 |
 |
|
|
Говорят, будто «в России которую мы потеряли» армия была лучше советской. Передо мной – записи в дневник за 1915 год прапорщика Ивана Соловьева, которые никак не являются большевистской пропагандой, но создают впечатление полной безысходности.
Офицеры забавлялись с собаками, а их кухню содержали евреи
«…Как непривлекательна была внешность Скобелевских лагерей, так и непривлекателен был и царивший в них дух. Солдат там была масса, человек по 800 в ротах, а заниматься было некому. Правда, там был богатый набор учителей из нижних чинов: здесь были не командующие никем подпрапорщики, фельдфебели, унтер-офицеры, но вследствие поной дезорганизации занятия велись крайне неумело. Винтовок в роте состояло штук по сто, и многие из обучаемых неделями не имели их в руках, так как обмен их был организован крайне плохо. Занятия сводились главным образом к вздваиванию и выстраиванию рядов, занимались вольными движениями, или солдат гоняли бегом по плацу перед церковью. Учебная стрельба была прекращена и многие из обучаемых до окопов не сделали из винтовки, по- видимому, ни одного выстрела. Иногда, правда, упражнялись в колке чучел, причем очень некстати на станки надевали еврейские фуражки. Но занятия эти производились крайне редко и односторонне. На словесности занимались больше игрою в молчанку. Ротные командиры на занятиях присутствовали редко и ровным счетом ничего не делали: они или забавлялись с собаками, или, лежа где-нибудь под кустом, болтали между собою. Питание нижних чинов также организовано было плохо: вся масса обедала сразу, причем у котлов царил ужасный беспорядок, и некоторые, простояв целый час, ничего не получали. Да и качество пищи было очень неважное. Кипятку же никогда не хватало, так как кипятильников было мало. Офицерскую кухню содержали частные лица, какие-то евреи, и при этом прескверно; цены же в собрании брали более чем хорошие…»
Замечательная картина! Господа офицеры плюют на свои обязанности и забавляются с собаками, и не в силах даже разобраться с еврейскими жуликами, кормящими их помоями втридорога! Я уже писал, как во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. обворовывала русскую армию еврейская шарашка «Грегер, Горовиц, Коган и К», но господа генералы, все как на подбор истинно русские патриоты были либо в доле, либо только бессильно разводили руками. Прошло сорок лет и деградация шагнула ещё дальше, грабить стали уже офицеров, а они как обиженные детишки в ответ наряжали чучела в еврейские фуражки!
Порка вместо кормежки
«…Дисциплина в Скобелевских лагерях была адова: каждый день можно было прочесть в приказах об отдаче нескольких человек под суд; за неотдание чести офицеры били солдат плетками, рукоприкладство же учителей было очень распространено. Между тем офицеры находились друг с другом в контрах… Перед самым нашим уходом в лагерь, как следствие тяжелого режима, произошло весьма печальное событие… Один из командиров, проходя своею ротой, заметил, что один из ратников не отдало ему чести. Он его остановил, а так как последний не взял сразу руки под козырек, ударил его по лицу плеткой. Тогда один из солдат сказал командиру: «Как смеешь бить нас, отправляющихся проливать кровь?» Офицер ответил заступившемуся тоже ударом. Тогда человек с пятьдесят набросились на своего ротного и начали его избивать. Офицер крикнул: «Рота, в ружье!» - все бросились к ружьям и, воспользовавшись замешательством, он вырвался из толпы окружавших его солдат. Таковым было событие, следствием же его было то, что офицеру было предложено немедленно отправиться на позиции, а многие из нижних чинов были подвергнуты аресту…»
Русские солдаты, это не еврейские жулики, их бить можно! А ведь это – только июнь 1915-го. До начавшихся в марте 1917-го расправ над офицерами – полтора года. Армия уже разрывалась классовой ненавистью, особенно когда к побоям и издевательствам примешивался голод.
