Предыдущая моя статейка «Сумерки карликов» заканчивалась на относительно радостной ноте: проект, ориентированный на русскую нацию, который должен будет реализовываться в условиях надвигающейся Смуты, существует. И активно разрабатывается в настоящее время восточноевропейскими элитами.

Теоретическая база проекта проста. Человечество в настоящее время подошло к очень значимому рубежу – такому, которого на пути его не было уже более пятисот лет. Так, западная цивилизация в конце XV столетия находилась в состоянии жесткого противостояния с цивилизацией ислама. Для того чтобы обеспечить на том этапе себе победу, необходим был качественный прорыв: получения доступа к новым ресурсам. Таким прорывом стали Великие географические открытия. Начавшееся освоение Африки и обеих Америк ознаменовало собой тот самый качественный прорыв, который обеспечил западной (в терминологии Тойнби) цивилизации однозначное превосходство над исламским миром. В последующем мусульманская цивилизация столетие за столетием будет сдавать свои позиции, пока, наконец, к концу XIX –началу XX столетий не будет отброшена на задворки ойкумены.

Аналогичным образом обстояли дела на востоке. После падения Константинополя, центром православной (восточной) цивилизации стала Русь-Руссия. Русским проектом того времени, аналогичным колониальным проектам Запада, стало великое наступление на восток, движение, начавшееся со свержения монголо-татарского ига, и закончившееся у Тихого океана (и даже выплеснувшееся через него в Аляску и Калифорнию). Сами же «проекты», и на западе, и на востоке, складывались из двух простых составляющих. Впрочем, так же, как они складываются всегда:

1) Новая идеология. Так сказать, мега-идея, духовный двигатель «проекта». Она, во-первых, всегда должна быть новой, во-вторых, при всей своей новизне, быть укорененной в традиции. Менее всего новизны было у Испании эпохи Габсбургов – идеология католической Священной Римской Империи, более-менее претендующей на роль государства-космополиса. На севере, у протестантов, идеология была гораздо любопытнее. Тут была выкована идея национального государства. Однако выстроена она была отнюдь не на ровном месте: и в Англии, и в Голландии она формировалась на основе протестантского ветхозаветного фундаментализма, в соответствии с которым протестантские нации отождествляли себя с новым Израилем. Мега-идея Руссии (в XVII столетии это написание будет заменено на привычное нам «Россия») также была очень мощной – это была известная идея Третьего Рима.

2) Ресурсная база, опираясь на которую, можно было воплощать в жизнь свой идеал. Нужно понимать, что разные «проекты» были и в иных цивилизациях (в том числе, и в исламской). Но именно цивилизации, берущие начало в римском Средиземноморье, сумели найти адекватные новой идеологии ресурсы (территориальные, людские и т.д.).

Импульсы, данные западной и православной цивилизациям в конце XV – начале XVI вв., в XX веке выдохлись. Более того: белый христианин лишился многого из того, что было завоевано его предками (так называемая «деколонизация» Африки и Индии, и т.д.). Одновременно стали реализовываться другие цивилизационные проекты, в частности – китайский и исламский.

А вот в странах, идентифицировавших себя еще совсем недавно как носителей христианской цивилизации, сколько-нибудь серьезного контрпроекта не наблюдается. Идея христианской цивилизации, а равно и идея «бремени белого человека», выработанная в XIX столетии в Британской Империи, были отброшены вскоре после 1945 г. Новой же идеологии, которая могла бы дать западной цивилизации мотив к противостоянию иным цивилизационным потокам, нет. Более того доминирующей становится упадническая философия «мультикультурализма» и толерантности, означающая на деле цивилизационную капитуляцию.

К этой беде присовокупляется еще один немаловажный фактор: необходимость для нового цивилизационного прорыва мощной ресурсной базы. После того как белый человек покинул Африку и Юго-Восточную Азию, не говоря уже о странах арабо-мусульманского мира, найти на нашей, тесной уже планете новый источник ресурсов не так-то просто. То есть, конечно, они есть. Но если сто лет назад их можно было еще просто прибрать к рукам эдак между прочим – как это сделал, например, Сесил Родс в Южной Африке – то сейчас за них придется серьезно драться.

Однако есть в этой невеселой картине один просвет. А именно: богатая, обильная ресурсная база – и почти ничейная – в мире есть: это – русские Сибирь и Дальний Восток. Рассуждения китайцев про то, что это-де их «исконные земли», и оброненные в свое время Мадлен Олбрайт слова про то, что «несправедливо» одной стране владеть всей Сибирью, указывают на то, что так думают сейчас очень и очень многие. В том числе, с недавних пор над этим стали задумываться и в Восточной Европе. Ибо быть своеобразным политическим аппендиксом Соединенных Штатов, раскинувшимся почему-то в пределах Европы, тамошним славянским элитам совсем не хочется. С другой стороны, для них совершенно очевидно, что без реализации собственного цивилизационного проекта они никогда не смогут преодолеть свой вторичный статус, который тяготеет над ними на протяжении столетий.

