Что такое средний класс в современной России, понять решительно невозможно. Даже социологи путаются в оценках. Одни предлагают использовать в качестве системного определителя уровень доходов (в большинстве случаев называется цифра – от 15-ти тысяч рублей в месяц на каждого работающего члена семьи). Другие к доходам добавляют образовательный ценз (как минимум – диплом колледжа, но желательно – вуза). Третьи считают, что средний класс – это все те, кто занят исключительно в частном секторе экономики. Романтики предлагают умножать все вышеназванное на активную жизненную позицию.

Это называется – ученые спорят и пока не могут договориться. Определение среднего класса в России получается размытым и неуверенным. Удивляться тут нечему, ведь, как всякое неточно описанное явление, средний класс в нашей стране – это всего лишь тревожная мерцающая возможность. Пациент, который скорее жив, чем мертв. Или – скорее мертв, чем жив. Может, даже еще не родился.

Вот и председатель Счетной палаты Сергей Степашин вдруг озаботился проблемой. На днях, выступая в Тунисе на международной конференции своих коллег (государственных «счетоводов») он признал, что средний класс в России создать не удается. Правда, выход предложил своеобразный. Дескать, государство должно все взять под свой контроль и среднему классу «приказать быть».

Как это будет происходить на практике, Степашин объяснял долго, размыто и путано. Ясно одно – он тоже не знает, что нужно делать. Действительно, не разнарядку же спускать на места: «Ты, ты и ты! В средний класс – шагом марш!». Впрочем, пресловутый контроль путинского государства обычно проявляется как раз в таком формате. Строчка из стихотворения Игоря Губермана «были быдлом, а стали мидлом» тут как нельзя кстати. А, равно, и классическое, «кто был ничем, тот станет всем».

Меж тем, западная социология относит к среднему классу людей с ежемесячным уровнем доходов от двух до пятнадцати тысяч долларов, у которых имеется недвижимость, автомобиль (лучше – два) и банковские счета с некоторой суммой накоплений. Высшее образование желательно, но роли не играет. Собственный бизнес или работа в частном секторе экономики тоже не имеют значения. Все. Точка.

Принято считать, что средний класс на Западе социально инертен, политикой не интересуется, исповедует консервативные взгляды, но на выборы идет неохотно. Гуманитарные интересы ограничиваются телевизионными сериалами, ток-шоу и невзыскательным массовым чтивом в глянцевых обложках. Плюс ко всему, представители среднего класса в Европе и Америке – бессменные поставщики процентов в невеселую статистику лиц, страдающих избыточным весом. Поэтому стоит ли удивляться, что middle`s – извечный объект насмешек западных интеллектуалов. Middle`s – карикатурные, а порой – самые отвратительные герои экзистенциальных романов, философской эссеистики и колонок модных публицистов. Middle`s – это своеобразный синоним русского обывателя или дремучего, злобного мещанина.

В России все это есть, и всего этого нет. Оставим за скобками уровень доходов, количество объектов собственности и банковские счета. Здесь у нас своя, «суверенная» песня. Плюс ко всему, в России до сих пор не очень понятно между кем быть средним и кого поставить с краю. Если расставить по разным полюсам бомжей и олигархов, то вся Россия тогда – средний класс. А если говорить о самоидентификации, то в middle`s у нас явочным порядком записалась едва ли не вся интеллигенция (это не я сам придумал, это выводы социологов). Видимо, по привычке – раз в советские времена были прослойкой между пролетариатом и трудовым колхозным крестьянством, то и сейчас в серединку пристроимся. И не важно, что живем в перенаселенной коммуналке, а в холодильнике – ничего, кроме вчерашних постных щей.

Однако, в сравнении с Европой это еще не все отличия. Там у любой общественной группы, у среднего класса в том числе, присутствует некоторое количество безусловных социальных рефлексов. Если государство делает что-то не так, общество взрывается. В конце концов, это консервативные туповатые middle`s выходят на многотысячные манифестации, это они способны парализовать все транспортное движение во Франции или Германии, протестуя против несправедливых законов или действий правительства. Если температура в бюргерском обывательском болотце повышается хотя бы на один градус, власть потеет так, будто попала в хорошую сауну. Отставка одного-двух одиозных министров в таком случае – называется, легко отделались.