«…Предполагавшийся обед в одном из этапных пунктов не был для нас приготовлен и мы, несмотря на то, что день склонялся к вечеру, должны были голодными переть дальше… Есть нижним чинам хотелось не меньше нашего, и они, как только получили деньги, направились в город покупать спасительный ситный, несмотря на то, что ходить им туда было запрещено под страхом порки…»
Без патронов и снарядов
Уже на фронте Соловьев отмечает: патронов и снарядов катастрофически не хватает. Его солдат выбивают из деревни Чешино, потому, что у них иссякли боеприпасы.
«…Под вечер огонь противника прямо засыпал Чешино. Картина была величественной, но находиться там было, конечно, дело не из приятных. … Все покрылось смрадом и дымом, лишь яркие разрывы то там, то в другом месте блестели. Здесь мне единственный раз удалось видеть необыкновенные разрывы. Неприятельские снаряды рвались в воздухе с необыкновенной силой, причем разрыв напоминал собою артиллерийский залп; при разрыве снаряд давал густое облако дыма.
Что творилось с Чешиным, сказать было трудно но вдруг я получил приказание вести свою полуроту в бой: огонь хотя и поутих, но все же, когда еще довольно светло, идти было крайне рискованно. И какую пользу могда принести полурота, в которой было 100 штыков, понять было трудно, но рассуждать было некогда. Получив все нужное наскоро собрав полуроту и объяснив, что идем на выручку ротного командира, я ускоренным шагом двинулся вперед. Но было уже поздно: около батальона противника, после ужасной артиллерийской подготовки, обрушились на наши полторы роты, и после того, как у нас вышли все патроны, выбили их из окопов».
Хотите узнать, что на этот счёт думает начальство? Наслаждайтесь!
«…Корпусный командир г. А прислал телефонограмму: «Поменьше стрельбы, побольше штыковой работы – этак всегда вернее». Но плохо он, по-видимому, знал это дело. Ведь недостаток патронов и погубил Чешино…»
Значит, покормить нормально не могут, бьют до крови, патронов не дают, заставляют со штыками переть на пулеметы… Вы ещё удивляетесь поведению солдат в 1917 году? Вы представляете теперь, откуда такая ненависть солдат к власти и офицерам в 1917-м взялась?
Наш полковник даже плакать начал
Может быть Соловьёву просто не повезло? Вот статья из «Эксперта», в которой приведены свидетельства других офицеров.
«…Во время крупных фронтовых операций такие бои длились не день и не два, а недели. В этих боях вслед за массированными атаками противника на русские позиции часто обрушивался шквал артиллерийского огня, под которым за несколько дней, бывало, что и за один день, гибли целые роты и батальоны.
«Это не война, — писал домой русский офицер в конце декабря 1914 года, — а ад кромешный: прямо засыпают снарядами и морем огня. …Наш полк теперь старых солдат вовсе не имеет. Все пополнено частями, присланными из запасного батальона». Артиллерийский обстрел. По свидетельству многих очевидцев, писавших с фронта, не было, пожалуй, ничего невообразимо более ужасного, чем массированная артиллерийская подготовка. Когда ровным счетом ничего не зависит от человека, а ему только и остается, что, вжавшись в землю, ждать конца обстрела, а он все не кончается и не кончается. …Идет такой гул, что все дрожит. И вся эта разящая масса снарядов, несущая, казалось, неотвратимую смерть, обрушивалась на русские окопы, в которых «солдаты, близко прижавшись друг к другу, сидели возле нас, некоторые отползли дальше, думая этим спастись… Все ждали только смерти».
