2009-01-28 Светлана Гаврилина

«А что, разве у нас еще есть какие-то выборы?» - с таким характерным вопросом неоднократно столкнулся автор этого материала в последней декаде января. Вопрос задавался и немолодыми блокадниками, и юными парнями и девушками, к которым я приходила как потенциальный кандидат.

Речь идет о самом низовом и «непрестижном» уровне – местном самоуправлении. 1 марта состоятся выборы депутатов в 108 муниципальных округах Санкт-Петербурга.

Кого выбирают в муниципальные депутаты, большинство населения не знает. Где находится муниципалитет, лично я узнала только тогда, когда накануне начала кампании нам в почтовые ящики бросили глянцевую брошюрку с отчетом о проделанной работе. В брошюрке, к слову, ничего не говорилось о том, что скоро будут выборы. На них не зовут, о них до последнего времени практически ничего не писалось в городской прессе. Порог явки отменен, а стало быть, если на участки придут по 10 старушек и проголосуют за того, на кого указал председатель Совета ветеранов, то выборы состоялись и местное самоуправление в городе «европейских стандартов» (как любят говорить наши власти) существует.

Вот в эту ситуацию и захотелось по возможности вмешаться. Потому что именно местное самоуправление – есть основа основ, это фундамент нормального государственного устройства в любой развитой стране. И даже на бывшем постсоветском пространстве. Какие бы политические распри не потрясали, к примеру, Эстонию или Латвию, какие тупые действия не совершали бы политики высоких уровней, но уже заработало МСУ. И жители какой-нибудь Нарвы, возмущаясь дискриминацией русских, не спешат на историческую родину, потому что прекрасно знают, какие ужасы их будут здесь ждать на уровне жилконтор, разного рода присутственных мест, общественного транспорта, медицинского обслуживания по месту жительства…

Итак, я решилась. Для начала внимательно перечитала соответствующий закон о выборах и инструкции Горизбиркома. Выяснилось, что избирательные комиссии начинают работу с 3 января. Для того чтобы просто уведомить комиссию о своем выдвижении, нужно принести сведения о своих доходах и имуществе. Как мы помним, до 10 января вся страна была на каникулах. Врать комиссии и избирателям нельзя, нужна точность. А для человека свободной профессии это значит: обойти-обзвонить бухгалтерии всех структур, где была получена хоть копеечка. Потому что будут проверять, и если что забыл – обнародуют в СМИ, укрыл, мол.

Сразу же возникает вопрос: почему именно эти сведения нужно подавать вместе с уведомлением о своем выдвижении? Почему их нельзя принести после того, как ты уже собрал подписи, внес залог или принес документ о партконференции, которая тебя выдвинула? Где здесь принципиальный момент?

Первый же поход в окружную комиссию муниципального образования «Полюстрово» поразил до глубины души. Я наивно полагала, что мне дадут какие-то бланки, объяснят, как нужно их заполнять. Мне было заявлено: «А у нас нет бумаги. И ручек нет. И компьютеров нет. Не дают. И образцов нет. Ищите сами в интернете. Мы вам ничего не должны» И отправили восвояси.

В этот момент в комиссию вошел солидный гражданин и приказным тоном заявил: - Так. Все слышите? 23 января – последний день. Так вот – кто до 17 часов войдет в помещение комиссии – подчеркиваю, не в здание муниципалитета, а к вам в комиссию – у тех брать документы. У остальных не брать. (Это оказался председатель ИКМО Андрей Афанасьев. Его устное распоряжение однозначно противоречило закону. Прием документов в последний день заканчивается в 18 часов по местному времени. То есть нарушение прав кандидатов были запланированы заранее) Я нашла листочек бумаги для заявления, попросила образец. «Выйдите отсюда, там, в коридоре образец висит». Следующая моя просьба была – адреса домов, входящих в округ. «У нас нет, там карта висит». Карта была. Но разобрать хоть что-то на ней без бинокля было невозможно. «А как же - придет к вам избиратель, захочет узнать, в каком он округе, это может быть пожилой человек с плохим зрением?» Вопрос вызвал странную реакцию – действительно, что это я? Какой избиратель? Зачем он придет? Зачем ему могут понадобиться такие сведения? «Вы мешаете работать, - сказали мне.- Вы пришли провоцировать, наверно».

О финансовой теме стоит поговорить отдельно.

Во-первых, без открытия избирательного счета нельзя печатать подписные листы и собирать подписи. Подписей нужно мало (в моем случае от 39 до 43 штук), соответственно, и листов мало. Копеечная сумма, но ее нужно проводить по безналичному расчету. То есть ехать в типографию, оформлять счет, приносить его в банк, чтобы сумма была переведена. Таким образом, собственно на сбор подписей отводится совсем мало времени. Если, конечно, соблюдать закон.

Итак, положила на счет 300 рублей из своего кармана, перевела на счет типографии сумму в 17 рулей 70 копеек. На эти огромные финансовые средства мне еще предстояло заполнить целый ряд отчетных бумаг. Рассказала об этой системе польским друзьям. Они мне не поверили: «Из-за 40 подписей? Из-за 17 рублей? Такой документооборот? Да что, у вас на округах золотые россыпи под ногами, и туда рвутся тысячи золотоискателей?» В чем-то, как ни парадоксально, они недалеки от истины – когда я читала глянцевый отчет со статьями бюджетных расходов, произвела в уме некоторые подсчеты, но это тема для отдельной публикации.