Слабость объективно делает для Восточной Европы «подключение» к ресурсам русской Сибири и Дальнего Востока единственно возможным вариантом. Если США и Западная Европа располагают определенными возможностями для того, чтобы участвовать в масштабном переделе ресурсов в других регионах, то у славянских государств Европы, понятно, эта перспектива закрыта. Таким образом, одна из составляющих восточноевропейского проекта определяется четко: освоение ресурсное базы русской Сибири и Дальнего Востока.

Разумеется, пойти походом до Владивостока, предать «варварские» русские земли огню и мечу, кое для кого было бы заманчиво. Горящий Кремль, польский флаг на Спасской башне, окровавленные Путин с Медведевым на коленях и братья Качинские на белых лошадях в сияющих доспехах… К счастью, даже в Польше количество идиотов, мыслящих такими категориями, стремительно сокращается.

Как и в случае с другими (вкратце обрисованными в предыдущей статье) проектами – американским и немецким – необходим поиск адекватного центра силы внутри России. Логичен вопрос: на кого могут опираться в таком деле славянские страны? На национальные или религиозные меньшинства, тяготеющие к сепаратизму? Для последних куда симпатичнее блокироваться с родственными им в религиозном отношении силами, а политически выгоднее опираться на те же США или соседние мощные государства (Китай, Японию т.п.). Единственная этническая группа, на которую могут полагаться в таком деле восточноевропейские элиты, – это русские. Только в этом случае можно рассчитывать на выработку общей идейной базы, той самой мега-идеи и, как следствие, на добровольную поддержку. Таким образом, восточноевропейский проект подразумевает по описанной схеме два элемента:

1) Новая идеология – это идеология «славянского единства», неопанславизм.

2) Ресурсной базой проекта должны быть русские Сибирь и Дальний Восток, становящиеся общеславянским пространством.

Идеологическая основа проекта вполне отвечает основным требованиям: принципиальная новизна, с одной стороны, традиционность – с другой. Идея создания единого цивилизационного пространства славянских народов включает в себя и идеологию регионализма (ибо реализация этого проекта означает начало эры регионального развития в пределах Восточной Европы, вплоть до уральских гор), и даже, частично, идеалы глобализации. Эта идеология может рассматриваться как идеология интернациональная, мультикультурная (ибо в пределах обозначенного пространства все славянские народы получают равные права и возможности) и, бесспорно, демократическая.

С другой стороны, эта концепция является продолжением и развитием, причем на современном и более высоком уровне, идеала Третьего Рима. Это имперский идеал в высшем смысле этого слова – идеал универсального единства, идеал космополиса. Данный проект – это политико-экономическое воплощение многовековой мечты о славянском единстве. Будучи формально мультикультурным, данный проект де-факто решает задачи, стоящие перед русским националистическим движением: предотвращение ползучей оккупации России враждебными нам религиозно-этническими группами, обеспечение материального благополучия русского народа, подъем и развитие нашей науки и экономики. Наконец, это создание мощнейшей цитадели христианской цивилизации, что придает данному проекту наивысшую – религиозную – мотивацию.

Надо отметить, что подобные проекты в истории уже были. Наиболее близким к нам (в том числе и по времени) был проект лузо-бразильского (португальско-бразильского) Содружества, выдвинутый Антониу ди Оливейра Салазаром. Осознавая, что свои африканские владения Португалия самостоятельно удержать не сможет, он принял единственное позитивное и гениальное решение: правильно ими поделиться. В качестве партнера была избрана родственная в культурном отношении, португалоязычная Бразилия. Португалия могла предоставить новые территории и богатые природные ресурсы, Бразилия – ресурс человеческий. Португало-бразильское Содружество могло стать мощнейшим политическим образованием, расположенным на трех континентах, воплощением той самой «третьей силы», которой столь сильно боялся и демократический запад, и коммунистический лагерь.

Реализация восточноевропейского проекта в упрощенно-пошаговом виде выглядит примерно так:

1) Все территории России, не имеющие статуса национальных автономий, должны получить статус национально-русских. Все это, в свою очередь, происходит в рамках принятия Закона о русском народе и соответствующих изменений в Конституции РФ (официальное признание факта существования русского этноса, его прав, в том числе, и право на национальные институты и территориальные единицы в РФ).

