АПН Северо-Запад АПН Северо-Запад
2019-02-22 Олег Миронов
Политический фрейдизм от кремлёвского вельможи

Первым в статье Суркова «Долгое государство Путина» в глаза бросается то, что он использует терминологию Гумилёва, он вспомнил про «людей длинной воли». Напомню, что первыми в политический лексикон этот изначально историософский термин ввели нацболы - Лимонов и Дугин. До них этот термин был исключительно философским, они же сделали его термином политической жизни. Это нормально. Мир так и существует: сначала умники, условные брахманы, много думают, создают мысленные конструкции, придумывают новый язык, затем очаровывают им класс воинов и бюрократии, условных кшатриев, а те, в свою очередь навязывают новую реальность остальному народу. Так во всём. Учёные и философы придумывают идею, создают для неё язык, поэты и художники, самые гениальные из них, придумывают эстетику, потом воины и бюрократы впитывают идеи, язык и эстетику и транслируют их уже в материальном мире: создают архитектуру, политические конструкции, способы экономической жизни, в которых живёт весь остальной народ. Так было всегда: философы придумали идею «Москва - третий Рим», бюрократы и воины воплотили эту идею в политическую жизнь. Пётр Первый, восприняв идеи технологического прогресса, идеи «позднего ренессанса» в немецкой слободе, перенёс их на русскую почву. Социалисты, восприняв идеи Маркса и Энгельса, которые суть логическое завершение идей французских просветителей, создали СССР. Но это прошлая, уже, эпоха.

Сегодняшний западный мир живёт в эпоху фрейдизма, именно он задал парадигму сегодняшнего человека.

Язык определяет сознание, то как человек говорит, так он и думает. Это аксиома. Факт есть факт: Гумилёв создал язык, Дугин и Лимонов сделали этот язык политическим, а самые умные во власти пытаются его перенять и сделать его «своим» языком. Потому как нашей власти явно не хватает субъектности. Наш «класс кшатриев» говорить в политике научился на языке западных демократий и теперь, войдя в конфронтацию с этим самым западным миром, пытается найти «свой» язык. Тот, который будет более полно и насыщенно отражать наше политическое бытие. В принципе, эти попытки начались ещё в нулевых: и суверенная демократия и «скрепы» и попытка взять на вооружение евразийство. Беда в том, что современная политическая элита полностью осознаёт себя как часть западной элиты, она не хочет быть вне её. Вспомните, например, выказывания Лаврова о «большой Европе», пространстве европейских ценностей от Гибралтара до Владивостока. Даже вот это вот «недоевразийство» стыдливо прячется и преподносится как продолжение европейской цивилизации. Сурков пытается в парадигму фрейдистского мира впихнуть героические идеи гумилёвского языка.

Наша политическая элита пытается противостоять Западу на его же поле. Без изменения подхода в сути своей, эти попытки заведомо обречены на провал.

Напоминает мне жизнь подростков на самом деле. Когда группе популярных особей непопулярные готовы преданно заглядывать в глаза, ждать, когда позовут, «шестерить», в общем, хотя могли бы тусоваться на своей, пусть не самой тёплой и удобной, но своей, части двора. А если бы поскребли затылок и взялись за работу, то сделали бы свою часть двора гораздо притягательнее, чем та, где тусуются «эуропейцы». Так, кстати, уже бывало в истории России, когда на нашу страну из Европы смотрели как провинциалы смотрят на столичную жизнь.

Отсюда и новый термин «глубинный народ», калькированное от «глубинного государства», «deep state», термина, появившегося в западной политической жизни. И если образ deep state скорее всего похож на агента Смита, то наш «глубинный народ» - это тот самый легендарный muzhik, который появляется в «Капитанской Дочке» Пушкина в лице Емельяна Пугачёва, тот самый типаж, о котором так много говорили и говорят то с ненавистью, то с любовью, то и с тем и другим одновременно все умники России. Тогда зачем плодить сущности и давать ещё один термин тому, что уже существует в русском языке под словом «народ»? А это как раз дань европейской генетике. Раз есть «глубинное государство» у «них», то должно быть и «глубинное нечто» у нас. По сути, речь во всех этих «глубинах» идёт о бессознательном в том понимании, в каком его ввели фрейдисты, только перенесённое в политическую жизнь.

