 |
 |
|
|
Стихи родившейся 114 лет тому назад поэтессы Агнии Барто, со всеми этими упавшими в речку мячиками, брошенными хозяйками зайками и качающимися на доске бычками, прочно вошли в подсознание многих советских и постсоветских поколений, начиная с детского сада и младших классов. Тем интереснее, что Агния Львовна была ещё и видным общественным деятелем, депутатом, первоклассным оратором, журналистом и пропагандистом сталинской эпохи.
От Ахматовой – к Маяковскому
Агния Барто (урожденная Гетель Волова, фамилию взяла у первого мужа) родилась в обеспеченной еврейской семье, по одним данным – в литовском Ковно в 1901 году, по другим – в Москве в 1906-ом. Сходятся все лишь в дате: 4 или по новому стилю 17 февраля. В детстве она получила неплохое образование, поступила в балетную школу, пыталась писать стихи в подражание модной тогда Анне Ахматовой (как метко выразился позднее секретарь ЦК ВКП(б) Андрей Жданов, метавшейся между молельной и будуаром).
Одно из ее выступлений, когда Агния читала свою поэму «Похоронный марш», будто бы услышал нарком просвещения Анатолий Луначарский. И, разразившись смехом, посоветовал писать лучше для детей. Но озарение пришло к Барто в другой момент – когда кто-то оставил дома книжку Владимира Маяковского. Ахматова была мигом забыта, а в тетрадке поэтессы появились строки «лесенкой»:
Рождайся,
Новый человек,
Чтоб гниль земли
Вымерла!
Я бью тебе челом,
Век,
За то, что дал
Владимира.
Вскоре она наблюдала Маяковского вживую, выступавшего перед детьми. Обводя рукой полный зал, поэт сказал Агнии: «Вот для кого надо писать!»
Нужно отметить, что детская литература 20-х-30-х годов минувшего века отличалась особой актуальностью и идеологичностью. В детях было принято видеть пусть маленьких, но уже граждан страны Советов, устремившейся к новым горизонтам. Поэтому на страницах детских журналов и газет мелькают – как и во взрослых – полярники и красноармейцы, ударники труда и физкультурники, ну и конечно лидеры государства.
Одной из самых актуальных тем на тот момент был Китай. Владимир Ленин в конце жизни призывал пересмотреть традиционный марксистский подход, что революция должна произойти в самых промышленно развитых странах, и обернуться на восток – к Китаю и Индии. Это же направление работы было приоритетным для созданного в1919 году Коминтерна. Поэтому неудивительно, что первой отдельной книгой Барто в 1925 году вышло стихотворение «Китайчонок Ван Ли»:
Тяжело Ван-ли. И зол он:
труд для него непосилен.
Мандарины в красивых камзолах
сидят на террасах курилен.
Только слышно: «кури» или «пей Цын!»
И от опия томность и лень.
Здесь не только они, – европейцы
тоже курят и пьют целый день.
Не зная, можно подумать, что это какое-нибудь произведение из репертуара Александра Вертинского. Сейчас бы на книжке явно написали 18+, а то и про пропаганду наркотиков, но в далеком 1925-ом наоборот на обложке было указано – «для среднего детского возраста».
Из империалистического ада китайчонок сбегает в советскую Москву и...
Ван Ли – пионер, не чудо ли?
Слава ребяческой удали!
Идёт об одном, мечтая,
Что красной шеренгой дружной
Дойдет пионер до Китая –
А там до провинции южной.
И действительно ведь дошли, когда спустя 24 года коммунисты Мао Цзэдуна взяли власть в Поднебесной, не без помощи советских товарищей.
«Челюскинцы-дорогинцы»
Либеральные литературный критики и журналисты сегодня обвиняют Агнию Львовну в участии в «травле» своего учителя Корнея Чуковского. Сообщается, что в 1930-ом году она вместе с прочими литераторами подписала письмо живому классику Максиму Горькому, где, частности, утверждалось, что стихотворение «Мойдодыр» идеологически вредное. Мол, строчка «ты чернее трубочиста» унизительна для представителя рабочей профессии.