Если же позиции обстреливала тяжелая артиллерия калибром тринадцать дюймов и больше, то это становилось тяжким испытанием для всей нервной системы человека, потому что звук летящих снарядов напоминал «приближающийся паровоз, двери и окна зданий, вблизи которых они пролетают, от сотрясения воздуха сами раскрываются, а здания как бы врастают в землю». Другой русский офицер в письме также сравнивал полет снаряда этих чудовищ с поездом: «В своем медленном и тяжелом пути они так грызут и царапают воздух, что кажется, будто над кислым польским туманом проносится товарный поезд и, сокрушенный собственной своей тяжестью, валится вниз, колебля землю ударом. Звук разрыва неописуем, сила у него космическая, и роет он яму такую, что в ней можно похоронить десяток мамонтов». Бывало, у человека, попадавшего под артиллерийский обстрел, не выдерживали нервы, и тогда, как написал один офицер, «хотелось плакать», и после многие уже никогда не могли слышать вой снарядов и начинали рыдать при очередном обстреле. Вот как об этом состоянии писал один из очевидцев в своем письме: «Этот беспрестанный грохот орудий и разрывы снарядов, от которых нет покоя, окончательно разбивает нервы. Наш полковник Желенин даже плакать начал, как мальчик, нервы не выдержали. Россолюк тоже ревет, как вол». И не следует думать, что это были слабые духом люди, просто в какой-то момент психика человека не выдерживала, у него мутнел рассудок, и он сходил с ума…»
Снаряды, которые опоздали
Современные «белогвардейцы», прочтя это, конечно скажут, что в 1916-м, разворовав сотни миллионов тех рублей, чиновники и частные подрядчики смогли наладить снабжение армии орудиями и снарядами. Да смогли, но только какими? Им будет очень полезно перечитать работу «Военные усилия России в Мировой войне», написанную в эмиграции белым генералом Николаем Головиным.
«Зимою 1915 - 16 года снарядный кризис начал проходить, и к летней кампании 1916 года наша легкая артиллерия оказалась уже в удовлетворительной мере обеспечена огнестрельными припасами. Труднее было со снарядами для легких гаубиц и для тяжелой артиллерии… Из личного опыта участия в четырехмесячном сражении в Галиции в качестве Начальника Штаба VII армии, могу засвидетельствовать, что мы никогда не получали просимого нами количества снарядовъ. Каждое наше требование, хотя и основанное на тщательном расчете, сильно сокращалось. Таким образом, расход в летнюю кампанию 1916 года не является нормальным расходом, а урезанным».
В 1916 году, в отличие от первых месяцев войны, армиям нужно было прорывать сильно укреплённые позиции, для чего требовались именно тяжёлые пушки и гаубицы. Лёгкие, 76-мм пушки снарядов были малоэффективны, но и их не хватало. Между тем войска требуя в месяц 3,5 миллиона снарядов к лёгким пушкам и 915 тысяч к полевым гаубицам к тяжёлым орудиям 152-мм, получили в 1916-17 гг. за 22 месяца с учётом иностранных поставок 31 059 000 первых и 9 794 746 вторых. То есть в два с лишним раза меньше, чем требовалось, причём снаряды калибром больше 152 мм на 3/4 были импортными, как и сами тяжёлые орудия!
«Русская Армия в отношении снабжения её полевой тяжелой и тяжелой артиллерией была достаточно оборудована только на Кавказском фронте, т. е. для борьбы с турками. По сравнению же с немцами и австро- венграми мы были в два раза слабее. При этом особенно резко заметно превосходство противника на Северном и Западном фронтах, где нам противостояли исключительно германския войска. Не лишено интереса обратить внимание, насколько Румынская армия была богаче снабжена гаубичной артиллерией, нежели Русская».
Ещё хуже была ситуация с другими видами вооружений и техники. Самолётов Россия произвела в десять с лишним раз меньше, чем Англия, Франция и Германия, пулёмётов и автотранспорта тоже в несколько раз меньше, а танков не имела вообще. Неудивительно, что в финале Головин делает неутешительный вывод.
«Осенью 1917 года Русская Армия, по сравнению со своими союзниками и врагами, была хуже вооружена, нежели в 1914 году. Шел 4-ый год войны. И наши враги, и наши союзники не довольствовались одним только количественным увеличениемъ своего вооружения, хотя и в этом отношении их масштабе во много раз превосходил наш. Они шли дальше. Они изыскивали новые виды вооружения и новые способы поражения. Они переходили к массовому изготовлению танков. Они создавали боевую авиацию, могущую принять участие в наземном бою».
Нынешним «белогвардейцам», что рассказывают нам байки про безупречную царскую армию, очень стоит почитать и Головина и Соловьёва, чтобы не нести глупости.
Максим Калашников