 |
 |
|
|
Первая часть статьи находится здесь.
Активное развитие «правое» сектантство получило в Московской Патриархии (МП) после 1991 г., в отличие от левых, ультралиберальных сект, свои истоки возводящих еще к концу 60-х гг. Причины тому, на мой взгляд, следующие: наплыв неофитов, тяготеющих влево (так называемой интеллигенции), начался еще на закате хрущевского правления, в то время как волна новоначальных, изначально стремившихся ориентироваться консервативно, начнется уже после 1991 г. Кроме того, именно после 1991 г. модернизм и экуменизм руководства МП станет ощущаться всей полнотой РПЦ МП. Если до этого в основной массе своей интуитивно-консервативное большинство прихожан и паствы МП было склонно объяснять экуменические и иные художества своего священноначалия давлением со стороны государства, то после 1991 г. такого оправдания уже не было. Это усилило мировоззренческий разрыв между очень значительным количеством верующих и руководством МП, и вкупе с появлением большого количество малограмотных в богословском отношении неофитов, создало благоприятные условия для развития внутри МП сект «правого» толка.
Основных путей формирования «правых» сект два (при этом, надо сказать, оба этих пути порой совмещаются). Первый и крайне редкий: постепенное перерождение, через радикализацию, правоконсервативных групп и движений в секты. Необходимо отметить, что таким способом сформировалось совсем немного сектантских организаций. В качестве самого яркого примера подобного можно вспомнить метаморфозы движения, возглавляемого епископом Диомидом (Дзюбаном). Первоначально, после первых его обращений (которые сравнительно активно поддерживал и автор этих строк), Владыке Диомиду удалось сформировать настоящую коалицию консервативных антиэкуменических сил в МП. Однако в последующем, после его фактической анафемы новомученикам (как «цареборцам-февралистам»), и последовавшей вскоре новой анафемы «имяборцам» (противникам так называемого «имяславия»), круг его сторонников резко сократился. Сам Диомид, как это нередко бывает в сектах, превратился в знамя, «от имени и по повелению» которого выступает настоящий гуру, известный под именем Артема Стадника. Именно принятие/неприятие квази-богословского маразма Стадника и является сейчас основным мерилом в распознавании «своих» и «чужих» в среде диомидовцев. Сейчас диомидовская «Греко-Российская Православная Церковь» стала классической сектой, к которой абсолютное большинство людей, поддерживавших ранее епископа Диомида, не имеет никакого отношения. В данной секте, судя по всему, идет борьба за власть, сопровождающаяся неизбежной чередой новых расколов. Так, по имеющимся данным от диомиодовского Синода уже отложился один «епископ» (всего их, вместе с Диомидом, три), Корнилий. Весьма вероятно появление новых сектантских групп.
Второй путь генезиса «правых» сект куда менее заметен, но при этом гораздо более опасен, ибо наиболее радикальные и подчас изуверские секты рождаются именно на этом пути, и количество их очень велико. В этом случае, сектантские группы формируются вокруг конкретной личности (гуру) священника, которого его прихожане начинают воспринимать как «старца». С теми, кого Священное Предание Церкви именует старцами (духовные наставники, в большинстве случаев – монахи-подвижники, послушание которым, к тому же, всегда обусловлено, в отличие от безусловного послушания гуру) такие «бати» ничего общего не имеют. Как правило, с какого-то момента они утверждаются в собственной, как минимум, в вопросах веры и нравов, непогрешимости, и начинают наставлять в этом духе свою несчастную паству. Хотя такие деятели очень любят говорить про каноны и традиции, про «учение Отцов», на деле и каноны, и труды Свв. Отцов подменяются собственными измышлениями таких «старцев», мнение которых является высшим авторитетом, а спасение человека обуславливается исключительно послушанием им. Сталкиваться с подобными типажами мне, увы, приходилось неоднократно.
Хорошо помню беседу с двумя лицами, окромляющимися у каких-то очередных «старцев». Мне было заявлено, что во всех российских паспортах находятся микрочипы, через которые некие спутники торсионными полями контролируют их обладателей. И что те, кто новые свои паспорта не сожгут, «не омоются даже мученической кровью». Когда я попробовал было сказать, что у Свв. Отцов ничего про великий грех несожжения паспортов не обретается, то услышал:
- Так, ты можешь это не принимать, но ты дослушай, я это тебе не от себя, а от старцев говорю!
