В Законодательном Собрании Петербурга принимают во втором чтении Правила землепользования и застройки (ПЗЗ), которые бывший глава Комитета по градостроительству и архитектуре (КГА) Александр Палыч Викторов аккурат перед своей отставкой обещал утвердить в третьем чтении не позднее 24 декабря. Правда, к тому времени к процессу доработки ПЗЗ подключилась прокуратура, и, полистав федеральное законодательство, обнаружила несколько десятков грубых несоответствий. В этом перечне, который дошел до любопытствующей публики только в конце декабря, целый столбец занимало излишнее количество согласований, придуманное КГА при правлении Палыча. Когда же Законодательное собрание официально запросило губернатора на тему о том, каким образом учитывалась нанесенная на карты закона о ПЗЗ добрая сотня проектов с высотою, выходящей за разрешенный предел, Смольный сдал Палыча, охотно сообщив, что изрядная их доля не проходила никаких предусмотренных законом процедур, кроме личного приема инвестора главным архитектором.

В результате, первое чтение Закона о ПЗЗ, прошедшего публичные слушания во всех районах города еще в сентябре, состоялось только 24 декабря, а второе и третье были перенесены на январь-февраль (вину за это почему-то возложили на нерадивых депутатов). Смольный, со скрипом удовлетворив прокурорские претензии, представил в ЗакС только 23 января (при том, что второе чтение было назначено уже на 28-е). Персонал ЗакС едва не надорвался, выгружая плод текстовых и картографических исправлений, а депутаты просто обомлели: поправочка занимала больше листов, чем первоначальный фолиант закона. И все это в темпе вальса предстояло проштудировать до среды, яростно перелистывая осточертевшие листы с квадратиками, треугольничками и звездочками (а на собственные исправления этой галиматьи у депутатов уже не было и вовсе никакой возможности)…

Еще когда проект ПЗЗ проходил общественные слушания, было ясно, что он – не для средних умов. Так, для выработки навыка чтения текстовой части законов следовало бы потренироваться не столько на Борисе Пастернаке, сколько на Хулио Кортасаре: длина словесных периодов здесь достигает двух страниц, а практическое пользование требует перескока из одной главы в другую, затем взгляда на карту с обозначением номеров кварталов, и обратного перескока в текст. Что же касается самих карт, прилагаемых к закону, то для их понимания требуется помимо времени еще три непременных условия: отменное знание специальной терминологии (функциональные зоны, территориальные зоны, разрешенные и условно разрешенные виды использования etc.), вкупе с цветами, обозначающими на одних картах одно, а на других совсем иное, знание географии города как застойных времен, так и утопической перспективной, существующей только в воображении составителей Генплана (например, требуется актуализировать в памяти такие списанные в утиль названия, как проспект Юного Ленинца, улица Юных пролетариев и набережная Октябрят), и, наконец,  отменное зрение, потому что разглядеть на картах обозначения улиц практически невозможно без лупы. При этом, скажем, реально прокладываемого продолжения Парашютной улицы на картах нет, зато есть Надземный экспресс и Орловский тоннель - два великих проекта, рухнувших давеча с большим треском. Благо в период доработки Генплана эрудиты-архитекторы не больше знали о подступавшем кризисе, чем эрудиты-финансисты.

Заметим, что кроме ПЗЗ имеет место и закон «О границах зон охраны объектов культурного наследия», который полагалось принимать в прочной связке с Правилами. Его приняли в целом 24 декабря, но подписала его губернатор только 26 января. Понятно, что за этот месяц количество экспертиз на проекты в историческом центре (позволяющих строить то, что вполне может этот центр исказить до неузнаваемости) можно провернуть немалое. Что и происходило на практике.

Так, на последнем в прошлом году заседании Совета по культурному наследию были в марафонском порядке утверждены 12 экспертиз. В том числе, к примеру, решено не признавать памятником дом 11 по Смольному проспекту, что позволяет в этом месте проковырять улицу. То ли она понадобилась для комфорта самих чиновников Смольного, то ли для удобства девелопера территории бывшей мебельной фабрики, торговца бриллиантами Льва Авнеровича Леваева.

Невдалеке, на Суворовском, 32 два здания Николаевской военной академии признаны памятниками, а одно - нет, что позволяет отрезать от памятника вместе с элементом ансамбля еще и львиную долю территории. Два флигеля больницы им. Снегирева, как вдруг выяснилось, тоже утратили историческую ценность. И очень кстати: не далее как 21 января ООО "Отель-Инвест" получает разрешение строить в этом дворе (ул. Маяковского, 5) соответствующий своему профилю объект. Короче, собака лает, конвейер идет…

Одна из главных «точек кипения» в градостроительной политике города – высотный регламент. Для оценки влияния тех или иных зданий была придумана специальная методика, хотя на самом деле определить, насколько та или иная высота влияет на ценные панорамы, можно в течение полутора секунд. Но как раз в связи с такой легкостью, а также с принципом подхода самый старый и в то же время самый надежный метод Смольный решил отклонить в пользу метода НИПЦ Генплана. А он удивительным образом сходится с выработанным в КГИОП положением о том, что новая застройка на горизонте (в любом его месте) может быть видна, если она составляет не более 10% высоты при обзоре с отдельно избранных точек.