На самом деле писатели и критики в 1920-30-х годах пререкались между собой не менее активно, чем сегодня в фейсбуке. И называть взаимную критику, плавно переходящую в ругань, «травлей» просто нелепо. Самой Барто тоже регулярно доставалось. Она публиковалась в журнале «Мурзилка», за которым пристально следил журнал «Вопросы литературы».
«Трудно себе вообразить что-либо скучнее и рационалистичнее этой повести, длинной, поучительной и нудной, как указующий перст учителя довоенного уровня. Ни мелодии, ни лирики, ни остроты, – бичевал в 1935 году критик Адалис её «Повесть о том, как поссорились Левка с Людой и что из этого вышло». – За этим манерным заглавием следует бредовое смешение сонной одури и внезапно вырывающихся отрывков знакомых песен, нечто напоминающее бред испорченного громкоговорителя…»
А стихи назывались «очень плохими и безответственными». И какие же? Да всем известная «Резиновая Зина»...
В записной книжке поэтесса иронизирует по поводу телефонного звонка критика:
Это квартира Барто?
То есть как «А что»?
Я хочу узнать, Барто жива ли?
Или её уже сжевали?
Говорят, она присосалась к МАППу,
Устроила туда своих маму и папу,
Теперь её погонят отовсюду.
Скажите, когда кремация,
Я с удовольствием буду.
На самом деле никаких особенных последствий подобная «травля», что для Чуковского, что для Барто не имела. А между собой они поддерживали прекрасные отношения.
В 1934 году Агния Львовна встретила в электричке Корнея Ивановича и предложила почитать стихи на актуальную тему – про дрейфующих на льдине полярников. Тот в свою очередь представил её пассажирам, и девушка неуверенно произнесла:
Челюскинцы-дорогинцы!
Как боялся я весны!
Как боялся я весны!
Зря боялся я весны!
Челюскинцы-дорогинцы,
Всё равно вы спасены...
От волнения Барто не решилась признаться, что она сама автор, и сообщила, что услышала это от пятилетнего ребёнка. Стихи тут же перекочевали в газеты, на плакаты и в кино, а вскоре Чуковский уже цитировал их с трибуны Первого съезда советских писателей: «У наших детей в стихах почти сплошь глаголы – так любят они действие и движение!»
Сама поэтесса была делегатом съезда с правом совещательного голоса и тоже выступала с трибуны:
«Впервые за всю жизнь человечества дети являются наследниками не денег, не домов и мебелей родителей, а наследниками действительно могущественной ценности – социалистического государства, созданного трудом отцов и матерей... Очевидно, писателя нужно работать в детской литературе с большевистским упорством, чтобы поскорее взять эту крепость».
Гады растоптаны
В 1936-ом Барто, находящаяся на пике творческой и жизненной активности, выпускает сборник «Игрушки». Это чеканные советские «хоккку», из которых ни выкинуть, ни прибавить ни одной строчки или буквы спустя и 80 лет.
Одновременно она становится депутатом Моссовета и много пишет для советских газет. Вот в «Литературной газете» отреагировала на приговор по процессу зиновьевско-троцкистского террористического центра:
«Каждый из нас переживает глубочайшее облегчение от того, что они расстреляны, что их не будет уже на земле...
В чудовищном заговоре Троцкого, Зиновьева, Каменева принимали участие люди, которые были рядом с нами – в союзе советских писателей. Эти люди выступали на наших собраниях, говорили о социализме, о будущем. И в то же время готовили покушение на жизнь Сталина. Нашего Сталина!
Жалкие, презренные гады!
Наш героический народ, ведомый гениальным Сталиным, к счастью всего трудящегося человечества, не задумываясь, растоптал гадов. Они не будут отравлять воздуха нашей чудесной страны!»
