 |
 |
|
|
Ну что сказать тебе, друг, теперь, когда закопали тебя в сыром питерском песке на Южном кладбище?
Мы ровесники и знали друг друга ровно 17 лет, полжизни, которая была прожита нами вместе с партией, куда мы пришли с разницей в полгода. Много воспоминаний накопилось за это время.
Наша первая АПД (акция прямого действия). Вместе сидим на мачте крейсера «Аврора» в мае 1997-ого, глядя на прекрасный залитый солнцем весенний город, на Неву далеко внизу, выкрикивая «Россия – всё, остальное – ничто!» и «Отберем у Нурсултана русский север Казахстана!» Кажется, и «Севастополь – русский город!» тоже кричали.
В конце 90-х мы хулиганили по ночам, разбивая булыжниками окна дорогих «буржуйских» иномарок. Прыгали у сцены на концертах НОМа, дрались с ультрас «Зенита», докопавшимися до твоего партийного значка с серпом и молотом, выпивали в подворотнях, и вели неспешные беседы в обезъянниках.
Помню, как посадили в Латвии ветерана Кононова, и пошли мы забрасывать банками с краской их консульство в ночь на 9 мая 2000 года. Ты тогда благополучно ушел, а я по-глупому попался мусорам, забежав не в тот двор.
Потом ты двинул в Ригу. Вашу группу взяли тогда погранцы на белорусско-латвийской границе, после долгих скитаний по местным полям и болотам. Но потом другая группа нацболов дошла до места и провела захват колоннады собора святого Петра в защиту русских и ветеранов войны – одну из самых дерзких акций за всю партийную историю.
Ты окончил педагогический колледж и стал преподавать русский язык и литературу детям. У тебя это отлично получалось – сочетать в себе питерского интеллектуала и хулигана, уличного бойца и школьного учителя. Не всем же педагогам быть Хоботовыми из «Покровских ворот»...
А помнишь новый 2006-ой год, который мы встречали в Сухуме, в бывшей резиденции Троцкого, а тогда - президента Абхазии Багапша? Отличного дядьки, к сожалению, уже покойного, у которого мы брали интервью. Помнишь, как слушали по радио про морозы в Москве, а у нас было +15, мандарины поспели, и шли мы купаться в море? Как ездили в приграничный с Грузией Гал с местными спецназовцами? Как поднимали бокалы с вином за абхазскую независимость и как всю ночь сухумчане стреляли в воздух, приветствуя наступление нового года?
Через несколько лет ты скажешь маме, что рассматриваешь для себя вариант окончить жизнь, умерев в бою за Родину. Мы ведь родились в СССР и Родину всегда мыслили только как большую великую страну, не ограниченную нелепыми границами 1991 года. Тогда ты думал подорваться в Абхазию, если война начнется там, но пришла она в Новороссию…
Потом была акция в Законодательном собрании Петербурга, когда группа нацболов вбежала в зал заседаний парламента, требуя его отставки и отмены строительства небоскреба Газпрома. Ты прорвался на трибуну, начал оглашать требования, образовалась свалка, тебя стаскивал оттуда депутат Анденко и ещё кто-то. Тогдашний спикер ЗакСа очень обиделся на лозунг «Тюльпанов – враг Петербурга» и приказал возбудить уголовное дело. Когда тебя задержали (взяли на экзаменах в автошколе), твоя супруга Людмила была на последнем месяце беременности, она пришла в суд, и в результате удалось тебя отбить от ареста.
У тебя родилось две прекрасных дочки – Дуня и Серафима. У меня тоже спустя несколько лет родилось две девочки. По выходным ты водил их в «Фильмофонд» на Пискарёвке смотреть советские детские фильмы и заглядывал иногда к нам. «Жамбончики», - так ты назвал деток на французский манер. Ведь ты был франкофоном, знатоком французского языка и культуры, большим поклонником Селина.
При этом ты любил и русские традиции: занимался кулачным боем, всегда ходил драться стенка на стенку на масленицу. В машине ставил детям казачьи и военные старинные песни. Есть видео, где ты играешь на балалайке и поешь блатные частушки 20-х годов: «Мы ребята ёжики, у нас в кармане ножики, а кто обидит ёжика – тот получит ножиком…»
Ты стал работать преподавателем на курсах русского языка для иностранцев при СПбГУ и университете Герцена. Своих студентов ты водил гулять по разным потаенным местам Питера - по крышам, рюмочным, и кладбищам, по местам, где снимал «Брата» твой и мой любимый режиссер Балабанов.
Русский язык был для тебя нечто большее, чем средство общения. Помню, как ты разозлился по поводу лозунга «Гостинка с Донбассом» на «Стратегии-31». «Какая ещё Гостинка, Васька? Гостиный Двор и Васильевский остров, и никак иначе!» - Отчитал ты меня по телефону из отделения полиции.
В своё последнее лето ты уехал в геологическую экспедицию. На просторах русского севера, в тундре, тебе понравилось, и в Донбассе ты возьмешь себе позывной "Таймыр".
Год назад мы обсуждали с тобой победу евромайдана. Ты переживал за Крым, Харьков и Одессу, говорил, что «западенцы победили, сейчас будут куражиться и навязывать себя остальным. А русские слишком смирные, слишком привыкли подчиняться. Люди на востоке пасут овец…»
Люди перестали пасти овец и восстали. В декабре ты уехал в Луганскую Народную республику - воевать под красным флагом за свободу Новороссии. «Не хочу пиариться», - сказал ты человеку, отправлявшему тебя туда, попросив никому ничего не говорить.
Началось наступление наших на Дебальцево. Утром 8 февраля, возле поселка Комиссаровка (символичное название, как и многие другие, мелькающие в боевых сводках Донбасса) на передовой ты прикрывал разведгруппу, выносившую раненого. Это был твой второй боевой выход. Тебя и ещё двоих ополченцев накрыло минометным огнем укропов. Вы погибли, но раненого спасли. «Нет больше той любви, кто положит душу свою за други своя».
Совсем чуть-чуть ты не дожил до победы. Через несколько дней ополченцы – и твой отряд в том числе – вошли в Дебальцево и зачистили его. А ты как раз собирался в отпуск домой в это время.
Последнюю смс-ку от тебя я получил в декабре. «Венок от партии надо на похороны принести». Ты писал про умершего в колонии Шутова, а получилось, что про себя. Венок от партии был. И много других.
На твоё отпевание и похороны пришло несколько сотен человек - мало кого так хоронят. Здесь были самые разные люди: и нацболы во главе с вождем, и боевые товарищи, и комиссар твоего отряда, и коллеги-педагоги, и твои студенты, и спутники по геологической экспедиции на Таймыр, и руководитель твоей секции по рукопашному бою...
Когда все пошли за гробом от церкви к могиле по подтаявшему снегу и колонна растянулась по дороге, стало ясно что это твое последнее шествие. Ты возглавлял его. Только не было кричалок и знамён. Впрочем, два флага было – партийный с «лимонкой», и Новороссии. Их мы свернули и положили тебе в гроб перед тем, как его заколотили и опустили в могилу.
Ты жил светло и светло умер, друг. Если бы русские были такими как ты, мир принадлежал бы нам. Прости нас, что мы живы, а ты погиб за нас всех. Да, смерть, Женя…
Андрей Дмитриев