 |
 |
|
|
Отдайте землю генуэзцам!
Общественная деятельность отечественных писателей зрелище, зачастую, малоприятное. Одни строчат доносы на коллег. Другие сочиняют себе фальшивые фронтовые биографии и подписывают воззвания с призывами к расправе над врагами начальства. Третьи после перемены режима плюют на могилы прежних кумиров, которых только что сладострастно облизывали…
Отмечающий сегодня 80-летие советский детский классик Владислав Крапивин, на первый взгляд, ни в чём подобном не замечен. Однако изучив его интервью и книги, замечаешь забавнейшие историко-политические кульбиты. Не менее причудливые, чем у младшего тёзки – помощника президента России, поэта и автора романа «Околоноля» Владислава Суркова.
Возвращение Севастополя и Крыма России Владислав Петрович бурно приветствовал. На вопрос сайта «Новороссия»: «Как вы восприняли новость о передаче Хрущёвым полуострова Украине в 1954 году?», последовал суровый ответ.
«Меня это потрясло и возмутило. Мой город, к которому я привязан как к родному, вдруг оказался за границей... Пусть они идут со своими санкциями куда подальше. Я рад, что Крым присоединился к России. Это всегда была наша, русская земля».
В 1954 году Россия и Украина входили в состав СССР, государственная граница между ними отсутствовала, и в «Аргументах и Фактах» Крапивин слегка изменил показания.
«В 1990-е, когда Севастополь отдавали Украине, я говорил, что это чудовищная дурь на грани преступления. Что надо не присоединять к Украине Севастополь и Крым, а наоборот – наглухо перекрыть Крымский перешеек и поставить там наши силы. Чтобы и в голову никому не пришло посягнуть на эту землю».
Я стал искать, где писатель выступал за русский Крым. И натолкнулся на изданный в 1992 году роман «Бронзовый мальчик».
«Вот как начнут Черноморский флот делить, хватит тут и дыма, и огня… Одни под жёлто-блакитные флаги захотят, другие под андреевские… Это же все русское! Нахимовское… Жалко же… — Жалко, что и говорить, — согласился Корнеич. — Особенно город. Даже в голове не укладывается. Севастополь — и вдруг будет заграница… А флот… Если всерьёз разбираться, он, такой громадный, ни Украине, ни России не нужен. С кем воевать-то сейчас? Конечно, военные найдут кучу причин, чтобы такую армаду содержать, да на это же столько миллиардов надо… Все равно кончится распродажей или резкой на металл… Лишь бы в самом деле крови перед этим не было. Найдутся ведь умники и здесь, тоже закричат: ничего не отдадим, костьми ляжем, не сдадимся!»
В общем, фиг с ним, с Севастополем и с флотом — лишь бы не было войны! Скажете это не автор, а лишь персонаж? Правильно, но персонаж, чрезвычайно положительный, которому остальным возразить нечего. Более того у самого Крапивина, судя по недавнему интервью «Собеседнику», державный энтузиазм изрядно иссяк.
«Севастополь наш. Русский город, русский флот, так всегда было. До остального Крыма мне, в общем, дела нет... Южный берег... как- то я равнодушен ко всему этому, и пускай он будет хоть генуэзский. То, что устроили из-за Крыма, совсем не нравится мне».
Решил, что санкции таки действуют и готов отдать Крым кому угодно? Или патриотической «Новороссии» удобно говорить одно, а прозападному «Собеседнику» другое? Вполне возможно. Ведь в советские времена, когда товарищу Крапивину благоволило комсомольское начальство, из некоторых его книг прямо таки сочился самый махровый агитпроп.
Раскулачивание октябрёнка Кашки
Мелкому пацанёнку из повести «Оруженосец Кашка» хочется купить игрушечный кораблик, он пытается заработать на него, продав пассажирам поезда несколько стаканов собранной в лесу земляники. И напарывается на «сознательного» комсомольца, который начинает шкета вдумчиво чморить.
«Продаешь? – спросил один, с золотисто-синим значком. – Почем?
В горле у Кашки что-то по-птичьи пискнуло.
– Пи…питнадцать коп…пеек, – выдавил он.
Тот, который спрашивал, наклонил голову и стал с интересом
смотреть на Кашку. Так разглядывают какой-нибудь интересный
пустячок, винтик, например, или брошку, если случайно найдут их
на тротуаре… Потом он сказал негромко и печально:
– Слушай, ты… рыцарь наживы. Совесть у тебя есть?... Я таким
вот пацаненком был, когда на целину первые эшелоны шли. Мы со
своих огородов помидоры тягали и к вагонам тащили, чтобы
ребятам дать на дорогу. А тут – «питнадцать копеек».
Застыдил, зачморил и морально задавленный Кашка под аплодисменты автора отдал ягоды бесплатно. Тут уж не удивляешься, прочтя на педагогическом сайте о подобной операции в исполнении созданного Крапивиным детского клуба «Каравелла».
«Мне тут вспоминается одно Дело, которое провела когда-то «Каравелла». На рынке сидели мужчины и женщины, которые собирали в лесу грибы и продавали их по 35 рублей ведро. Пионеры решили бороться со «спекулянтами», набрали в лесу грибов и стали их продавать по 5 рублей. С позиций сегодняшнего дня: пионером, конечно интересно было толпой пособирать грибы в лесу, а вот интересно ли бабушке-пенсионерке за 5 рублей собирать в лесу целое ведро грибов? Благое дело сделали пионеры? Со «спекулянтами» расправились или обрекли пенсионеров есть хлеб и воду?»
