 |
|
| ГЛАВНАЯ |  |
НОВОСТИ | |
ПУБЛИКАЦИИ | |
МНЕНИЯ | |
АВТОРЫ | |
ТЕМЫ |
| Воскресенье, 5 января 2025 | » Расширенный поиск |
 Западный ветер для председателя Мао. Часть 2
Продолжение. Часть 1 Фын Си - по-китайски "Западный ветер" - один из псевдонимов Иосифа Сталина, который он использовал в переписке с китайскими коммунистами. О роли Сталина в становлении Мао Цзэдуна как политика, их отношениях во время гражданской войны и начала строительства Нового Китая повествует историк Алексей Волынец в цикле статей, приуроченных к 120-летию Великого Кормчего. СССР по понятным причинам активно, хотя и скрыто поддержал на территории занятой им Маньчжурии китайских коммунистов. Уже 15 сентября 1945 г. в «столицу» КПК Яньань прибыл советский самолёт, чтобы доставить в Маньчжурию первых представителей руководства КПК. Вскоре политическое и военное руководство коммунистами на территории Маньчжурии стали осуществлять видные деятели КПК Гао Ганн и Линь Бяо (кстати, оба в последствии в разное время и по разным причинам были обвинены в просоветских симпатиях и погибли в ходе внутрипартийной борьбы). Советское командование открыло для войск КПК все пути и имевшиеся транспортные возможности для быстрейшей переброски войск КПК в Маньчжурию – к концу 1945 г. здесь была сформирована и вооружена преданным СССР трофейным японским оружием 100-тысячная так называемая «Объединённая Демократическая Армия» под командованием Линь Бяо, к весне 1946 г. она уже будет насчитывать свыше 300 тысяч бойцов, затем на её базе будет развернута почти миллионная группировка. Для комплектовании были использованы даже бывшие военнослужащие марионеточной «Маньчжоу-Го». В сентябре-ноябре 1945 г. советское командование передало китайским коммунистам практически все военные трофеи квантунской армии: 327877 винтовок и карабинов, 5207 пулеметов, 5219 артиллерийских орудий и миномётов, 743 танка и бронемашины, 612 самолётов, 1224 автомашины и трактора, были переданы значительные объемы боеприпасов, радио-телефонного и сапёрного оснащения. Войскам КПК были также переданы суда Сунгарийской речной флотилии. Здесь надо отметить, что, не собираясь форсировать гражданскую войну в Китае, СССР в конце 1945 г. ограничил свою военную помощь КПК исключительно передачей японских трофеев. Советское вооружение в тот период и до конца 1946 г. войскам КПК не поставлялось. В то же время США не прекратили массированную военную помощь Чан Кайши – только с октября 1945 г. по июль 1946 г. США, помимо артиллерийского и стрелкового вооружения, передали Чан Кайши 800 военных и транспортных самолётов, 200 военных судов, 12000 грузовых автомашин. К середине 1946 г. количество обученных и вооруженных американцами гоминьдановских дивизий достигло 57 общей численностью в 747 тысяч человек. С 21 августа 1945 г. чанкайшистский Китай оставался единственной страной в мире, в которую шли поставки по «ленд-лизу». На начало 1946 г. объём американской военной помощи ГМД заметно превышал аналогичную советскую помощь КПК. Кстати, советское командование в дипломатических целях запретило коммунистическим частям входить в те города, где располагались советские военные комендатуры, что вызвало массу недоумения и возмущения у красных полевых командиров, далёких от тонкостей международной политики. Стремясь усилить КПК и одновременно обезопасить свои границы и свою зону влияния, СССР всячески препятствовал переброске войск ГМД в Маньчжурию – для этого выдвигались дипломатически безупречные, но фактически издевательские причины. Железнодорожные пути бывшей КВЖД для войск Чан Кайши были блокированы со ссылкой на соответствующий советско-китайский договор, который предусматривал исключительно гражданское использование дороги. По аналогичным причинам не были допущены в крупнейший порт Дальний американские транспортные суда с войсками ГМД. Американцы предоставили Чан Кайши свою транспортную авиацию – советские части тут же оставили большинство аэродромов в Маньчжурии, которые немедленно заняли части КПК. Подобная политика СССР способствовала не только необходимому усилению КПК на северо-востоке Китая, но и тому, что правительство Чан Кайши официально обратилось к СССР с просьбой отсрочить вывод своих войск из Маньчжурии на несколько месяцев (Чан Кайши явно предпочитал видеть в Маньчжурии войска СССР, связанные международными обязательствами, а не безраздельное господство КПК). Впрочем, с 15 января 