Здесь надо заметить, что и такой крайне сложный процесс как коллективизация сельского хозяйства в Нижегородском крае прошёл куда менее болезненно, чем в иных регионах страны. В крае одними из первых в СССР появились зажиточные колхозы-«миллионеры», основанные на базе сельских кооперативов 20-х годов. Так, председатель будущего богатейшего колхоза «Алга» Мустафа Саберов в татарских сёлах Сергачского района Нижегородчины записывал колеблющихся крестьян в колхоз весьма креативно: являлся на сельские сходы с телефонным аппаратом и разыгрывал перед крестьянами свой «звонок Сталину в Кремль». Ошарашенные селяне после такого действа становились в очередь на запись в колхоз, не сообразив, что у телефона будущего председателя отсутствует даже провод… Хитрый председатель в итоге не только создал процветающий колхоз, но и сохранил в селе действующую мечеть. А через несколько лет с богатой выручки колхозного урожая подарил самолёт По-2 знаменитому советскому лётчику-испытателю Валерию Чкалову, тоже уроженцу Нижегородского края. Заметим, что появившийся в 30-е годы в СССР настоящий культ лётчиков был во многом плодом именно ждановского «пиара», но об этом чуть позже.

В 1933 г. товарищ Жданов докладывал на IV Горьковской (Нижний только что переименован в Горький) краевой конференции ВКП(б): «В борьбе за технико-экономическую независимость Советского Союза от заграницы наш край также имеет огромное значение. Я перечислю только некоторые виды продукции, которые мы до последнего времени ввозили из-за границы и производство которых в нашем крае помогло Советскому Союзу освободиться от заграничного импорта — это специальные сорта стали (Выкса), автомобили грузовые, легковые и автобусы (ГАЗ), мотоциклы (Ижевск), шлаковозы и чугуновозы («Красное Сормово»), фрезерные станки и делительные головки (станкозавод), токарные и строгальные патроны (завод им. Орджоникидзе), хирургический инструмент (заводы им. Ленина и им. Горького), радиоаппаратура, аэропланы и т.д.»

Как говорится, сравните с текущей ситуацией, граждане РФ. Кстати, упомянутые Ждановым нижегородские аэропланы – это истребители, впервые выпущенные в 1932 г. на Нижегородском авиационном заводе (ныне НАЗ «Сокол»), дальние прадедушки МИГов, которые и сейчас стоят на вооружении российской авиации.

Понятно, что тот мощнейший экономический задел, за счёт которого и ныне еще существует наша страна, был создан среди прочих и трудом Андрея Жданова. Он возглавлял Нижегородскую парторганизацию 12 лет, и за эти годы в крае появилась не только новая экономика – численность местного населения увеличилась более чем на 10%, население Нижнего Новгорода выросло в три раза, и всё это в подавляющем большинстве были не приезжие издалека, а местные люди: русские, татары, чуваши... Сравнение с нынешней демографической ситуацией излишне.

Важнейшее экономическое значение Нижегородской области и успехи в индустриализации (на начало 30-гг. область показывала наивысшие темпы экономического роста в СССР) естественным образом повысили и значение главного областного коммуниста в партийной иерархии. На XVI съезде партии Жданова избирают членом ЦК ВКП(б). С 1930 по 1932 гг. зафиксировано восемь рабочих встреч Жданова со Сталиным, не считая переписки, телеграмм и телефонных звонков. Фактически, с начала 30-х годов наш герой входит в высшее партийное и государственное руководство СССР. Поэтому, когда в начале 1934 г. рассматривался вопрос, кого из региональных руководителей пригласить на работу в ЦК для помощи занятому в Ленинграде Кирову, выбор пал на секретаря Нижегородской организации. Так товарищ Жданов попал на работу в Кремль.

