Первое впечатление многих политиков и политологов, воспринявших заявления Владимира Путина на предвыборном съезде «Единой России» как знак неограниченного продления режима его личной власти, представляется не вполне обоснованным. Решение возглавить выборный список «Единой России» и упоминание о возможности будущего премьерства, равно как и недавняя смена главы правительства РФ, не создают никакой предопределенности в судьбе действующего президента и выстроенной им властной системы. Все последние шаги Путина содержательно объединены лишь тем, что расширяют пространство его возможностей и фиксируют его контроль над сложной переходной ситуацией.

Сегодня есть все основания утверждать, что Владимир Путин выбирает не сохранение власти, а обретение свободы. Свободы дальнейшего политического выбора. А также – укрепляет инфраструктуру своей собственной безопасности, создает систему, которая должна защитить нынешнего президента РФ после его ухода от власти и минимизировать риск / последствия возможного предательства со стороны элит.

К началу сентября 2007 г. действующий президент оказался в положении классической «хромой утки». Сценарий «третьего срока» к этому времени окончательно потерял функциональность, оказавшись в категории нереализованных возможностей. Властный истеблишмент убедился в том, что Владимир Путин уходит. Идея его возвращения к власти в 2012 году не могла служить адекватной заменой мифу «третьего срока» в глазах людей, привыкших и умеющих жить сегодняшним днем и знающих, сколь многое может измениться в стране за четыре года. Выступление на съезде «Единой России» 1 октября 2007 г. позволило создать и утвердить в сознании новый миф, дисциплинирующий элиты: миф о Путине как будущем сильном премьер-министре (с расширенными формальными и, разумеется, огромными неформальными полномочиями).

Говоря о сценарии путинского премьерства как о мифе, мы отнюдь не настаиваем на его принципиальной нереализуемости (стать премьером – одна из тех возможностей, которые, в новом расширенном диапазоне, резервирует за собой президент). Мы лишь подчеркиваем, что этот сценарий является не прогнозом и не обещанием президента, а его инструментом, позволяющим уже сегодня существенно влиять на поведение элит и контролировать правила игры. В том, что такой инструмент президенту сегодня действительно необходим, не возникает сомнений.

Внутриэлитные войны уже сейчас достигают небывалой интенсивности, и в том числе, в ближайшем окружении президента. Арест начальника департамента оперативного обеспечения Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) генерал-лейтенанта Александра Бульбова и трех других высокопоставленных офицеров ФСКН объединенными силами ФСБ и Следственного комитета (СК) произошел на следующий день после исторического выступления Владимира Путина на съезде «Единой России». Конфликты такого уровня между самыми доверенными «силовиками» президента не могут не затрагивать, прямо или косвенно, и его интересов. В случае превращения президента в «хромую утку» избежать их разрастания, со всеми вытекающими разрушительными последствиями для стабильности системы, было бы совершенно невозможно.

Решение возглавить на выборах список «ЕР» и упоминание о будущем премьерстве, в полном соответствии с официальной версией, действительно нацелены на стабилизацию властной системы в перспективе будущей смены власти. В этом качестве сценарий «путинского премьерства» вполне функционален. Другой вопрос - насколько вероятна его реализация. На наш взгляд, вероятность его воплощения является не слишком высокой по целому ряду нижеследующих причин.

1. В российской политической системе премьер-министр находится в иерархической субординации по отношению к президенту. Это проявляется во всем – от порядка назначения до ритуала протокольных встреч. Безусловно, возможно усиление премьера. В том числе, в рамках действующей Конституции (можно ограничиться, например, изменениями на уровне конституционных законов). Но это усиление вряд ли может полностью перевернуть иерархические отношения президента и премьера или полностью вывести премьера из той иерархической лестницы, на верхней ступеньке которой находится президент.

2. Даже существенное расширение полномочий премьер-министра не изменит одного из главных параметров этой должности. А именно, обремененности управленческой рутиной, причем ориентированной, по большей части, на внутригосударственные хозяйственные проблемы, а не на политико-протокольные контакты международного уровня. Есть все основания полагать, что Владимир Путин, размышляя о своем будущем статусе, стремится к прямо противоположному. Ему необходимы свобода от «менеджмента повседневности» и высокий уровень вовлеченности в транснациональные сетевые связи.

3. Мы видим, что в последнее время Владимир Путин планомерно ослабляет федеральное правительство, передавая значительную часть его функций новообразованным государственным корпорациям и другим фактически приравненным к ним по роли / статусу структурам, которые не подотчетны кабинету министров и главы которых назначаются непосредственно президентом. Роль государственных корпораций в складывающемся балансе элит чрезвычайно высока; они становятся де-факто субъектами промышленной, технологической и инновационной политики в стране. Если Путин действительно думает о собственном будущем премьерстве, подобная реформа исполнительной власти, предполагающая выведение системы корпораций из-под контроля правительства, совершенно алогична.

