Яблока» Борис Вишневский назвал предложение отвратительным, а инициаторов – манкуртами. Хотя манкурт в буквальном значении этого слова – человек, не помнящий славных деяний предков. И отрицание заслуг руководства города в том, что Ленинград выстоял, именно манкуртам и свойственно. О Жданове написано немало исследований, и в первую очередь отошлём интересующихся к объёмной монографии в серии «Жизнь замечательных людей» авторства историка Алексея Волынца, работавшего в том числе с документами его домашнего архива. О ближайших соратниках первого секретаря обкома, помогавших отстоять город в блокаду, известно куда меньше. Попытаемся восполнить лакуну применительно к одному из них – Терентию Штыкову. На сталинском карьерном лифте – к высотам власти Сама фамилия «Штыков», да ещё применительно к военному, кажется звучным псевдонимом в духе эпохи 1930-40-х годов. Нет, это не псевдоним, но фамилия действительно «говорящая»… Терентий Фомич Штыков родился в белорусской крестьянской семье в Витебской губернии в 1907 году. Таким образом, он принадлежит к поколению Леонида Брежнева (1909 г. р.), которое пришло к власти в стране в послевоенное время. Окончив профессионально-техническую школу, он переезжает в Ленинград, работает слесарем и параллельно вступает в комсомол, где активного и деятельного парня сразу заметили. Штыков становится секретарем ВЛКСМ Октябрьского района. Надо сказать, что социальная мобильность в те годы достигла своего апогея. Карьерные лифты в сталинском СССР, делавшем ставку на молодость и энтузиазм, на людей «из низов», получили дополнительное ускорение из-за репрессий, выкашивавших чиновничество и партийных работников. В Ленинграде 1930-х, после убийства Сергея Кирова, это было особенно заметно. И наш герой как раз показывает собой пример такого головокружительного взлета: в 1938 году – в 31 год (!) Штыков становится вторым секретарем Ленинградского обкома партии. Фактически вторым заместителем Жданова по делам области (горкомом ведал тоже молодой, 35-летний Алексей Кузнецов). А Ленинградская область – напомним – включала тогда огромные территории, в том числе нынешние Новгородскую и Псковскую области. Одновременно он продвигается по военно-политической линии. Когда начинается Зимняя война, становится членом Военного совета 7-ой армии и сводит знакомство с будущим маршалом Кириллом Мерецковым, возглавлявшим Ленинградский военный округ. Они стали боевыми товарищами на долгие годы. «Пулемёта не боимся, воды боимся…» С началом Великой Отечественной Штыков входит в состав Комиссии по вопросам обороны Ленинграда. На него возлагается тяжелая и важная миссия – обеспечение города продовольствием. В самые страшные дни ноября-декабря 1941-го, когда на Ладоге ещё не встал лед и не заработала дорога Жизни, а немцы захватили Тихвин, грозя соединиться с финскими войсками и замкнуть второе кольцо блокады, Штыков курсирует между Ленинградом и Вологдой. Пересекает линию фронта на самолете, ездит по районам северо-запада, требуя и выбивая продукты для нужд города. В тот момент был только один путь их доставки – по воздуху. «Добрую память по себе оставил у меня секретарь областного комитета партии Терентий Фомич Штыков. Он тоже был членом Военного совета фронта и зимой 1942 года вёл под руководством А. Н. Косыгина огромную работу по доставке в Ленинград продовольствия. От Кузнецова он отличался неторопливостью, внешним спокойствием, но, когда в интересах дела требовалось проявить характер, оказывался таким же настойчивым и неуступчивым, – вспоминает в работе «Город – фронт» генерал-лейтенант Борис Бычевский и далее даёт характеристику того, как же именно «шиковало» ленинградское начальство. – Сплочению всего руководящего состава фронта немало способствовали установившиеся в Смольном очень демократические бытовые порядки. Общий для всех обед в столовой с обязательным приёмом соснового отвара от цинги. Привычный делёж хлебного пайка на три ломтика: на утро, на день и на вечер. Если кому-нибудь удавалось побывать за Ладогой, тот обязательно привозил чесноку и делил на всех поровну». В дальнейшем Штыков был членом Военного совета Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов, дослужился до звания генерал-полковника – самый высокий чин, который мог получить в армии политработник. Непосредственно о политических и агитационных делах он тоже не забывал. К примеру, особо выделил и пропагандировал поэта Павла Шубина, ставшего автором самой любимой ленинградской песни о войне – «Застольной Волховского фронта». Выпьем за тех, кто неделями долгими