Выяснилось, что с этих отдельно избранных точек виднее всего был район «Измайловская перспектива», который оказался на редкость удобной площадкой для показательных упражнений в обрезании. И пока коллектив этого НИПЦ изображал кипучую деятельность по укорачиванию несуществующих высоток (на этом месте еще ничего и не начато), рядом, за оградой Новодевичьего монастыря, без всякого спроса и не ведая стыда распухали столбы лэковского "Империала". И не достучись игуменья до патриархии, депутатов и городских СМИ, допухли бы до полного фаллического бесстыдства. Очнувшийся главный разработчик высотного регламента Борис Николащенко виртуально обрезал высоту «ЛЭКу» до 35 метров, на чем и успокоился. После чего уже, казалось бы, надежно остановленная стройка «Империала» вдруг получила положительное заключение историко-культурной экспертизы, сделанное, как водится, в специально обученной мастерской академика архитектуры Татьяны Славиной, давно прозванной за заслуги в деле принесения в жертву инвесторам подлинной исторической застройки «командой киллеров». И теперь никто не поручится за то, что ЛЭК не успеет получить разрешения на строительство «Империала» (которого у компании, что характерно, до сих пор не имеется) до 4 февраля, когда должны принять ПЗЗ в третьем чтении.

А тем временем внимание публики переключилось на кинотеатр "Зенит" и на ловкость рук КГИОП, который как ни в чем не бывало вырезал из охранной зоны близлежащего Чесменского дворца аккуратный квадратик, что позволяет возводить на месте «Зенита» высотку очередного бизнес-центра, начихав на то, что она закроет вид на дворец с Московского проспекта.

А еще, пока документы путешествуют между Смольным и Мариинским дворцом, в них таинственным путем появляются новые «высотные кластеры» и «звездочки», позволяющие строить то, что вообще-то нельзя, но очень хочется. Помнится, на слушаниях проекта ПЗЗ два наивных «яблочника» по простоте душевной предложили поправку: не давать никому разрешения на отклонения от предельной высоты более чем на 20 процентов. Палыч, тогда еще не подозревавший о конце карьеры, праведно возмутился: это, дескать, приведет к коррупции. Авторы поправки не поняли логики, но уловили ход мыслей, сорвавшийся у Палыча с ума на язык: речь шла о количестве у.е. за каждый лишний квадратный метр, которое тем больше, чем ниже высотная планка на пока неосвоенной, но потенциально весьма вкусной околице. И заметим, что самые скромненькие цифирки были расставлены по углам «высотной» карты в ноябре, когда в том появился отдельный смысл.

Как случайно честно высказался высший строительный куратор Александр Иванович Вахмистров, в период кризиса число желающих забираться на высоту естественным образом поубавится. А стало быть, чтобы слупить куш с 15 метров, надо разрешить не более 5. По той же кризисной причине, должно быть, из пресловутой «Измайловской перспективы» и делают показательного козла отпущения. Высотки эти заведомо утопические, поэтому ничего не стоит торжественно провозгласить их обрезание в два раза. Кроме разве что самой выгодной по расположению высотки «Адаманта», благо сия компания всегда предусмотрительно делала капитал на торговле и развлечениях, и потому кризис ей как легкая простуда.

Но даже «Адамант» торопится, чтобы успеть застолбить свои «звездочки» на карте как можно скорее. Потому что инвесторы, как видно из этой карты, делятся на три вида: одни не претендуют более чем на квартальную локальную доминанту, которую можно поставить только в определенном месте квартала, другие суетятся в очереди за «звездочками», ныне именуемыми «локальными превышениями предельного высотного параметра», а третьим с заднего хода без очереди достаются специально нарисованные в отдельных местах участочки-бугорочки по 110, 120 и 150 м.

Жаба - распространенная болезнь чиновничества - чревата в пору кризиса осложнениями в форме паралича. Угрохав половину инвестиций на невидимую добавленную стоимость, большие и маленькие застройщики увязнут в своих проектах, и на широких полях недостроя до финансовой стабилизации (которая наступит невесть когда) будет колоситься бурьян. Но чиновнику какое дело: «звездочки» с бугорками-то уже оплачены!

Когда наш городок еще называли «бандитским Петербургом», считалось, что до первой столицы мы не дотягиваем по всем экономическими и социальным параметром из-за преступного разгула. Сегодня герои теневого мира сидят по московским и мадридским кутузкам, а отсталость видна только сильнее. В Москве на самом деле давно разобрались с градостроительными законами, включая региональные нормативы градостроительной деятельности, без которых Градкодексу вообще нельзя утверждать проекты планировки и межевания. У нас же сначала хвалились самым первым в стране генпланом, потом два года его перерисовывали, потом опять хвалились якобы самыми первыми и непревзойденными ПЗЗ, которые именно на берегах Невы уродились самыми красивыми.

Но теперь уже нет сомнений, что на свет появляется врожденный урод. И что с юридической точки зрения нынешний аврал по принятию ПЗЗ являет собою уже полный нонсенс - хотя бы потому, что на общественных слушаниях граждане обсуждали то, что с тех пор изменилось до полной неузнаваемости.

Объем новых фолиантов, суета вокруг них, а также их полная недоступность для общественности поддаются объяснению лишь с точки зрения ургентной медицины. В самом деле, толстенная история болезни безуспешно реанимируемого врожденного урода, с десятками заключений беспомощных консилиумов и листами предписанных каждым из них бесполезных процедур, - не предмет для публичного обозрения, а скорее материал для сугубо служебного и неспешного чтения патологоанатомов и судей.

Арсений Борментальский