4. Следует учитывать принцип неожиданности президентских решений, ставший характерной чертой его политического стиля. Ключевые решения президента, как правило, не анонсируются за столь длительный срок, как полгода. А то, что анонсируется, тем более, в столь косвенной и ни к чему не обязывающей форме, является не решением, а инструментом, позволяющим сохранить возможность принятия каких бы то ни было решений в будущем.

5. Став главой правительства РФ, Путин не сможет уйти в любой, «первый попавшийся» исторический момент. Он будет вынужден оставаться у власти неопределенно долгое время. Это решение всерьез и надолго свяжет его, сделав заложником государственного аппарата. Таким образом, оно противоречит главному, по нашему мнению, принципу путинской игры, каковым является расширение степеней свободы для будущих шагов.

Позицией, которая обеспечит Владимиру Путину наибольшую свободу маневра на ближайшую перспективу, является, по всей видимости, статус официального лидера «Единой России» или главы парламентской фракции этой квазипартии. В отличие от должности премьер-министра, подобный статус

- не обременен повседневной управленческой нагрузкой и ответственностью,

- размещен в «параллельной иерархии», что обеспечит экс-президенту несоизмеримость (а не превосходство / подчинение) по отношению к своему преемнику,

- создает возможность как для безболезненного ухода в тень, так и для возвращения во власть.

Последнее особенно важно. Вне зависимости от того, нацелен Владимир Путин на возвращение к президентской власти или нет, он должен максимально длительное время сохранять и демонстрировать истеблишменту возможность такого возвращения. Иными словами, официальное лидерство в «ЕР» может представлять ценность для Путина не как некий почетный постпрезидентский статус (думается, ничего особенно почетного, в глазах президента, в нем нет) и, тем более, не как инстанция реальной власти (таковой партия в России по определению не является и не будет являться). А как инстанция власти потенциальной. Как публичный плацдарм, с которого возможно возвращение на президентский пост. Это важно как с точки зрения максимального расширения пространства для личного / политического маневра Путина, так и в качестве фактора безопасности: будущие правители России, загипнотизированные возможностью «стремительного возвращения», должны как можно дольше не «вскрывать первый конверт» и не нарушать принципиальных обязательств по отношению к экс-президенту страны.

Один из гипотетических (обсуждаемых в обществе) сценариев такого возвращения касается уже ближайшего будущего и предполагает а) досрочную отставку президента после недвусмысленного успеха «ЕР» на ближайших выборах в Госдуму, б) приобретение им статуса лидера партии с депутатским мандатом, в) последующее партийное выдвижение его кандидатуры на президентских выборах 2008 г., в полном соответствии с Законом о выборах президента РФ, пункт 5 статьи 3 которого устанавливает, что президентом не имеет права избираться гражданин РФ, занимающий эту должность второй срок подряд «на день официального опубликования (публикации) решения о назначении выборов президента Российской Федерации». А этот день, как понятно из сказанного, наступит тогда, когда Владимир Путин уже не будет занимать высший государственный пост.

На наш взгляд, вероятность того, что Владимир Путин использует механизм досрочной отставки для формальной легализации «третьего срока», не слишком высока. С точки зрения легитимности его власти в глазах Запада и собственного народа, юридическое мошенничество - это, пожалуй, наихудший механизм продления полномочий. Если бы президент сделал выбор в пользу «буквы закона», а не его духа, то этот выбор следовало бы, по меньшей мере, легитимировать общенародным референдумом.

Однако это не значит, что президент не может использовать механизм досрочной отставки в иных целях. Например, в целях обеспечения безальтернативности преемника (в роли и.о. президента), в целях временной реанимации идеи «третьего срока» как фактора локальной стабилизации властной системы, в целях повышения цены своего отказа от президентской власти в глазах иностранных / международных групп влияния. В любом случае, и возможность досрочной отставки, и возможность последующего переизбрания, мы можем рассматривать в качестве элементов того расширенного пространства маневра, которое создал себе президент своим выступлением на съезде «Единой России» 1 октября сего года.

Очевидным минусом статуса Путина как лидера «ЕР» является то, что он обременяет себя репутационными издержками, связанными со сложившимся образом партии власти и ее [на]личным составом. Однако принятое президентом решение уже запустило процесс переформатирования публичного образа «Единой России». Мы отнюдь не хотим сказать, что партия «очистится и преобразится». Мы лишь констатируем, что она полностью утрачивает собственное содержание и автономию, превращаясь в инструмент прямого действия президента или, просто, в место его пребывания. Несомненно, это скажется и на характере выборной кампании «ЕР», которая лишится своих контрпропагандистских акцентов, и на поведении всех фигурантов партийного списка, которое станет еще менее политическим и значительно менее самостоятельным.