К слову, сам Штыков алкоголем не увлекался: любил прихвастнуть, что за всю войну ни разу не напился водки и не изменил жене. В целом же в военных мемуарах фронтовиков он предстает как вдумчивый, вникающий в подробности дела и разумный руководитель. Тот же Бычевский рассказывает интересные подробности о подготовки к операции по форсированию Невы в районе Невского пятачка в августе-сентябре 1942 года: «Терентий Фомич Штыков умеет вникнуть в дело. Его на кривой не объедешь. Экспансивный бригадный комиссар Шиншашвили, член Военного совета Невской оперативной группы, с увлечением докладывает, что во всех частях идёт массовый поток заявлений с просьбой принять в партию, везде проведены митинги, все бойцы настроены по-боевому. Штыков, не перебивая, дожидается конца этого доклада, а затем говорит: – Это верно, товарищ Шиншашвили. И я присутствовал на митинге в одиннадцатой бригаде. Там Арты-баев, казах, хорошо сказал о борьбе всех национальностей за город Ленина. А потом стал я беседовать с ним один на один, он и признался мне откровенно: «Огня не боимся. Пулемёта, орудия не боимся. Драться будем. А вот воды боимся. Грести вёслами не умеем. Как быть, если лодка тонуть станет?» – Я комиссару бригады Антонову дал указание выдать казахам побольше спасательных кругов, Терентий Фомич, – оправдывался Шиншашвили. – И это верно. Бойцы-казахи просят посадить с ними в лодки русских солдат... А потом вы знаете, что когда лодки несли к берегу, то уключины растеряли? А ведь казах даже понятия не имеет, что такое уключина. Пожалуйста, с работниками политотдела займитесь этим, пока не поздно...» На далеких берегах Кореи Ещё не окончилась война с Германией, а руководство Карельского фронта и часть бойцов вывели сперва в Ярославль, где они встретили 1945-й год, а затем отправили в прямо противоположную сторону – на восток. При этом соблюдалась строгая конспирация: Мерецков стал «генерал-полковником Максимовым», а Штыков – «товарищем Шориным». Оба ехали в штатской одежде. Так, загодя, начиналась подготовка к войне с Японией. После успешных для РККА военных действий августа-сентября 1945-го, в ходе которых были освобождены Курильские острова, Маньчжурия и северная часть Кореи, надо было налаживать на освобождённых территориях новую жизнь. Штыков возглавил советскую делегацию на переговорах с американцами в Корее, выступая таким образом в непривычной для себя роли дипломата. А кроме того он становится «главным по Корее» при молодом и не имеющем руководящего опыта бывшем партизанском командире Ким Ир Сене. Фактически Штыков являлся крёстным отцом северокорейского государства. За три года советские военные и гражданские специалисты с нуля выстроили и сдали под ключ Киму организованную по лекалам сталинского СССР политическую систему – провели земельную и денежную реформу, написали Конституцию (её правили на ближней даче Сталин и Жданов), сформировали органы власти… Авторитет Штыкова для Кима был непререкаем. В 1948 году Терентий Фомич стал первым посолом СССР в КНДР. Можно сказать, что ему повезло оказаться в тот момент далеко от Ленинграда и Москвы, поскольку после смерти Жданова последовало «Ленинградское дело» и расправа над его ближайшими соратниками, одной из жертв которого оказался Алексей Кузнецов. Вполне мог попасть под раздачу и Штыков. Но обошлось – он был нужен Кремлю в Корее. Приложил свою руку посол и к началу Корейской войны. Амбициозный Ким Ир Сен горел желанием во чтобы бы то ни стало объединить страну под своей властью и активно уговаривал советское руководство