В прощальной речи на заседании Горьковского крайкома (Нижний уже был переименован в Горький) наш герой говорил: «Я покидаю горьковскую организацию с чувством глубочайшей благодарности, потому что она была для меня большой политической школой». Действительно, за 12 лет работы и жизни в Нижнем Новгороде товарищ Жданов не только сроднился с этим краем, но и приобрел значительный опыт управления обширной территорией размером с приличное европейское государство, опыт управления массами людей и сложным экономическим хозяйством. По сути, к 38 годам это был еще молодой и энергичный, но уже весьма умелый управленец государственного уровня с практическим опытом работы, в т.ч. в условиях хаоса революции, и с боевым опытом и с опытом действительно успешных экономических реформ. Сравнение с нынешними «эффективными менеджерами» опять налицо.

Данное сравнение будет куда более наглядным, если указать, что все эти годы авторитарный руководитель огромного края в центре России прожил с семьёй в двух комнатах коммунальной квартиры. Представьте губернатора Нижегородской области В. Шанцева, президента Удмуртской республики А.Волкова, президента Чувашский республики М.Игнатьева, президента республики Марий Эл Л.Маркелова и четвертинку кировского губернатора Белыха, живущих скопом в двух комнатах коммуналки... Из всех начальственных излишеств в нижегородский период товарищ Жданов был замечен только в пристрастии с коллегами по работе к игре в бильярд.

В Кремле Жданов был назначен третьим секретарем ЦК ВКП(б), ему поручили курировать сельскохозяйственный, «планово-финансово-торговый», политико-административный отделы, отдел руководящих парторганов, Управление делами и секретариат ЦК. Данную должность можно смело сопоставить с главой администрации президента в современной РФ. Де-факто, Жданов вошёл в пятерку высших руководителей СССР.

Лето 1934 г. прошло для нового секретаря ЦК партии в подготовке и проведении первого съезда писателей Советского Союза. В руководстве ВКП(б) Жданов считался не только опытным «менеджером» и специалистом по политической пропаганде, но и по праву слыл наиболее интеллигентным членом ЦК. Кто-то из льстецов (а у человека на данном уровне таковые появляются уже неизбежно) даже назвал Жданова «вторым Луначарским». Это, конечно, лесть, но наш герой, действительно, выделялся на фоне остальных членов высшего советского руководства повышенным интересом к вопросам культуры и искусства вообще и к роли творческой интеллигенции в новом обществе в частности.

Имевший по тем меркам хорошее гуманитарное образование Жданов не только знал все новинки литературы, музыки, кинематографа, но и пытался теоретически осмыслить вопросы о роли и месте интеллигенции в социалистическом государстве. Еще в 1917 г. в Шадринске в эсеровской газете «Исеть» им была опубликована статья «Об интеллигенции» - первая попытка нашего героя разъяснить данный вопрос. По мысли тогда ещё прапорщика Жданова сущность интеллигенции двояка – полупролетарская-полубуржуазная – интеллигент завис между классами. «Раз знание стало средством достижения целей, поставленных капиталом, то и его обладатели фактически превратились в рабов капитала. В то же время через этих недовольных рабов капитал осуществляет своё господство над трудом», - пишет Жданов в 1917 г. и далее отмечает, что существует и другая интеллигенция, которая «орудием врага – знанием – начинает бить его самого». Эту мысль о двойственности природы интеллигенции Жданов развивает и в статье «Человек документ», опубликованной в «Тверской правде» в разгар гражданской войны в 1919 г. – интеллигенция делиться им на «жирную» обслугу буржуазии и «тощую», примкнувшую к пролетариату.

В начале 30-х гг. Сталин, уделявший немало внимания вопросам новой советской культуры, использовал в практическом русле этот интерес Жданова к сущности интеллигенции. Первый съезд советских писателей стал своего рода коллективизацией и индустриализацией в литературной сфере – была выстроена достаточно эффективная система государственного и партийного управления в данной области. При этом целью этих мероприятий был не только «тоталитарный» контроль над пишущей братией, но - прежде всего - стояла цель сблизить литературу и всё еще малограмотные народные массы. В новом сталинском государстве литература должна была стать (и стала!) не утончённым развлечением для зажравшихся «элитариев», а средством воспитания и повышения культуры всего народа.