Перед нами кондовый хрущёвец, который по примеру своего лысого кумира мечтает отобрать у людей огороды, кур и поросят? Но вот Советский Союз рушится и в «Бронзовом мальчике» симпатии уже не товарища Крапивина на стороне иных персонажей. Милый дедушка клеймит выступившую против Горбачёва «генеральскую сволочь». Его внучок возмущён, что с генералами «премьер, который устраивал людям всякие пакости то с обменом денег, то с ценами». Сменивший пакостного Павлова Гайдар поднял цены куда выше? Это неинтересно: объявят недобитым коммунякой и реакционером! Значит, надо вписаться в модное обличение большевиков: они Павлику Морозову голову задурили, белых в Севастополе расстреливали, а некоторые и теперь Сталина хвалят, подонки!
Наступает 1996 год, и в повести «Бабушкин внук и его братья» появляется симпатичный литовец, воюющий на стороне чеченских боевиков. Сам Крапивин на сайте «Русская Фантастика» заявляет о доверии Явлинскому, а на сайте «Православие и мир» излагает своё отношение к литовско-чеченскому вопросу.
«Эти грабежи, эти издевательства над мирным населением, эти расстрелы, эти зачистки! Это же геноцид был страшный!… А ведь литовская интеллигенция шла воевать на стороне чеченцев не просто так. После того, что наши доблестные други, русские спецназовцы, делали в вильнюсском телецентре. Кто мог это выдержать равнодушно?... Сейчас благословляют оружие, которое идет против мирных людей, ради достижения чьих-то политических целей, довольно мелких. Что, в Чечне, что ли, защита какой-то Родины от кого-то?»
Литовские боевики в Вильнюсе не расстреливали советских солдат и собственных сограждан? Их чеченские друзья за два года до начала наступления российских войск на Грозный не захватывали станицы Серноводская и Ассиновская и не изгоняли оттуда русское население? Захватывали, изгоняли и расстреливали. Однако среди прогрессивных литераторов считалось приличным обличать исключительно зверства москальских опричников. Например, спецназовцев из группы капитана Эдуарда Ульмана, осуждённых за выполнение приказа о ликвидации шестерых чеченцев. Его Крапивин в романе «Рыжее знамя упрямства» назвал фашистом, для страховки слегка переделав фамилию и скромно опустив подробности, заставившие присяжных дважды оправдывать группу. (Спецназовцы не могли знать, что убитые - не пособники боевиков, сохранение жизни которых срывало операцию. Отдавшие приказ вообще не привлекались к ответственности и т.д.)
Жертва Николая I
Есть среди российских офицеров у нашего юбиляра и любимец: капитан II ранга Семён Стройников. В 1829 году Стройников сдал туркам без боя фрегат «Рафаил», за что император Николай I лишил его дворянства и разжаловал в матросы.
Чтобы оправдать подзащитного, Крапивин в том же «Бронзовом мальчике» даёт волю фантазии. Сперва приписывает Стройникову награждение орденом Георгия IV степени за храбрость и сообщает, что благодаря его капитуляции пленные матросы не погибли в бою, а вернулись домой. Затем мимоходом обливает помоями командиров фрегата «Штандарт» и брига «Орфей». Мол, бросили на расправу туркам бриг «Меркурий», но царь решил, что три трусливых капитана слишком много, и сделал Стройникова козлом отпущения. Ну и в эпилоге дописывает его биографию: стал священником и героически погиб в Крымскую войну при обороне деревни Плахты.
Ложь «Бронзового мальчика» разоблачили писатели Андрей Уланов и Владимир Шигин. Они установили: орден Стройников получил за выслугу лет и матросов не спас — из более чем 200 членов команды «Рафаила» до освобождения дожили лишь 70. Капитанов «Орфея» и «Штандарта» Крапивин устами своих персонажей оклеветал. В их задачу входило сообщить командованию о местоположении турецкого флота, и потому корабли уходили разными маршрутами. Самый тихоходный «Меркурий» отважно прорвался с боем, но никаких претензий к товарищам его команда не предъявляла: на то и разведчики, чтобы мчаться к своим с добытой информацией. Эпилог о принятии Стройниковым сана и его смерти — чистая выдумка. Жители деревни Пушлахта, переименованной Крапивиным в Плахту, действительно дали отпор английскому десанту, но потерь не понесли.
Значит, капитан «Рафаила» наказан справедливо? Ещё чего! Поскольку, история у нас одно, а высокое искусство — совсем другое, у Владислава Петровича неплохие шансы выбить бюджет под экранизацию «Бронзового мальчика». Пока идут съёмки можно выработать устраивающую всех спонсоров позицию по Крыму и придумать ещё пару подвигов жертве царского режима капитану Стройникову. Чем он хуже воспетого в «28 панфиловцах» гитлеровского полицая Ивана Добробабина? Правда, расхваленный Крапивиным в «Собеседнике» оппозиционный мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман уже не у дел. Зато в силе враг Ройзмана и ставленник Кремля — губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев, которого писатель одобряет в иных интервью. Глядишь, спонсоров и подгонит.
Юрий Нерсесов