АПН Северо-Запад АПН Северо-Запад
2006-10-29 Павел Смоляк
Я - русский!

Мы шли, крича в едином порыве «Русские!», касаясь друг друга плечами. Нас были сотни, тысячи, мы несли на груди маленькие нательные православные крестики. И молодые, и старики, и женщины с младенцами на руках дышали морозным воздухом русской свободы. Я чувствовал вершину своего пути. Мы текли по узким улочкам в едином порыве, готовые к немедленному соитию. Русских дух – патриотическая виагра - воспламенял страсть, манил к мужчинам женщин, женщины тянулись к мускулистым телам. Старухи забирали младенцев и уводили прочь детей. Предстояла великая русская оргия, рождение нового племени, свободного племени русского народа, который не преклониться перед постыдным Западом, не испугается лакированной чиновничьей моли, готовый взять в перста орудия и навсегда уничтожив постыдную гадину.

Шел первый Русский марш.

Год назад тихими людскими ручейками стекались в Катькин садик небольшие группы брутальных юношей, очаровательных девушек, знойных стариков, мудрых священников. Впервые за сто лет начинался Великий сход русского народа. В день нового российского праздника, объявленного путинской властью законным, началось единение русского народа. Из берлог, из тайных бункеров, из подполья вылезли русские офицеры, заточив боевые шашки, они двигались по новому пути, проложенной историей прошлого.

Я был членом демократической партии. Я шел в колонне, впереди которой грациозно двигались на золотистых площадях, упираясь в мрачное ноябрьское небо, гордые всадники, облаченные в богатырские кольчуги. Сбоку, по тротуару - я видел, - шагали друзья по либеральному флангу. Они жались к грязным, облупившимся от времени стенкам сталинских домов, ехидно посмеиваясь, показывали пальцем на нас, оторвавшихся в выходной день от пухлых ящиков ТВ, марширующих в такт божественной музыке.

Я помню, мы стояли в Казанском соборе и молились за всех них, склонив колени перед святыми образами.

После марша я пришел в офис петербургского «Яблока». Офис был почти пуст, только изредка роились кучки партийного начальства, вливая в себя стопки коньяка для разогрева плотных тела.

Во мне полыхала гордость, чувство причастности к великому.

- За Русский народ! - предложил я выпить либералам.

- Выпьем! – радостно гаркнули «яблочники», с предвкушением ожидая нового глотка чайного цвета напитка.

- Слава России! – крикнул я, разлетевшийся звук ударил по окнам старого дома, задрожали стекла.

- Слава России! – отозвалось эхом по всем щелям демократической лачуги.

Коньяк всосался в расширенные сосуды организма.

Я вспомнил, как одутловатая Государственная Дума, наплевавшая на историю и ограбившая стариков, запретила под красными знаменами победы и революции выходить на площади 7 ноября. Они кидают на ветеранов озлобленных овчарок и серых полицаев с обветренными от грозного ветра лицами. Разбрасывают по районам императивы, приказывают на корню уничтожать оппозицию, гноить ее в тюрьмах, стрелять в спины инакомыслящим женщинам. Сегодня, как никогда, мы находимся стадии объединения, соития либералов и патриотов. Общая беда, общее дело, славянское братство народа – станут стержнем объединения.

Подняв тошнотворную истерию нафталиновые государевы чины, развалившие Советский Союз, похоронившие под глыбами республик мирное сосуществование народов Кавказа, Прибалтики и Славянского братства, прикрыв тлеющие трупы простыней призрачного содружества, в одну глотку орут о мифическом русском фашизме.

Мой дед, прошедший фронтовые земли, позвал меня однажды. Трясущимися руками он листал свой военный альбом, на груди позвякивали боевые награды, отражающие в золотых кругах медалей русские роты солдат, идущие на бой с коварным немцем. Его альбом был ветх, разваливался по листочкам. В нем аккуратно были вставлены в рамочки потрепанные годами пожелтевшие фотокарточки. В них была память дедова, на них были русские лица его боевых друзей: завораживающие улыбки, военная форма, перепачканная в глине окопов, лица в черной жиже пулеметной пыли, автоматы на плече.

Мой дед не пережил распад Союза. Полковник закрылся в своем кабинете, черкнув жене записку с единственным словом «Прости» и спустил курок.

Западные кукловоды, засевшие перед огромными экранами на далеких виллах, дергают за ниточки наших псевдополитиков, которые брызжут слюной, нарекая каждого молодого пацана фашистом. Фашисты смешались с патриотами. Благодаря таким либералам-правозащитникам вершатся судьбы юного поколения. Смерть очередного иностранного студента или торговца с рынка превращается либеральной прессой в гонения на пацанов с бритыми затылками. Журналисты либеральной прессы, глотнув частичку безрассудства, движимые долларами, молниеносным лизоблюдием и мифической славой, смакуют кровавое убийство русского парня, не испугавшегося кремлевской охранки и оказавший отпор мерзким чудищам карательных органов, когда, облизывая жирные губки, они «именем закона» искали новых ритуальных жертв для русофобского шабаша.

Молодежь в силу своего возраста всегда более свободна. У молодежи нет большого багажа обещаний десятилетней давности, врагов, подстерегающих каждую минуту в темных арках города, чуть слышно переминаясь с ноги на ногу, хрустя тонким стеклом разбитых лампочек.