1946 г. СССР возобновил вывод своих войск. Всё это не помешало гоминьдановцам и иным китайским националистам развернуть в Китае компанию протеста по поводу вывоза СССР из Маньчжурии японского промышленного оборудования. В этом деле их активно поддерживали дипломаты и средства массовой информации США. Советский Союз невозмутимо заявил, что данное имущество – законные военные трофеи. Одновременно с военными маневрами, «гонкой вооружений» и всё нараставшей интенсивностью боёв между ГМД и КПК, в 1-й половине 1946 г. шли попытки «демократизации». Под нажимом СССР и США 27 декабря 1945 г. во временной столице Китая Чунцине начались переговоры между КПК и ГМД. 10 января 1946 г. там же открылась первая сессия т.н. Политического консультационного совета – временного правящего органа «демократического» Китая. Данный совет состоял из 38 делегатов, из них 8 представляли Гоминьдан, 7 – КПК, остальные делегаты по двое или по одному представляли многочисленные более мелки политические партии и организации Китая. 31 января 1946 г. Чан Кайши публично и торжественно продекларировал отказ от однопартийной системы в Китае. Одновременно с этими событиями и сразу после Московского совещания в Москве прошли две встречи Сталина с личным представителем Чан Кайши, которым выступал его старший сын Цзян Цзинго (проживший в СССР 12 лет, бывший член ВКП(б), в совершенстве владевший русским языком и счастливо женатый на русской женщине). Две продолжительные беседы Сталина и Цзиян Цзиного состоялись 30 декабря 1945 г. и 3 января 1946 г. Из анализа опубликованных материалов данных встреч, можно сделать вывод о серьезности намерений Сталина видеть по соседству с СССР «демократический» Китай, свободный от преобладающего влияния США и с легально действующими сильными местными коммунистами. Такие «прямые» переговоры Сталина и Чан Кайши вызвали достаточно нервную реакцию руководства КПК и лично Мао. Правительство СССР уже в январе 1946 г. направило лидерам КПК недвусмысленные объяснения: «Советское правительство выступает за прекращение гражданской войны, за мирное урегулирование внутренних проблем Китая самими китайцами без иностранного вмешательства». От имени ВКП(б) было дано несколько более откровенное объяснение, в том духе, что ЦК ВКП(б) «считает, что Компартии Китая не следует думать о советизации, а необходимо со всей решительностью сосредоточится на предотвращении гражданской войны и добиваться согласия Чан Кайши на осуществление демократизации. Если КПК не прекратит гражданской войны, то американские войска и авиация смогут подавить её наступление, поэтому следует в полной мере учитывать американский фактор». Как видим, американский фактор в Китае оказывал всё более нарастающее влияние на советскую политику в Китае. Здесь необходимо отметить, еще один крайне значимый для СССР момент, который уже в конце 40-х годов откровенно осветил генерал ВВС США Ченнолт, командовавший в 1942-45 гг. авиацией США, базировавшейся в Китае: «Вся русская промышленность к востоку от Уральских гор может подвергнуться с аэродромов, построенных для американцев в прошлую войну в Чэнду, Сиани, Ланьчжоу. Действуя с этих баз и десятков других, расположенных в Северном Китае, можно прервать тонкую нить коммуникаций между Восточной и Западной Сибирью с помощью даже небольших военно-воздушных сил… Такова ставка, ради которой мы ведём игру в Китае». С учётом имевшейся тогда монополии США на ядерное оружие и тотального превосходства американской стратегической бомбардировочной авиации, можно понять, почему СССР так напряженно реагировал на более чем 100 тысяч военнослужащих США, находившихся на территории Китая. В условиях возможной «третьей мировой» с применением ядерного оружия, проамериканский Китай, протянувшийся на 4 380 км вдоль «мягкого подбрюшья» СССР, представлял для нашей страны смертельную опасность и давал американским силам куда большую возможность для манёвра, чем относительно маленькая островная Япония и южная оконечность Корейского полуострова. Единственной в те годы возможностью минимизировать данные угрозы было отодвинуть линию развертывания американских войск и авиации как можно дальше от границ собственно СССР. Если это не получалось предпочтительным путём «демократизации» Китая и обеспечения его нейтральной политики, то делать это надо было любой ценой, даже рискованным и непрогнозируемым путём гражданской войны в Китае. Таким