Я твердо решила держаться правил эксперимента, которые сама для себя установила. Действовать строго по букве закона. И по этой самой букве на сбор подписей у меня оставалось ровно три дня.

Принято говорить, что народ у нас ужасен и зазомбирован путинской пропагандой. Обойдя десятки квартир, я пришла совершенно к иным выводам.

Хочется обратиться к соратникам по демократическим кругам: что вы сделали, когда в ваших руках была власть? У вас была такая замечательная поддержка, с вами были такие люди! Толковые, честные, умные ленинградцы-петербуржцы! Как вы могли так бездарно распорядиться этой поддержкой?

Просто приведу фрагменты из разговоров. «Сейчас многое напоминает начало 90-х, особенно сейчас в кризис. Но в 90-е было легче, была надежда, был подъем, мы верили, что все изменится. А сейчас – разочарование… Руки опускаются. Удачи вам!»;

«Мы блокадники, и над нами просто издеваются – ленточки вот сейчас выпустили на три миллиона. А нормального неофициального человеческого слова у них для нас нет»;

«В муниципалитете у нас такой Жабрев окопался, ничего не делает. Во власти должны быть молодые и честные».

Любопытно следующее: если в квартире оказывался избиратель этак 1984–1989 года рождения, он подписывался быстро и охотно. Еще один пропагандистский штамп оказался неправдой – по поводу безразличия молодежи к городской политике.

И еще. Людей часто окрыляет успех. Когда усилиями активистов удалось приостановить нашествие того самого пресловутого Орловского тоннеля – это на многих подействовало хорошо: значит, народ что-то может! И когда мы вспоминали об этом, глаза у людей загорались… Подписные листы я тщательно проверила. Паспорта всех подписавшихся за меня я держала в руках, но ведь основанием для вычеркивания подписи могут быть: по ошибке неправильно проставленная дата, отсутствие в адресе слова «Санкт-Петербург», двояко понимаемая буква в фамилии… Все оказалось в порядке. Дальше следовал нотариат.

Почему нотариат? А потому что я сама за себя собирала подписи, стало быть, сама за себя была и сборщиком. И нотариус должен был заверить мою подпись: а то вдруг я это не я? Вдруг вместо меня под покровом ночной темноты во всех листах расписался некто прикинувшийся мной? Мало ли что я готова на Библии поклясться, что это я и подпись моя…

Еще один документ поверг в глубокое изумление мою знакомую, имеющую большой опыт работы с финансами в качестве директора, топ-менеджера, антикризисного управляющего. Это так называемый первый финансовый отчет. Мои расходы составили 217 рублей 70 копеек. По этой сумме мне пришлось заполнить бланк с множеством граф и шифров.

С вечера 22 января и в течение всего дня 23 января в избиркоме проходила спецоперация. Коридор муниципалитета наводнили бабушки 60-70 лет, заявившие, что они в очереди на прием документов, и не пустившие меня и двух кандидатов от КПРФ (кто бы мне сказал, что окажусь в окопе с коммунистами – очень удивилась бы). Драться с ними, разумеется, было невозможно. Бабушки заходили в комиссию и подолгу там сидели. В 17 часов в избиркоме закрылись на ключ (время от времени вызывая то бабушек, то вновь пришедших кандидатов от «Единой России»).

Мой идеальный комплект документов остался мне на память. Он, конечно, еще пригодится в суде и прокуратуре. Но даже не в этом дело.

«А вот нацболы бы уже произвели бы захват комиссии», - сказал мой коллега, когда мы в 18 часов были выгнаны из помещения в связи с окончанием рабочего дня. «Нацболы… М-да, не люблю я их. Но ведь точно! И были бы правы», - отозвалась девушка-коммунистка.

Мне удалось связаться с гостившим в эти дни в Петербурге председателем Центризбиркома Владимиром Чуровым. Поинтересоваться его мнением о ходе кампании. Но, по его словам, он пока еще просто «изучает ситуацию». И заодно рассказать о странностях в МО «Полюстрово». «Не может такого быть!» - воскликнул Владимир Евгеньевич. Через пару дней в другом разговоре он сказал, что дал указание «проверить сигнал». Посмотрим.

Справедливости ради скажу, что в «Полюстрово» и в МО «Ржевка» (там просто дружинники не пускали кандидатов, кроме «Единой России»), все-таки случаи исключительные. В других избиркомах не наблюдалось таких рьяных «эксцессов исполнителя». Правда, до конца регистрации еще есть время, чтобы снять с дистанции неугодных. А дальше – собственно агиткампания…

Такие вот последние выборы России. Последние – потому что формально только на уровне МСУ сохранился механизм самовыдвижения, институт независимых кандидатов, которые выступают от имени жителей. Последние – потому, что, превращая избирательную систему в полный фарс, властная «вертикаль» роет яму не только себе, но и нынешнему государству. Потому что, отстраняя население страны от избирательного процесса (снижая порог явки, даря в качестве кандидатов «котов в мешке», не допуская «людей с улицы»), она рассчитывает на те цифры, которые будут нарисованы. Но население-то пока не вымерло, несмотря ни на что. Не встроенное в политические конструкции, оно живет само по себе и пока еще не разучилось думать, чувствовать и гневаться. И результат может быть самым непредсказуемым – природа не терпит пустоты, образовавшийся политический вакуум чреват взрывоопасными тенденциями. Но временщическое мышление чиновников и охранителей режима не оставляет в их головах места элементарному инстинкту самосохранения…

Светлана Гаврилина