Были «массовое бессознательное», «психология толпы», теперь вот появился «глубинное государство» и «глубинный народ», при этом Сурков как аналогию приводит dark net, то есть «тёмный интернет» и dark state, то есть «тёмное государство». Нечто мрачное, тёмное, в общем. Наш muzhik — это бородатый косноязычный валенок с топором. Тот, который не будет рассуждать о гомоэстетике древней Греции, а башку снесёт и дело с концом. Хотя, ради исторической справедливости, надо отметить, что исторический Емельян Пугачёв был вполне образованным и культурным человеком своего времени. Одевался, наверное, просто, не так... А может, воплощал идеалы того самого «глубинного народа», который «недосягаемый для социологических опросов, агитации, угроз и других способов прямого изучения и воздействия». Это он в европейской парадигме «недосягаемый», а для нас, русских — это вполне понятное и адекватное явление. Это наш мир, наша жизнь. Это Амиран Георгадзе, мотивы и действия которого вполне ясны и понятны нам, русским. Это Тихон Евсюков из города Инта, застреливший сотрудницу горадминистрации. Это Руслан Тапаев из города Никополя на Днепропетровщине, вполне себе понятный человек. И даже без соцопросов, агитации и методов воздействия понятны нам эти люди.

А вот современной российской элите непонятны. Им, выращенным на фрейдистской парадигме мира более понятны керченский стрелок, подростки, что устроили стрельбу из окна в Пскове, да даже архангельский анархист. А вот Георгадзе, Тапаев и Евсюков не понятны. Поэтому о последних трёх слышали все, а вот о первых трёх не так уж и много помнит и знает. Хотя, безусловно, такие как Георгадзе, Тапаев и Евсюков гораздо более опасны для нынешней системы. Это и есть те хмурые и угрюмые мужики с топорами, а не трагические идиоты-подростки. Страшнее наверное только «Приморские Партизаны», потому как они соединяют в себе и осознанность хмурых мужиков и трагическую жертвенность молодёжи.

Если совсем просто, то фрейдизм подразумевает, что человеком в своей основе управляют самые низменные инстинкты: секс, потребление, убийство. Но эти инстинкты человек вынужден скрывать за рамками приличий, а от необходимости «быть хорошим для всех» и реализовать свои животные потребности и рождаются психозы и вывихи сознания. Фрейд, по сути, автор, архитектор всей современной поп-культуры, то есть, по большому счёту, автор сознания всей западной цивилизации. История культуры 20го века — это история нарушений запретов, наложенных эпохой модерна. История психологического и культурного эксгибиоционизма. Величайшие культурные явления 20го века — это история о выводе на свет Божий своих бесов. Начиная от Элвиса Пресли, через эпоху рок-н-ролла и панка до Кончиты Вурст. И это время подходит к концу. Горбатую Гору и бородатую женщину уже показали не в качестве анекдота, а в качестве трагедии - дальше куда? Либо западная цивилизация найдёт новые подходы к осознанию человека, либо просто-напросто погибнет. Нации не воспроизводятся, политическая жизнь топчется на месте: от Евросоюза до Брекзита. Существование современной западной модели общества, сформированной в 60хх годах, подходит к концу. Развития на этом направлении уже нет и быть не может.

И в своём понимании «глубинного народа» Сурков исходит именно из этого фрейдистского понимания: мол, существует некий «глубинный народ», по его выражению «всегда себе на уме, недосягаемый для социологических опросов, агитации, угроз и других способов прямого изучения и воздействия», то бессознательное, что стали пытаться осознать при помощи метода свободных ассоциаций, гипноза и употребления психоактивных препаратов, то, что стали пытаться уже позже Фрейда осознать не методом анализа, а методом откровения. Сурков — автор неплохих декадентских стихов и даже Агата Кристи под его патронажем записала альбом. Любопытно, что там есть такие слова: «Наш хозяин — Денница». Денница — это Люцифер, если вы не поняли. Сатанизм, в общем-то, чистой воды. Думаю, что он применял методы добиться откровения в попытках понять, прочувствовать «русское бессознательное». Там, в этом состоянии, в этих практиках, вполне вероятно, и встретился с тем самым «хозяином». Ну тут уж у кого какой хозяин...

По сути, эта статья Суркова — это признание своей беспомощности, это крик отчаяния. Наверное так же кричал Борис Годунов: «ну чего тебе ещё нужно, народ?!» А народ-то безмолвствует. Грех убийства царевича из народного сознания не вынешь. Хоть тресни.

Олег Миронов