Не зря Сталин говорил с горечью о прошлом: «Россию били за отсталость военную, за отсталость культурную…» Культурная отсталость, как причина неудач и поражений русской цивилизации, не случайно названа одной из первых, сразу после военной. Вот эту культурную отсталость и должен был преодолеть Жданов. Именно поэтому все 30-е и 40-е годы наш герой будет требовать от творческих личностей и напряжения, и самоограничения разнузданных «талантов». Ясно, что не всем «гениям» это нравилось: ведь куда проще ковыряться в собственном мутном «я», вытаскивая из него козявки на потеху щедрой буржуазной публике. Такую скоморошью «литературу» мы наблюдаем сейчас. Не то что для создания мощной развитой цивилизации, но даже для сохранения уже имеющегося эта «литература» (иногда по форме и весьма искусная), естественно, не годится.

Именно отсюда – из обоснованного национальными интересами давления Жданова на творческие таланты – и произрастают те истоки перестроечной ненависти к Жданову и «черной легенды» о нём, как о гонителе творческой интеллигенции. И началось формирование этой «чёрной легенды» как раз в дни Первого съезда советских писателей летом 1934 г. Председательствовали на съезде Максим Горький и Андрей Жданов из города Горький – они были знакомы еще с 1928 г., когда знаменитый писатель посещал свою родину и молодой руководитель края был гидом у знаменитого нижегородца.

Понятно, что рулить этой банкой скорпионов, в виде собранных в одном месте писателей и поэтов (ведь всем известно как творческие личности нежно «любят» друг друга), приходилось практику Жданову – и неизвестно, что было сложнее: работать со вчерашними крестьянами, осваивающими новейшие импортные станки, или с литературными истериками и меланхоликами. Так что одной из задач Жданова как раз было не допустить превращение съезда в драку писательских амбиций и групп. Жданов потребовал, например, от РАППовцев (Российская Ассоциация Пролетарских Писателей) чтобы литературные дискуссии на съезде не переходили, как повелось у этих особенно «пролетарских» литераторов, в область политических обвинений. Но, помимо гиперактивных и карикатурно-революционных «пролетарских писателей», были и формально аполитичные, по словам самого Жданова, «неисправимые скептики и иронизёры, которых так немало в писательской среде». В общем, со всей этой разношёрстной и хлопотной братией Жданов удачно справился.

Съезд советских писателей не только сформировал литературную политику «социалистического реализма» на десятки лет вперёд – 1-й съезд советских писателей задумывался и стал эффективным пропагандистским действом для внешнего мира (а тогда интеллигенция всей планеты пристально следила за событиями в СССР). Эту сторону съезда тоже организовывал товарищ Жданов. Речь самого Жданова, на фоне литературных рассуждений о поэтике и романтике, была весьма деловой и откровенной:

«Наша советская литература не боится обвинений в тенденциозности. Да, советская литература тенденциозна, ибо нет и не может быть в эпоху классовой борьбы литературы не классовой, не тенденциозной, якобы аполитичной…»

Впрочем, искренне любивший русскую классическую литературу наш герой не удержался и призвал писателей при создании «социалистического реализма» осваивать литературное наследие прошлого. Увы, в силу обстоятельств и воспитания «трупный яд XIX века» оказывал существенное влияние на личные вкусы товарища Жданова – именно отсюда вырастет тот перекос советской культуры в идольском поклонении Пушкину или Льву Толстому. Хотя, к чести нашего героя добавим, что Жданов ценил Алексея Константиновича Толстого куда выше, чем морализатора Льва Николаевича.