Молодежь искренна и свободна.

Я был в мае в Москве. На большом кораблике, склепанном из крепких брусков дуба, под смачное поедание красной рыбки и пирожков с капустой, прихлебывая английский чай, перед моими ровесниками выступал бывший премьер Михаил Касьянов. Он сидел за скромным столиком, постоянно подливая в запотевший от неизвестно жара стеклянный стакан, живительную воду из пластмассовой бутылки. В его улыбке было счастье, гордость; не было скуки, а, напротив, по мускулам лица бежали ручейки энергии, собирающиеся в большое ядро на лбу владельца дачи Суслова, чтобы в решающий момент выстрелить по стенам стойкого Кремля, разрушить до основания пропитанную медными американскими центами позорную власть.

Касьянов говорил долго, медленно, иногда повышал голос, но тут же успокаивался очередным глотком воды.

После спича я подошел к нему.

- Михаил, - я дотронулся до него, ощутив прилив тайной энергии Создателя, - мы можем на вас надеяться?

Он посмотрел мне в глаза, он понял меня.

- Да, - сказал он и, уведя в комнату, где нет лишних глаз и ушек, рассказал, что Русский марш – это не колонна маргиналов, это союз патриотов. Что он мечтает в этот день выйти на главный проспект Москвы. Покинуть свою огромную квартиру в стиле модерн, бросить на обочине шоссе дорогое авто с полком охраны, сбросить в канавы костюмы от Ив Сен-Лорана,облачиться в русскую крестьянскую рубаху, и, не стесняясь косых взглядов, взять своих детей за руки и пройтись всей семьей по лучезарным улицам столицы, а после в избе, затопив, печь из красного кирпича отборным сибирским лесом, отметить сей праздник литрушкой самогона.

Лидер молодежного крыла партии «Яблоко» Илья Яшин в своем «Живом журнале» опубликовал заявление «Молодежного Яблока», в котором юные последователи Явлинского, призывающего, кто забыл, в 1993 году палить из танков по избранному парламенту не жалея снарядов (Запад поможет, кричал тогда Григорий Алексеевич, - рассказывал мой друг Беляев, стоявший тогда на защите Белого дома), попросили власти столицы не препятствовать проведению Русского марша, а наоборот всеми силами помочь в его организации.

Медицине известны случаи латентного гомосексуализма, когда верный муж и заботливый отец в один прекрасный день подпрыгивает с пыльного дивана, срывается из дома и на автомобиле мчится на встречу к своему любовнику, утопать в шелковых простынях зачахлого отеля.

Молодые либералы, вчера вопившие о нарастании фашизма, сегодня «рассматривают возможность направить на Русский марш своих наблюдателей».

Илья Яшин, как знойный революционер, сидевший в Белорусской тюрьме, глотая с голодухи маленьких клопов, наконец, открыл глаза. Для него и левые, и националисты, как он пишет, сродни демократам, а потуги власти «противозаконны и категорически неприемлемы в цивилизованном обществе».

Ему вторят коллеги по «Обороне». «Мы призываем Вас не нарушать Закон и не препятствовать проведению 4 ноября Русского марша», - говорится в заявлении молодежной коалиции мэру в Москвы. А в «Обороне» тем временем блещут умами члены «Яблока», СПС, движения Касьянова, движения дочки вороватого Гайдара «Да», неизвестного «Мы» и прочих демократов-индивидов – будущие алексеевы и пионтковские.

Глеб Павловский, черный маг Кремля, сказал, что в России один демократ – Путин. В России один патриот, поправлю я демиурга политтехнологии, - Путин.

Именно Владимир Путин ОБЯЗАН возглавить Русский марш. Он хочет этого. Я знаю. Он посылает сигналы своему богоизбранному народу, как пророк Моисей ковал заповеди Божьи уставшему еврейскому народу, гонимому со всех земель. Путин общался с народом, когда в России шел дождь. Вместе со страной плакал и он, взирая сквозь огромный холст телепроектора на все тяготы жизни. Искусственная улыбка, хитрый прищур, тяжелое дыхание и продолжительные вздохи. Я слушал дрожащий голос Путина по «Маяку». Было включение из Кондопоги - маленького городка в Карелии, - который стал известен всему миру, благодаря стойкости русских парней. Путин на стороне народа. «Нам нужно наводить порядок в сфере миграции и трудовой деятельности. Весь этот комплекс вопросов поставлен в качестве первоочередной задачи перед Правительством, и до середины ноября Правительство должно представить комплекс предложений по этому поводу», - сказал президент, залакировав призыв мочить друзей с Кавказа, возвратить себе рынки, плюнуть в рожи захватчикам.

Я вижу Русский Марш. В Москве и Петербурге. Коронованный Путин, любезный Фрадков, мудрый Лужков, опьяненная Матвиенко, весельчак Миронов, томный Грызлов, боевой Рогозин, правдоруб Савельев, подозрительный Иванов, энергетический Белых, мужественный Курьянович, рыжий Чубайс, ограбленная Слиска, истеричный Каспаров, опер Беляев, православный Чуев, нацбол Леонов, одессит Павловский, красавец Медведев, целитель Рошаль, могущественный Белковский, зек Ходорковский, воскресшие на миг мумифицированный Ленин и великий Сталин – во главе, - пройдут по городам России новым Парадом Победителей.