оказать в этом деле помощь. Действительно, замысел совсем не казался фантастикой, ведь в 1945-ом в Сеуле уже готовили красные флаги к приходу освободителей. Иосиф Сталин, однако, был осторожен: после кровопролитной войны страна ещё не успела восстановиться, а прямого столкновения с США и только создававшимся НАТО могла просто не выдержать. Штыков же был склонен скорее поддерживать Кима. И Москва в итоге уступила. Из опубликованной дипломатической переписки между Сталиным (подписывавшим свои письма как Фын Си – Западный ветер), Кимом и Штыковым можно подробно уяснить всю картину начала и первого этапа войны, когда войска КНДР заняли 90% территории полуострова, но после вступления в войну США и их союзников ситуация поменялась на противоположную. Осенью 1950-го Штыков был отозван в Москву – за ошибки в планировании войны. Когда Ким Ир Сен узнал об этом, он был потрясён и даже сказал: «Может быть, и меня тогда следует отозвать?» Посла понизили в звании и должности, но не стали сильно наказывать. Понятно, что противостоять в одиночку мощной международной коалиции одна Северная Корея не могла, и без помощи старших братьев по соцлагерю, каковая вскоре пришла в виде советских лётчиков и дивизий так называемых китайских народных добровольцев, всё равно было не обойтись. «Терентию Фомичу на радость, а Новгороду на украшение» После возвращения в СССР Штыков занимает должности председателя Исполкома Калужского областного совета, затем 1-го секретаря Новгородского и, наконец, Приморского обкома КПСС. С пребыванием в Новгороде связана забавная байка о строительстве местного Дома Советов, которая приводилась в региональной прессе. В середине 1950-х партия стала бороться с «архитектурными излишествами», считая ненужной тратой денег помпезный стиль предшествующих десятилетий. Но воспитанный в этих традициях Штыков был непреклонен. И потребовал построить Дом Советов в Новгороде в стиле сталинского неоклассицизма – непременно с колоннами. Предприимчивый местный завоблкомхоза, не найдя на это средств, приказал построить колонны из фанеры: «А что получилось – фотографу приказал сфотографировать. Глядит на фотографию – любуется: Дом Советов на ней недостроенный, а перед ним – колонны белокаменные. И отправились с той фотографией в стольный город, к Самому: «Вот, мол, Никита Сергеевич, – денег на колонны не дают, а колонны-то уже стоят! Не ломать же их теперь, не вводить же народ в соблазн архитектурно-строительным расколом партии!» Ну, Сам, понятно, и криком кричал, и матом сквернословил, однако ж бумагу, чтобы деньги выдали, подписал. И построили на те деньги колонны – не фанерные уже, а каменные, настоящие: Терентию Фомичу на радость, а Новгороду на украшение.» Не был в восторге Штыков и от решений XX съезда партии, не отметившись в активной поддержке десталинизации. Вероятно, поэтому и на посту главы Приморья надолго не удержался. Тем не менее, за это время он успел развернуть там массовое жилищное строительство, во многом определяющее теперешний облик города. Ну а старый приятель Ким Ир Сен даже предлагал ему устроить соцсоревнование по урожайности посевов модного злака – кукурузы – между Приморским краем и соседней КНДР. Последней должностью Штыкова стал скромный пост заместителя председателя Комитета партийно-государственного контроля Бюро ЦК КПСС по РСФСР и СМ РСФСР. В 1964 году он заболел и скоропостижно скончался – сказались последствия полученных на фронте ранений. По некоторым данным, сменивший Никиту Хрущева Леонид Брежнев планировал для него некое высокое назначение. Но не случилось… Обрел вечный покой Терентий Фомич в Ленинграде, на Богословском кладбище. Надо думать, 27 января к его могиле, как и к расположенным рядом безымянным солдатским захоронениям, лягут алые гвоздики. Андрей Дмитриев Источник - «Конкретно.ру» На фото вверху - Андрей Жданов и Терентий Штыков с трудящимися Ленинграда |
|
| Copyright © 2006-2019 «Агентство Политических Новостей Северо-Запад» При полном или частичном использовании материалов, ссылка на "АПН Северо-Запад" обязательна |