Что же касается советской литературы 30-40-х годов, показателен факт – Жданова на съезде и позднее поддерживали писатели, которым в наши дни не нашлось места в нынешней России, в стране, где современная история литературы тех лет, как столичный подвал таджикскими дворниками, плотно заселена мандельштамами, булгаковыми и прочими зощенко, чьё литературное ёрничанье прекрасно вписывается в разлагающий быт наших дней. Об этом очень правильно сказал товарищ из всё того же Нижнего Новгорода Захар Прилепин:

«Меня возмущает сложившаяся литературная иерархия - которую, прямо скажем, либералы нам и навязали. История литературы XX века воспринимается как история борьбы писателей с советской властью. Но это полная ерунда же. Меня не устраивают, в том числе, и новые учебники литературы, где нет Алексея Николаевича Толстого (его убрали), где есть Пастернак, а нет Павла Васильева, где есть Солженицын, а нет Леонова, где есть Бродский, а нет Юрия Кузнецова. Надо ломать эти иерархии…»

Книги и имена соратников Жданова по литературному фронту – например, Леонида Соболева или Петра Павленко – по сути, спрятаны от современных читателей. А ведь тот же «Капитальный ремонт» Соболева, работавшего вместе со Ждановым над подготовкой писательского съезда летом 1934 г., по форме и содержанию, как минимум, не уступает «Белой гвардии» Булгакова. Политический подтекст современного перекоса настолько очевиден, что опять вспоминаются слова нашего героя на писательском съезде – «нет и не может быть в эпоху классовой борьбы литературы не классовой, не тенденциозной, якобы аполитичной…» Только сейчас в этой классовой борьбе у нас победил класс воров. Но вернёмся в дни, когда побеждали совсем другие люди.

На протяжении 1934 г. Жданову пришлось работать непосредственно со Сталиным и Кировым. Именно этой троицей в августе того года подписаны такие ключевые для сталинской идеологии работы, как «Замечания по поводу конспекта учебника по истории СССР» и «Замечания о конспекте учебника Новой истории» - эти, казалось бы рабочие записи, были опубликованы в «Правде» и стали поворотным моментом в советской идеологии и пропаганде, после лет революционного нигилизма наконец повернувшихся лицом к отечественной истории.

Данные тексты написаны Сталиным, Кировым и Ждановым во время короткого отдыха в Сочи на одной из правительственных дач. С этих дней можно говорить не только о политическом сотрудничестве, но и о начавшейся дружбе нашего героя и Сталина. По воспоминаниям сына Жданова Юрия, тогда 15-летнего подростка, как-то Сталин, удаляясь со Ждановым от отдыхающих детей, сказал: «А мы пойдёт к дубу Мамврийскому, там всегда встречались единомышленники». Семинарист Сталин и сын магистра богословия Жданов, несомненно, хорошо знали значение «дубравы Мамре» в православной традиции – под этим библейским дубом праотцу Аврааму явился христианский бог в виде трёх ангелов. Так товарищи Сталин, Киров и Жданов, в сталинской шутке (в которой всегда есть лишь доля шутки) предстали как те три ангела, причастные к сотворению нового мира, новой веры…

После успешного проведения Съезда советских писателей Жданов в сталинском руководстве стал главным руководителем и проводником политики в области культуры. Творческая интеллигенция всех мастей, всегда сообразительная в плане своих интересов, чётко поняла, кто теперь непосредственно сверху занимается её сферой и от кого зависит её свобода и финансовое благополучие. Для тех из них, кому в силу свинской сущности идеи развития советской страны были не интересны, имя Жданова сразу стало жупелом. Кстати, термин «жупел» изначально имеет библейское происхождение, хорошо известное и нашему герою и его отцу-богослову, – жупел это та самая горящая сера, которой пугают грешников в аду и которой христианский бог сжёг Содом и Гоморру.

А «содома и гоморры» в «творческой» среде всегда хватало с избытком. Прежде всего, Жданов активно выступил против «богемных» связей и «антипартийного покровительства» всяческих актрисок и балерин со стороны высших советских бюрократов. Именно отсюда, например, начался закат карьеры погрязшего в мелком разврате с такими «деятелями культуры» старого грузинского большевика Авеля Енукидзе. (Обиженный Авель быстро станет Каином, запутается в заговорщицких интригах и будет расстрелян в 1937 г., среди материалов дела будут фигурировать и планы убийства Жданова).