образом, перерастание нового военного конфликта ГМД и КПК в полномасштабную гражданскую войну было спровоцировано всеми четырьмя участниками данной «большой игры» за Китай: Чан Кайши, США, Мао и СССР Сталина. Чан Кайши не доверял СССР и справедливо видел в КПК единственную в Китае силу, способную хотя бы гипотетически отнять у него страну и власть (никакие другие силы после 1945 г. в Китае не представляли для него смертельной опасности). В США после смерти Рузвельта возобладала линия на мировое господство, вкупе с максимально возможным ограничением влияния СССР даже путём ядерной войны (вспомним, что в марте 1946 г. Черчилль, превратившийся по итогам мировой войны из партнёра в вассала США, уже произнёс свою знаменитую речь в Фултоне). Это подкреплялось обоснованной верой элиты США в собственные неограниченные экономические и военные возможности. КПК в лице Мао Цзэдуна, хотя и опасалась военного превосходства ГМД, но не верила в возможность «демократического» сосуществования с Чан Кайши, да и не желала такого сосуществования. В то же время «председатель Мао» верил в свою возможность вести повстанческую войну сколь угодно долго, и эта война была для него политически комфортнее возможного политического «сожительства» с Гоминьданом. Позиция СССР диктовалась «геополитическим» раздвоением - с одной стороны, после победы во Второй Мировой страна приобрела невиданные ранее военные и внешне-политические возможности, с другой стороны, была предельно ослаблена, практически надорвана прошедшей войной. И любая угроза новой войны, тем более ядерной со стороны такого могущественного противника как США, заставляли Сталина реагировать на стратегическое развитие обстановки у своих границ нервно и решительно. Таким образом, полномасштабная гражданская война в Китае становилась неизбежной. И итог её был непредсказуем. Последние советские войска, за исключением предусмотренного советско-китайскими договорами гарнизона на Ляодунском полуострове, покинули территорию Китая 3 мая 1946 г. Уже в апреле-мае 1946 г. на территории Маньчжурии развернулись полномасштабные бои между войсками ГМД и КПК. С учетом значительного численного и технического превосходства войск Чан Кайши регулярные силы КПК на первом этапе большой войны потерпели тяжелые поражения и оставили большую часть ранее контролируемых территорий. В северном Китае коммунисты оставили Яньань, бывшую 10 лет их неофициальной столицей – товарищу Мао пришлось вспомнить бурную партизанскую молодость. Кстати, переданные СССР коммунистам все трофейные боеприпасы японской квантунской армии закончились уже к лету 1946 г. Чан Кайши, однако, так и не решился занять Харбин – американские аналитики настойчиво советовали ему, опасаясь непредсказуемой реакции СССР, не выходить непосредственно к советской границе. Более того, военные и политические эксперты из США советовали Чан Кайши вообще первоначально отказаться от операций в Маньчжурии и сосредоточится на уничтожении коммунистического влияния и баз в северном Китае. Сейчас, с учетом всех происшедший событий, этот план представляется достаточно разумным. Но Чан Кайши попытался проглотить сразу всё и вскоре завяз в войне, где условная линия фронта представляла собой какие-то головокружительные ленты Мёбиуса. В июне 1946 г. Конгресс США принял закон о «военной помощи Китаю». В ноябре 1946 г. США с правительством Чан Кайши заключён масштабный договор «О дружбе, торговле и навигации». По данному договору США получали самые широкие права на территории Китая, напоминавшие европейские привилегии времён неравноправных договоров с Цинской империей XIX века. Наряду с этим договором США и правительство Чан Кайши заключили более 10 соглашений, в т.ч. соглашения об авиации, о сотрудничестве полиции, о пребывании войск США в Китае, о военно-морском флоте и др. США получали на территории Китая многочисленные военные и военно-морские базы (например, в Циндао – база на морском побережье, контролировавшая выход из Порт-Артура в Тихий океан; или база в Урумчи в глубине Синьцзяна в 2500 км от морского побережья, откуда стратегической авиации США открывался доступ к Москве с восточного направления). Таким образом, к концу 1946 г. уже не могло быть и речи о возможном нейтралитете чанкайшистского Китая. И с декабря 1946 г. СССР начинает регулярные поставки вооружения войскам КПК. Данные об этих поставках и в настоящее время не публиковались в открытой печати. В Маньчжурии, где ранее на базе китайских арсеналов японцами за годы оккупации была создана достаточно развитая военная промышленность, при помощи советских военных специалистов была воссоздана промышленная база по производству военной техники и вооружений. Впрочем, значительный объем носила и формально мирная помощь СССР силам КПК – фактически Советский Союз помог организовать и обеспечить все тыловые системы армии КПК: данные о поставках «мирной» продукции (автомашин, топлива, продовольствия, медикаментов, промышленного сырья и т.