Спрашиваю юрисдикционную принадлежность:
- Исключительно и только в Московской Патриархии! Все остальные – ветви засохшие!..
Таких сектантского типа групп, хотя подчас и несколько менее радикальных и потому менее заметных, в МП обретается огромное количество. Какой-то общей идеологии у них нет. В качестве отличительных признаков можно выделить:
1) Старцеманию. Адепты подобных сект, как правило, на Свв. Отцов и канонические нормы не ссылаются, или ссылаются обобщенно (хотя бы потому, что ничего из означенного не знают). Практическое руководство и богословские установки им дает «старец» или «старцы».
2) Царебожничество. Царебожничество – это не монархические убеждения (естественные для всякого православного христианина), это именно обожествление земных царей и приписывание им непогрешимости. Интересно, что царебожничество отчасти сходно с сергианством: если сергианство подводит к мысли, что все, что делает власть – от Бога, то царебожники учат, что все, что делает любой Царь – это якобы проявление Божией воли.
3) В некоторых случаях – стремление к полной социальной самоизоляции на почве апокалиптического алармизма (опять-таки, не путать с эсхатологическими ожиданиями, которые являются неотъемлемой частью вероучения Православной Церкви).
Количество таких «правых» сект и протосектантских групп в МП весьма и весьма велико и, несомненно, превосходит все прочие сектантские объединения внутри Московской Патриархии. Произвести хотя бы приблизительный учет подобных сект в настоящий момент невозможно, однако можно уверенно утверждать, что в любой или почти любой епархии РПЦ МП, по крайней мере, на территории РФ, можно найти несколько таких сектантских очагов. Об этом свидетельствует хотя бы распространенность соответствующей литературы и прессы (официальные издания МП гораздо менее популярны). Предсказать, в каком направлении будут двигаться в дальнейшем те или иные «правые» секты внутри МП, трудно; но очевидно, что весьма значительное их количество создает очень мощные предпосылки для раскола внутри РПЦ МП.
Среди «левых» сект (о которых речь уже шла в первой части статьи) стоит особо остановиться на малочисленной, но весьма активной и влиятельной сектантской псевдомиссионерской группе Кураева – Фролова. По своему учению она напоминает ультралиберальные секты внутри МП 60-70-х гг. Так, Фролов утверждает, что их идеология – это синтез идей митрополита Антония (Храповицкого) и «никодимовского крыла» РПЦ МП. Данная идейная установка сильно напоминает идеи якунинской АПЦ, представители которой заявляют, что являются одновременно и наследниками Катакомбной Церкви, и обновленцев. До недавнего времени вышеназванная группа действовала осторожно, а сектантские свойства стали во всей полноте проявляться в период подготовки Поместного Собора РПЦ МП.
Именно в это время началась агрессивная кампания в поддержку Кирилла (Гундяева), идеологом которой выступал о. Андрей Кураев, а штатным шутом-парторгом – Фролов. Несогласные с позицией их группировки были объявлены «миссиофобами», а всякую критику собственных действий это сообщество стало недвусмысленно трактовать как антицерковную (невольно вспоминается: «ты свою шерсть с государственной не путай…»). Кураевско-фроловское сообщество заявило о своих намерениях «миссионерской» перестройки Церкви, продолжив традицию левых сектантов 60-70-х гг. XX столетия, также намеревавшихся перестраивать «церковь бабушек». Объединяет их и болезненная фиксация на темах миссионерства и катехизации. Агрессивность по отношению ко всем остальным православным христианам МП, не желающим с ними соглашаться, и намерение устроить церковную перестройку естественным образом привели к определенной самоизоляции данной группы от остальной РПЦ МП. Наконец, у группы стала проявляться тенденция к гуруизму. Знаменем этой формирующейся секты является Патриарх Кирилл, с которым связываются перестроечные надежды. А в качестве гуру все чаще выступает сам протодиакон Андрей Кураев. Канонические нормы и Священное Предание он систематически подвергает крайне поверхностной, но зато исключительно желчной критике. Так, свое отношение к каноническому праву он сформулировал следующим образом: «Забудьте про эти каноны. Большинство канонов давно забыто. Церковь их давно забыла. Вы поцелуйте каноны и положите на книжную полку». Естественно, что когда поцелованное Предание Церкви забыто, люди начинают искать иное богословское руководство, источником которого в данном случае становится сам гуру-протодиакон Кураев. (В качестве второго гуру в данной структуре выступает Кирилл Фролов, обрушивающий фекальные потоки на всех «миссиофобов».)
