 |
 |
|
|
Жителям современных Эстонии и Латвии неприятно вспоминать, что самим названиями их маленьких гордых республик нет и ста лет. Ранее эти территории именовались Эстляндской, Курляндской и Лифляндской губерниями Российской империи, а также Остзейским краем. Название происходило от немецкого названия Балтийского моря, которое немцы называют Восточным морем (Остзее).
Началась история остзейских немцев в XIII веке, когда «псы-рыцари» завоевали и обратили фактически в рабское состояние аборигенные народы края – финно-угорские племена, потомки которых стали впоследствии называться эстонцы, а также близкие славянам племена балтов, предков латышей. После Ливонской войны Орден распался, но завладевшие прибалтийскими землями Швеция и Польша сохранили в незыблемости все права и привилегии немецких баронов. В ряды баронства органически влились также представители некоторых шведских (например, Врангели), шотландских (Барклай де Толли) и русских родов (так, известна семья фон Андриановых) родов, ставшие стопроцентными остзейцами.
Присоединив к себе Лифляндию и Эстляндию, Петр Великий сохранил за местными немецкими баронами и бюргерством все старые привилегии, в том числе и сословную систему дворянского управления и суда. Курляндия, присоединенная к России в 1795 году, также сохранила старую систему управления, неизменную со времен Курляндского герцогства. Остзейские немцы и под российской властью управляли Прибалтикой точно так же, как в XIII веке.
В этом крае существовал особый правовой режим, отличный от системы общероссийской государственности и характеризовавшийся господством немецкого языка, лютеранства, особым сводом законов (остзейским правом), судопроизводством, управлением и т.д. Функции внутреннего управления краем осуществлялись органами немецкого дворянства. Губернатор любой из трех остзейских губерний вплоть до начала Первой мировой войны, был вынужден строить свою служебную деятельность так, чтобы не нарушать привилегий дворянства. Реально немцы владели гораздо большей собственностью, однако из-за дискриминационных законов вынуждены были переписывать ее на имена зиц- председателей Фунтов из местных. Коренные националы были в основном крестьянами- хуторянами, и (после 1919 года) чиновниками. Но осень 1939 года стала для остзейцев роковой: 6 октября 1939 года, выступая в рейхстаге Адольф Гитлер заявил, что залогом стабильности устройства мира должно стать соответствие государственных и этнографических границ. Немцев, живущих вне Рейха, в том числе и в Прибалтике, «позвали домой». И буквально в тот же день в Ригу и Таллин стали прибывать транспортные пароходы. Выезд остзейских немцев получил название Umsiedlung.
Уехали практически все. Выезжали немецкие школы со всеми преподавателями и учениками. Заводы и предприятия выезжали в полном составе. Немецкие театры уехали со всеми реквизитами (занавесом, кулисами, мебелью). Выехали немецкие больницы со всем оборудованием, врачами и пациентами. Отправились в Германию в полном составе церковные приходы. Впрочем, выезжали также и связанные родством с немцами русские (например, женатый на немке художник Кайгородов). Работу прекратили немецкие церковные приходы, гимназии, культурные общества, закрылись немецкие газеты, театры, предприятия и магазины.
Власти Эстонии и Латвии с удовольствием поддержали это решение. Этнические немцы Латвии должны были в течение двух месяцев покинуть территорию республик на совершенно грабительских условиях. До отъезда они должны были распродать свое движимое и недвижимое имущество. Немцам было запрещено увозить фамильные драгоценности, произведения искусства, старинные манускрипты. Им было запрещено вывозить любую валюту. При этом государство в это же время ввело запрет на продажу ювелирных изделий, так что конвертировать местные дензнаки в золото и драгоценности у немцев также не получалось. Много имущества немцы были вынуждены просто бросить. За оставленное немцами имущество Латвия осталась должна Германии 91,6 миллиона тогдашних латов. В брошенные немцами квартиры вселялись коренные националы, мебель и бытовые предметы продавались вполцены. Эстонцы и латыши ликовали. Они вдруг почувствовали себя господами. «Auf niewiedersehen!» («До несвидания!») — Кричал, провожая пароходы с немцами диктатор Латвии Карлис Ульманис, не зная что и ему, и эстонскому коллеге Контантину Пятсу осталось править меньше года – в Москве и Берлине вопрос восстановлении в Прибалтике статус-кво был уже решён.
Прошло 75 лет. Доживающие свой век старики в Германии - вот и все, что осталось от надменного и властного народа, твердой рукой управлявшего краем на протяжении семи веков, оставивших прибалтийские города с замечательной архитектурой. Их потомки - обычные немцы, которые если и задумываются о политике, то мечтают не о включении Прибалтики в состав Германии, а о спасении Германии от отуречивания.
Но вот прибалтийские «маленькие, но гордые» нации не должны забывать про остзейцев по двум причинам. Постоянно требуя от России выплатить деньги за «оккупацию», прибалты не понимают, что по европейским законам им самим придется осуществить реституцию, вернув потомкам остзейцев все, что было присвоено в 1939-40 гг. Кроме того, социальная структура современных Латвии и Эстонии поразительно напоминает ситуацию в Прибалтийских губерниях в позапрошлом веке. Разница только в том, что в роли остзейских баронов выступают коренные националы, а в роли латышей и эстонцев – «русскоязычные». Разумеется, из эстонцев и латышей плохо получаются бароны. Не случайно говорится, что если еврея можно вытащить из гетто, то гетто никогда не вытащить из еврея. Аналогичным образом, хуторяне и батраки всегда останутся хуторянами и батраками, какие бы чиновные кабинеты они не занимали. Только вот остзейские немцы могли уехать на «историческую родину», то куда деваться эстонцам и латышам?
Сергей Лебедев