п.) опубликованы и дают весьма внушительный объём. Министр внешней торговли СССР Меньшиков М.А. докладывал Сталину в январе 1950 г., что торговые отношения между СССР и «демократическими силами» Китая начаты с декабря 1946 г., данная «торговля» производилась в основном без участия денежных средств, на основе товарообмена. Таким образом, можно понять, что разорённый мировой войной СССР не «снимал с себя последнюю рубашку» в деле помощи КПК, но оказывал эту помощь на очень льготных и часто безвозмездных для китайской стороны условиях. По сообщению министра Меньшикова в 1947 г. СССР поставил «демократическим силам» Китая оружия, оборудования, товаров и материалов на 151 млн.руб., в 1948 г. – 335,4 млн.руб., в 1949 г. – 420,6 млн. руб. По обменному курсу рубль тогда котировался выше американского доллара. Итого, около 907 млн. руб. или около 1,5 миллиарда долларов США. В те же годы общий объём помощи США режиму Чан Кайши составил 4,5 миллиарда долларов, т.е. в 3 раза больше. Советские военные и технические специалисты, обладавшие после Второй мировой исключительной квалификацией, все годы гражданской войны оказывали КПК необходимую помощь. Например, фактически, весь железнодорожный транспорт в тылу КПК действовал под руководством советских специалистов, ранее командовавших железнодорожными войсками на советско-германском фронте. Всего в Китае с 1946 по 1950 гг. погибло, умерло от ран и болезней 936 советских граждан. Из них офицеров - 155, сержантов - 216, солдат - 521 и 44 гражданских специалиста. При этом военное присутствие США в Китае было куда более масштабным – на начало 1948 г. свыше 100 тысяч солдат и матросов, на базах китайского побережья базировался 7-й американский флот (157 боевых вымпелов). Все годы гражданской войны и СССР, и США официально поддерживали дипломатические отношения с обеими сторонами внутрикитайского конфликта, соблюдая все необходимые формальности: военно-бюрократическая диктатура Чан Кайши была официальным признанным правительством Китайской Республики, а военная власть КПК была некими «демократическими силами» и органами местного самоуправления. 1946 г. – год решительного наступления ГМД и поражения КПК, 1947 г. – год неустойчивого военного равновесия. В 1948 г. происходит перелом в гражданской войне, к концу года коммунисты полностью контролируют Маньчжурию и северный Китай. В 1949 г. начинается стремительное наступление частей НОАК (Народно-освободительная армия Китая, так китайская Красная Армия официально именуется с 1946 г.) на юг Китая, через Хуанхэ к Янцзы. Не смотря на изначальное соотношение сил и соотношение помощи СССР и США сторонам конфликта, причины победы КПК и поражения ГМД можно кратко изложить следующим образом: 1) КПК, при всей острой внутрипартийной борьбе, представляла собой во внешнем мире монолитную политическую силу, в то же время этот «монолит» был в те годы способен привлекать и действовать в союзе с разными политическими силами, зачастую далёкими и даже враждебными коммунистическим идеям. ГМД представлял из себя куда более рыхлую структуру, а вся диктатура Чан Кайши, по сути, представляла собой полуфеодальную конфедерацию генералов. 2) За годы своей диктатуры ГМД растерял свой былой авторитет и в конце 40-х гг. уже никто в Китае не связывал с ним надежд на лучшее будущее. КПК давало надежду на это лучшее будущее сотням миллионов нищих крестьян, сочувствующей левым идеям интеллигенции и даже мелкой китайской буржуазии. 3) Полупартизанские войска КПК с их богатым партизанским опытом в специфических условиях гражданской войны оказались более устойчивым средством ведения вооруженной борьбы, чем оснащённые и организованные по американскому образцу гоминьдановские дивизии. 