Да, бюргер может никогда в жизни не посетить избирательный участок, он не назовет правящую партию своей страны, не сможет отличить христианских демократов от «зеленых», он не читал Пруста и Джойса, но он не даст наступить себе на горло. Перефразируя Егора Летова, «льдом под ногами майора» европейский middle не станет никогда.

В России этого нет. Социальные рефлексы отсутствуют. Власть будет в прямом смысле слова калечить своих граждан, а обыватель спокойненько стоять в сотне метрах с пивком и шавермой. Ведь ни «Норд-Ост», ни Бесланское из(у)биение младенцев, ни дело рядового Сычева не вызвали хоть сколь не будь заметной реакции в обществе. Чего уж говорить о нескольких десятках политзаключенных или скандальной истории отравлений последнего месяца. «Моя хата с краю», – классическая русская поговорка, определяющая социальную позицию не просто эфемерного среднего класса, но ВСЕХ. Воды в реке мы частенько не замечаем, а когда начинаем тонуть, смотреть на воду становится слишком поздно.

Некоторое время назад мы вдруг разговорились с одним петербургским литератором как раз на тему среднего класса. «Средний класс? – удивился он. – Наверное, это те, кто ест на завтрак мюсли и йогурт, а мусор выносит в специальном полиэтиленовом мешке».

Эту парадоксальную и остроумную максиму я вспомнил вот почему. Интересно, а нужен ли вообще действующему политическому режиму средний класс? В большем аспекте, чем потребитель йогурта и аккуратный упаковщик бытовых отходов? Ведь middle`s – это, в первую очередь, самостоятельная и самодостаточная социальная группа, умеющая четко формулировать свои претензии и отстаивать свои права. И прихожу к безрадостному выводу – нет, не нужен. Ни Кремлю, ни Государственной Думе, ни Совету Федерации, ни даже Счетной палате. Поэтому разговоры господина Степашина и кого угодно еще о среднем классе в России – это пустой треп и не более.

Если такая прослойка в обществе вдруг проявится, окрепнет, начнет осознавать и идентифицировать себя, то Кремлю мало не покажется. Когда у человека надежный финансовый тыл, у него, соответственно, появляется больше времени, чтобы наблюдать и анализировать процессы, происходящие вокруг. А так как middle, как правило, еще и относительно честный налогоплательщик, он, понаблюдав и проанализировав, может предъявить власти серьезные претензии. Почему ты, спросит, за мои же деньги ограничиваешь меня в правах, навязываешь мне своих губернаторов, хватаешь у метро моего сына, только потому, что тот похож на потенциального призывника, унижаешь и избиваешь его в отделении милиции и т.д. и т.п. Претензий у человека, который по-настоящему задумается, может появиться превеликое множество.

Именно по этой вот причине действующему политическому режиму чрезвычайно выгодны любые экономические катаклизмы, дефолты и резкие скачки цен. Чтоб граждане суверенной России вкалывали по 48 часов в сутки и ни о чем больше не думали. Чтоб от выросшего горба не могли разогнуться, а вместо того, чтобы власть придирчиво рассматривать, копались бы в грязи в поисках съедобного зернышка.

Безусловно, я далек от построения конспирологических конструкций на тему того, что политический режим сознательно организует экономические катаклизмы, препятствуя появлению в России среднего класса. (Хотя, поди знай его, этот политический режим…) Но в том, что middle`s ему не нужны, убежден на всю возможную бесконечность процентов. Бедными проще манипулировать. За прибавку к пенсии, грошовое социальное пособие и продуктовый набор они проголосуют так, как им скажут, чем и выдадут индульгенцию на дальнейшее существование политической системы. Когда подавляющее число электората живет на черте (а то и за чертой) бедности, договориться с ним стоит недорого. Несколько копеек цена такому электорату.