Оцените яростный и красноречивый тон Барто – настоящая валькирия, призывающая гром и молнии на головы врагов народа! Естественно, в перестроечные времена ей досталось за это: эпизод упоминался (и осуждался) в «Детях Арбата» Анатолия Рыбакова.
Помимо судебных процессов, Агния Львовна и освещала и другие важные события в жизни столицы. Например, выборы в Верховный совет СССР, состоявшиеся в 1937 году. «Советские дети привыкли чувствовать себя участниками общественной жизни страны, – отмечала она. – Они стремятся приобщиться и к выбора». Ученики одной из московских школ в рамках подготовки к голосованию сделали стенгазету, а также макет поста пограничников и избирательной кабины.
Интересно, что непосредственным партийным начальником Барто, руководителем московской парторганизации был в тот год ни кто иной как Никита Хрущев. На тот момент – перспективный сталинский руководитель, железной рукой чистивший ряды столичных коммунистов от троцкисто-зиновьевцев (хотя и сам в начале 20-х годов успел побывать троцкистом). Репортаж о выборах в Краснопресненском избирательном округе, где избирался Никита Сергеевич, Агния Львовна вела из роддома:
«Я расскажу ему, говорит молодая мать, показывая на крохотный свёрток, который лежит возле неё, – я расскажу ему, когда он вырастет, о том, как он голосовал вместе со мной за Хрущева!»
В общем, как видно, поэтесса была в то же время вполне эффективной, можно сказать, образцовой советской журналисткой. Что же касается общей оценки той эпохи, то сегодня актуальным представляется мнение мыслителя Михаила Трофименкова:
«До сих пор нет внятного объяснения иррациональной вспышке кровожадности рационалиста Сталина. Особого рода гражданская война между партийными группировками? Череда дворцовых путчей? Радикальное выкорчевывание потенциальной «пятой колонны», спровоцированное испанским опытом? Дух времени?
Трагедия десятилетия – в отсутствии выбора. Призывать чуму на оба дома – ведь и там, и там расстреливают, как лес вырубают – означает занять сторону чумы. Фашизм – абсолютное зло. Что ж, значит: Сталин – «не человек – деянье, поступок ростом с шар земной» (Пастернак) – обречён на роль абсолютного добра. Несмотря ни на что».
«Сними это, сними»
С фашизмом Барто тоже вскоре пришлось соприкоснуться. В том же 1937-ом году она в составе большой делегации советских писателей посещает воюющую Испанию. При проезде через Германию на поезде всеобщее внимание привлекли марширующие нацисты и даже маленькая девочка со значком со свастикой. Поэт Всеволод Вишневский потом рассказывал историю, что Агния ЛЬвовна подскочила к ней с уговорами – «сними это, сними» и сорвала значок, что, конечно, было чистой воды фантазией.
Путешествуя по Испании, советские литераторы не только общались с местными жителями и записывали впечатления, но и сами попали под бомбёжки франкистов. Один раз им пришлось прятаться от вражеских самолетов в ожидании Барто, которая отлучилась в лавочку... купить кастаньеты – прошлое танцовшицы давало о себе знать. «Жарко! Веера ты не купила обмахиваться во время налёта?» – ворчал Алексей Толстой. Результатом поездки стал цикл «испанских» стихотворений…
Над морем звезды,
В горах темно.
На сбор Фернандо
Ведёт звено.
Зачем назначен
Сегодня сбор?
Фашисты город
Штурмуют с гор...
В дальнейшем у Агнии Львовны в жизни будут ещё командировки на фронты Великой Отечественной, сталинская премия 2-ой степени и, наконец, положение главы советской детской литературы, всеми любимой доброй «всесоюзной бабушки». Этот образ заслонил собой яростную сталинскую валькирию, а жаль – в той эпохе она смотрится очень неплохо...
Андрей Дмитриев, редактор "АПН Северо-Запад"
Материал опубликован на портале Конкретно.ру