4) Одной из важнейших причин побед КПК стало наличие в коммунистических войсках не только опытных «полевых командиров», но и толковых «полевых менеджеров» - именно так можно назвать политкомиссаров КПК в китайских красных отрядах, в задачу которых входила не только политическая пропаганда, но и организация жизни и хозяйства на территориях, контролируемых красными партизанами и регулярными частями. За долгие годы гражданских войн и войны с японскими оккупантами эти «полевые менеджеры» накопили большой опыт эффективной деятельности такого рода, при чём в очень жестких условиях при крайней скудности ресурсов. К тому же они, фанатики коммунистической идеологии, в отличие от разложившихся госчиновников Гоминьдана, чьи нравы повергали в шок даже спекулянтов из США, имели фактически нулевой уровень коррупции и были готовы максимально эффективно использовать любую помощь. По этой причине эффективность более скромной по объёмам советской помощи перекрыла эффективность массированной помощи из США. В январе 1949 г. Чан Кайши обращается к СССР за посредничеством в организации возможных переговоров с КПК о мире. Министр иностранных дел СССР А.Я.Вышинский отвечает китайскому послу в том духе, что Советский Союз, «неизменно придерживаясь принципов невмешательства в дела других стран, не считает целесообразным принять на себя посредничество», о котором просит правительство Чан Кайши. Кстати, у Сталина были подозрения, что из штаб-квартиры Мао Цзэдуна информация об этом запланированном отказе СССР ушла, и возможно целенаправленно, по агентурным каналам в США – Мао опасался, что СССР может принудить его к миру с Чан Кайши в разгар победоносного наступления, и чтобы сорвать это гипотетическое перемирие мог пойти и на несанкционированные контакты с США. По мере приближения победы КПК нарастала необходимость личной встречи Мао и Сталина, для детального обсуждения будущих отношений между СССР и коммунистическим Китаем. Мао предполагал нанести такой секретный визит в Москву еще в 1948 г., но Сталин не был уверен в возможности сохранения такой поездки в абсолютной секретности (в т.ч. не был уверен, что этой секретностью, при необходимости, не пожертвует сам Мао). По этой причине в январе-феврале 1949 г. в ставку Мао прибыл с визитом один из ближайших соратников Сталина заместитель председателя Совета Министров СССР и член Политбюро ЦК ВКП(б) А.И.Микоян. С 30 января по 7 февраля шли его насыщенные переговоры и консультации с руководством КПК. Впервые обсуждались примерные положения будущего межгосударственного договора между Советским Союзом и Советским Китаем. Всё это происходило на фоне Чан Кайши, всё еще сидевшего в своей столице Нанкине (Нанкин – дословно «южная столица», Пекин – дословно «северная столица» с 31 января 1949 г. уже контролировался КПК). Эти секретные контакты на высшем уровне вскоре продолжились в ходе тайного визита в Москву 3-го человека в Компартии Китая секретаря ЦК КПК Лю Шаоци в июне-августе 1949 г. Непосредственно перед этим визитом войска НОАК форсировали Янцзы (последний стратегический рубеж на котором Чан Кайши надеялся остановить наступление КПК на континенте), захватили Нанкин и крупнейший экономический центр Китая портовый мегаполис Шанхай (интересно, что перед этим готовившиеся к обороне в городе чанкайшистские генералы гордо называли его «Вторым Сталинградом»). Перед КПК уже помимо чисто военных стояли и пугающие по масштабам экономические задачи организации хозяйственной жизни в масштабах всего Китая. Именно эти хозяйственно-экономические задачи обсуждались Лю Шаоци в Москве. В итоге, секретарь ЦК КПК Лю Шаоци и секретарь ЦК ВКП(б) Георгий Маленков подписали секретное соглашение о предоставлении Всесоюзной коммунистической партией большевиков Компартии Китая практически беспроцентного кредита в размере 300 миллионов долларов. С учетом изменившейся стоимости доллара это будет почти 15 000 000 000 (пятнадцать миллиардов!). Такое «финансовое» соглашение двух политических партий до сих пор является беспрецедентным в истории международных взаимоотношений. И это была очень крупная сумма для СССР, в то время почти не имевшего валютных запасов. Но безопасность от «летающих крепостей» с ядерными бомбами стоит любых денег... Кстати, Лю Шаоци, так же как Гао Ган и Линь Бяо, в будущем расстанется с жизнью в ходе внутрипартийной борьбы. Впрочем, всех павших в ходе внутренней политической борьбы в КПК или ВКП(б) совершенно не стоит считать невинными жертвами. Маленков, кстати, тоже падет в такой борьбе, но жизнь в отличие от Лю Шаоци сохранит. Одновременно