В том, что касается роли и судьбы «Единой России», «план Путина» (не в пропагандистском значении этого термина, а в смысле реального сценария трансферта власти) принципиально отличен от широко заявленного «плана Суркова». Т.е. от сценария, согласно которому лидером партии "Единая Россия" должен был стать преемник Владимира Путина на президентском посту. В этом случае партия становилась бы, фактически, инстанцией новой президентской власти, субъектом коллективного руководства страной на постпутинский период. Сегодня же ее роль выглядит совсем иначе. План Суркова предполагал обретение партией качественно нового уровня субъектности. План Путина лишил ее даже той рудиментарной субъектности и незначительной автономии, каковыми «ЕР» еще недавно располагала.

Нет нужды повторять, вслед за большинством комментаторов, что решение Владимира Путина поставило в весьма двусмысленное положение «Справедливую Россию» как жестко оппозиционную «Единой России» партию поддержки президента. Лидер «эсеров» Сергей Миронов вынужден стоически комментировать мудрое решение президента, нацеленное на поддержание стабильности власти (каковым оно и в самом деле является, как уже было сказано выше). Все штатные противники «эсеров» не скрывают своего злорадства, которое, однако, вполне может оказаться преждевременным.

Неформальный кодекс поведения, которому Владимир Путин, насколько мы можем судить, всегда оставался верен в отношениях со своими приближенными, предполагает справедливую систему поощрений за «верную службу» и компенсаций за неудобства, причиненные по «государственной необходимости» / «во имя вящей славы Путина». В этой логике, «Справедливая Россия» вполне может рассчитывать на «утешительный приз» (в том числе, за счет некоторых из нынешних недоброжелателей). В качестве такового могут служить:

1. Снятие с выборов одной из партий с соразмерным увеличением процентной доли «эсеров» в будущем парламенте. С наибольшей вероятностью, на алтарь справедливости может быть принесена ЛДПР. Во-первых, по причине политической гибкости и договороспособности ее лидера. Во-вторых, благодаря наличию прекрасного повода – присутствия в федеральной части партийного списка скандально известного предпринимателя Андрея Лугового, выдворение которого из российской политики стало бы для Путина важным и при том не слишком обременительным реверансом в сторону Запада. И в-третьих – в виду присутствия в списке ЛДПР предпринимателей и лоббистов, неудобных для Владимира Путина или известной части его окружения.

При условии дозированного крена в национально-популистскую риторику, Сергей Миронов сможет извлечь ощутимую электоральную пользу из вынужденного отсутствия Владимира Жириновского на предвыборной авансцене.

2. Предоставление представителям «Справедливой России» некоторых постов в системе исполнительной власти (например, в социальном блоке правительства).

3. Послевыборное слияние «Справедливой России» с главным ветераном отечественной политической сцены – КПРФ. Отработанные в корпоративном секторе технологии «слияния и поглощения» могут быть применены на политическом поле. Технологическая возможность подобного слияния возникнет лишь в случае провала (хотя бы относительного) коммунистов на думских выборах-2007. По всей видимости, объединение двух сил, если оно состоится, будет не вполне «дружественным», но и чрезмерной конфликтности не стоит ожидать, учитывая политическую зрелость ряда руководителей КПРФ. Слияние в новом парламенте фракций КПРФ и «Справедливой России» (под формальной эгидой последней) будет серьезным шагом к той «двухпартийности», путь которой, согласно недавним заявлениям Сергея Миронова, прокладывает возглавивший «единороссов» Владимир Путин.

Данное решение закроет, наконец, проблему бесхозной (с точки зрения правящей элиты) «политической собственности» в лице КПРФ и вместе с нею подведет черту под политическим наследием 1990-х. Главное же, оно обеспечит такую конфигурацию парламента, при которой обе формирующие его партии будут обязаны своим политическим капиталом исключительно Владимиру Путину и всецело на него ориентированы, независимо от занимаемой им должности.

1. Решение Владимира Путина возглавить «Единую Россию» на парламентских выборах было скорее тактическим, нежели стратегическим, и едва ли оно связано с пересмотром его намерения уйти от власти.

2. Позиция лидера «Единой России» дает Владимиру Путину новую свободу политического выбора в процессе передачи власти и позволяет в дальнейшем демонстрировать постоянную возможность возвращения к власти.

3. Действующий президент выходит из положения «хромой утки», восстанавливая свой статус арбитра во внутриэлитных конфликтах и гарантируя их возвращение во внепубличную сферу.

4. Статус премьер-министра не отвечает основным политическим и личностным потребностям Владимира Путина и, в целом, не обладает достаточным политическим весом в выстроенной им системе управления. Поскольку в течение второй президентской легислатуры Владимир Путин производил планомерную замену иерархической модели управления сетевой, есть достаточные основания полагать, что на постпрезидентский период он изберет для себя соответствующий – неформальный - тип лидерства.

5. В целом, текущие шаги Владимира Путина нацелены на формирование не будущего политического «фронта», а хорошо укрепленного «тыла». Т.е. не на создание новой модели собственной личной власти, а на формирование для себя и отдельных, избранных членов своей команды режима максимальной безопасности в отношениях как с будущей российским правящим слоем, так и с «международным сообществом».

Институт национальной стратегии поздравляет Владимира Владимировича Путина с 55-летием.