Но до 1937 г. мы ещё дойдём – пока же Жданову при помощи «большевистской критики» приходилось загонять в рамки куда более приличных товарищей. Так под удар ждановской критики почти одновременно попали два таких разных творца, как композитор Дмитрий Шостакович и поэт Демьян Бедный. Товарища Шостаковича поправили со страниц центральной советской газеты «Правда» при помощи статьи «Сумбур вместо музыки», где Жданов писал: «Молодой композитор вместо деловой и серьезной критики, которая могла бы помочь ему в дальнейшей работе, выслушивает только восторженные комплименты».

Текст этой статьи вообще заслуживает цитирования: «На сцене пение заменено криком. Если композитору случается попасть на дорожку простой и понятной мелодии, то он немедленно, словно испугавшись такой беды, бросается в дебри музыкального сумбура, местами превращающегося в какофонию. Выразительность, которой требует слушатель, заменена бешеным ритмом. Музыкальный шум должен выразить страсть. Это всё не от бездарности композитора, не от его неумения в музыке выразить простые и сильные чувства. Это музыка, умышленно сделанная «шиворот-навыворот», — так, чтобы ничего не напоминало классическую оперную музыку, ничего не было общего с симфоническими звучаниями, с простой, общедоступной музыкальной речью. Это музыка, которая построена по тому же принципу отрицания оперы, по какому левацкое искусство вообще отрицает в театре простоту, реализм, понятность образа, естественное звучание слова…»

Вообще ждановские слова – «на сцене пение заменено криком» - было бы неплохо напомнить и современной, прости господи, «музыкальной культуре». В 30-е же годы, всё было подчинено одной понятной цели: для полуграмотной и отсталой страны, изо всех сил рвущейся вперёд, нужна была «общая» для всех культура, одновременно и доступная большинству и в то же время поднимающая народ страны на новую ступень развития и интеллекта, а не эстетские изыски изощрённой богемы, рассевшейся по разным башням из слоновой кости. Понятно, что «творцам» из богемы и всей кормящейся вокруг них околокультурной «мафии» мобилизационные требования, которые озвучивал Жданов, не очень-то нравились. Но для развития страны и народа слезинками поэтов и сексуально-альтернативных поэтесс можно пожертвовать.

Старого большевика и нарочито пролетарского поэта Демьяна Бедного поправили немного с другой стороны. Его либретто к опере «Богатыри», где по сцене бегают придурковатые и анекдотичные русские и ёрнически высмеивается крещение Руси, назвали «чуждым советскому искусству», так как данное произведение «огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа», «дает антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа».

Сталин писал Демьяну Бедному: «Критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлёкши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее… Вы стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения… что «лень» и стремление «сидеть на печке» является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата».

Слова эти, мягко скажем, актуальны и ныне. Тогда же, как видим, соратники из-под «дуба мамврийского» Сталин и Жданов привели в чувство национальную политику большой многонациональной страны – не допуская ни оголтелого национализма, ни столь же оголтелого интернационализма, зачастую оборачивавшегося против русского народа, его прав, его культуры и истории.

Однако борьба на культурном фронте была не единственной задачей товарища Жданова в те годы. Долго заседать в Кремле на кабинетной работе и разбирать склоки литераторов ему не пришлось. 1 декабря 1934 г. в Ленинграде был убит Киров.

Алексей Волынец

Продолжение следует

Сталин и Жданов - второй ряд второй слева - среди членов Нижегородской делегации на XIV съезде РКПб. Москва. Декабрь 1925 г.

Жданов во главе Нижнего Новгорода. Начало 30-х.

Жданов и Сталин в президиуме совещания передовиков урожайности.

Вверху - Жданов и Горький на съезде советских писателей 1934 г. Фото из газеты "Правда".