с соглашением Лю-Маленкова о межпартийном кредите было подписано и соглашение о предоставлении КПК экономической помощи, которое было замаскировано под «соглашение советских организаций с демократическими властями Северо-Востока Китая». Срок соглашения устанавливался в 1 год – было понятно, что дальнейшее соглашение уже будет официальным межгосударственным. В СССР в обтекаемых формах это соглашение было обнародовано уже в официальной печати. Через 6 дней исполняющий обязанности главы МИД чанкайшисткого Китая вручил по этому поводу ноту протеста временному поверенному в делах СССР в Китае. Политбюро ЦК ВКП(б) по данной ноте приняло самое простое и логичное в этой ситуации решение – не отвечать. Когда Чан Кайши от отчаяния начал налеты своей бомбардировочной авиации (оснащенной США) на Шанхай, из Порт-Артура по просьбе КПК были переброшены в район Шанхая две советские истребительные дивизии, достаточно легко остановившие эти налёты. При этом дипломатические представители СССР были последними дипломатами, которые по распоряжению Сталина до конца оставались при правительстве Гоминьдана – после того как это правительство бежало из Нанкина дальше на юг в Гуанчжоу (последний крупный центр на Юге Китая), послы США, Англии и других стран за ним не последовали. Исключение составили лишь советские дипломаты. Впрочем, эта их дипломатическая вежливость по отношению к режиму Чан Кайши диктовалась лишь стремлением СССР до конца избегать возможности открытого вмешательства вооруженных сил США в китайскую гражданскую войну. Как сообщил Сталин в секретной телеграмма Мао Цзэдуну, советский посол Рощин остался рядом с Чан Кайши «для разведки, чтобы он мог регулярно информировать нас о положении на юге от Янцзы, а также в кругах гоминьдановской верхушки и их американских хозяев». Советский посол Н.В.Рощин был последним иностранным дипломатом, который покинул Чан Кайши непосредственно перед вылетом разбитого генералиссимуса на Тайвань, и тут же направился в Пекин, чтобы стать первым послом СССР в Китайской Народной Республике, торжественно провозглашенной Мао Цзэдуном 1 октября 1949 г. В том самом 1949 году Сталин, что весьма нехарактерно для него, даже публично признал допущенную им тремя годами ранее ошибку в оценке им перспектив победы китайских коммунистов в гражданской войне с Чан Кайши. Мао, в свою очередь, при всех сложностях отношений (а он за годы гражданской войны, естественно, не раз выказывал недовольство, например, недостаточными объёмами военной помощи из СССР), воспринимал Сталина, как бесспорного морального и политического авторитета, вождя, уже достигшего всех тех вершин, к которым стремился сам Мао. После 1949 года, с момента победы КПК в гражданской войне и захвата государственной власти в Китае, эти отношения между Мао и Сталиным, закономерно, приобрели некоторые новые нюансы. Здесь все достоинства Мао и КПК – самостоятельность, сила и высокая степень независимости - диалектически превращались в потенциальные помехи для бесперебойного проведения сталинской политики. Сталин проводил жесткую политику даже в отношении своих ближайших товарищей и союзников. Не был исключением и Мао. В силу закономерных исторических причин, в рядах КПК, прежде всего его высшего руководства было немало лиц, сотрудничавших с советскими спецслужбами (для многих тогда это сотрудничество было естественным и высшим проявлением коммунистических убеждений). В западных публикациях имеются сведения, что с советской разведкой сотрудничали и снабжали её внутренней информацией КПК такие высшие лидеры китайских коммунистов, как Лю Шаоци (к концу 40-х гг. занимавший едва ли не второе место в КПК) и уже упоминавшийся маньчжурский руководитель Гао Ган. Те же источники сообщают, что в конце 1950 г. агенты МГБ СССР установили в резиденции Мао подслушивающие устройства. Даже если все эти сведения не соответствуют действительности, без сомнения, спецслужбы СССР в то время обладали впечатляющими агентурными позициями и возможностями в КПК и КНР, а Сталин считал негласный контроль за союзниками, даже самыми надёжными, не менее, а то и более важным, чем даже за врагами и соперниками. Алексей Волынец Продолжение следует Вверху - встреча Мао с Чан Кайши на переговорах. 1946 г. |
|
| Copyright © 2006-2019 «Агентство Политических Новостей Северо-Запад» При полном или частичном использовании материалов, ссылка на "АПН Северо-Запад" обязательна |