2) Следующим этапом станет то, что условно можно назвать Соглашением об общеславянском статусе Сибири и Дальнего Востока. На сибирских и дальневосточных территориях РФ, получивших статус национально-русских, устанавливается особый режим. Граждане славянских государств – участников соглашения, получают здесь «зеленый свет» во всякой своей деятельности. С одной стороны, они полностью уравниваются с российскими гражданами в правах, получая возможность на равных заниматься любым бизнесом, инвестировать деньги и т.д. Кроме того, для них максимально упрощается процедура получения вида на жительство в означенной сибирско-дальневосточной сфере «общеславянского освоения». Также им предоставляется право создавать собственные поселения, имеющие полностью автономное самоуправление (вплоть до создания внутренней полицейской службы), право на создание образовательных учреждений любого уровня в соответствии со стандартами их родных стран, разумеется, с обязательным признанием российским государством выдаваемых ими аттестатов/дипломов. Одновременно с этим отменяются ограничения на выпуск печатной продукции (в первую очередь, прессы), а также теле- и радиовещание на языках государств – участников Соглашения. Единственное ограничение на автономию славянских переселенцев – отказ в статусе собственно экстерриториальности.

3) Неизбежный в этом случае рост материального благосостояния национально-русских областей Сибири и Дальнего Востока создаст социально-экономические предпосылки для пересмотра статуса ряда нерусских национальных автономий. С одной стороны, множество районов различных «республик» и «автономий» вследствие этого будут стремиться к получению национально-русского статуса (что весьма полезно для русской нации). С другой, в этом будут заинтересованы и славянские страны – участники проекта, потому как с расширением национально-русских территорий в Сибири и на Дальнем Востоке будет расти и их материально-экономическая база.

4) Итогам этого процесса неизбежно станет стабилизация государства. Но начнется эта стабилизация с регионов, через региональное развитие и местное самоуправление. Славянским переселенцам в данном случае отводится роль авангарда в построении на региональном уровне правового славяно-русского общества. Вторым эшелоном, скорее всего, станут русские эмигранты (как об этом писал ранее Станислав Белковский). А уже за ними потянется внутренний русский национально-оппозиционный лагерь. Все рычаги власти, которыми столь любят шевелить кремлевские насельники, при такой схеме повиснут в пустоте, ибо большая часть регионов при поддержке Восточной Европы окажется просто неподконтрольной мафиозной номенклатурно-олигархической вертикали. В этой ситуации им останется только одно – сдать власть. Дергаться будет глупо и очень больно. При этом восточноевропейская сторона, незаинтересованная в имитации Кремлем гражданской войны, охотно согласится гарантировать безопасность и сохранение капиталов нынешнего номенклатурного ворья в обмен на уход от власти.

5) Финальным актом должно стать формирование чего-то вроде Славянского содружества наций. Однако это настолько идеальное будущее, что говорить о нем пока неприлично.

Из всех проектов относительно будущего России восточноевропейский проект – единственный, ориентированный 100 % на русскую нацию. Теряем ли мы что-то? Да, разумеется. Землями, природными ресурсами, голубым небом, горными реками и почти всем-всем-всем, что некогда завоевывали и просто колонизовали наши предки, придется делиться. И потому-то важно понимать, что сами мы уже не справимся. А значит, единственный выбор, который у нас есть – это выбор того, с кем именно делиться. И тут западные славяне – наилучший вариант.

Русский народ получает в данном случае, во-первых, возможность выжить. Во-вторых, выстроить собственное правовое государство и обеспечить материально свою жизнь. В-третьих, объективно, его голос будет одним из самых громких в предполагаемом Славянском содружестве. В-четвертых, последующие поколения русских людей получат традиционный идеал, ради которого стоит строить и воевать, жить и умирать. А это тоже дорогого стоит.

А написать обо всем этом меня побудило то, что сейчас, 14 октября, в Москву должен прибыть Президент Чешской республики Вацлав Клаус.

Об этом человеке мне уже доводилось писать ранее. Здесь же остается добавить то, что он симпатизирует русским умеренно-националистическим силам. Кроме того, известны его симпатии к тому, что можно назвать неопанславизмом. И, наконец, самое главное – количество людей в Восточной Европе, склонных оценивать его как потенциального лидера славянства, растет (в том числе и среди русских эмигрантов). И что немаловажно, самому Клаусу, насколько можно судить, такая роль импонирует.

Что ж! Консерватор, христианин-гусит, противник «однополых» браков, евроскептик и патриот Чехии (кстати, владеющий русским языком), опытный политик Клаус на эту роль идеально подходит. Так что, как знать, может быть, сегодняшние сумеречные карлики Эрэфии суетятся вокруг будущего вождя Славянского содружества. Не факт, что так будет, но кандидатура реальная.

Так что добро пожаловать, господин Клаус! Мы смотрим на Вас с интересом и сдержанным оптимизмом. Будем надеяться, что Вы разобьете те надежды, которые на Вас возлагают россияне, а русским людям, наоборот, дадите основания на Вас надеяться.

Димитрий Савин

Мнение автора не совпадает с мнением редакции