Отдельного упоминания заслуживают «клерикальные» инициативы Фролова. На первый взгляд, его истерический вой про «миссионерство», различные уличные акции и прочие прожекты являются способом преодоления сергианской десоциализации РПЦ МП. Однако это лишь видимость. В сущности, методы «православного гражданина» Фролова (назовем его пока так, хотя из Союза православных граждан его вроде собрались выпинать) – это привнесение комсомольской методологии путинско-сурковских нашистов в церковную ограду. Главный сергианский принцип «непротивления государству» остается в деятельности Фролова и его добровольных шутов неизменным. Фролов активно призывает «Единую Россию» стать «консервативной правой партией» – разумеется, с тем же примерно результатом, с каким он мог бы учить пингвина летать, - а также надеется на какое-то «соработничество» МП и антирусского режима РФ, поддержку Кремлем миссионерства и т.п.
Кстати, так называемый «Православный корпус движения «Наши», как и все нашистское движение, построен по комсомольским лекалам. А комсомол, в свою очередь, в позднем СССР играл одну чрезвычайно важную роль: он как раз-таки и был инструментом десоциализации, о чем в свое время очень хорошо написал Константин Крылов. Задача ВЛКСМ, с которой он прекрасно справлялся, была в том, чтобы вызывать у людей отвращение ко всякой общественной деятельности, всякой социально-политической активности. Сегодня эту функцию успешно выполняют комсомольские реинкарнации в виде «Наших», МГЕР и др. Вводя нашистский зоопарк в церковную среду, Фролов с подельниками организуют уже внутри самой МП институт, который будет именно у православных христиан вызывать стойкую аллергию ко всякой социальной активности. И – да-да, г-н Фролов! – к миссионерской деятельности тоже.
Скорее всего, в дальнейшем идейное развитие группировки Фролова-Кураева выйдет на проторенную обновленческую дорожку. Среди прочих сект данное сообщество выделяется тем, что оно пользуется определенной поддержкой со стороны руководства МП, в том числе, и Патриарха Кирилла, который возвел недавно Андрея Кураева в сан протодиакона и одновременно наградил его всеми возможными в данном случае церковными наградами.
Сейчас, приближаясь к концу первого десятилетия XXI века, православные христиане в России пожинают горькие плоды сергианской идеологии и практики. «Лояльность», обернувшаяся последовательной десоциализацией православного народа, разрушение соборной системы управления Церковью и отказ давать ответы на богословские вызовы современности подвел Московскую Патриархию к краю бездны. Если не брать в расчет огромную массу «захожан» – людей, появляющихся в храмах на Рождество и на Пасху и не интересующихся в принципе церковной жизнью, остановившись на более-менее воцерковленных (в советской терминологии, «актив»), то нельзя не признать, что значительная часть этих людей в действительности охвачена различными внутренними сектами. Идеология этих сектантских структур различна, здесь мы можем видеть как сравнительно безвредные сообщества протосектантского типа, так и группы, напоминающие уже секты тоталитарные. Все эти группы формально находятся в МП, хотя между многими из них существует не то что отчуждение, но лютая вражда.
Преодолеть такое положение вещей возможно лишь через отказ от сергианской политики десоциализации, возобновление соборных институтов Церкви, соборное рассмотрение актуальных вероучительных вопросов и возрождение приходских общин, действуя на основе постановлений Поместного Собора 1917-18 гг. Если же верующие люди не будут получать от МП ни ответов на насущнейшие жизненные вопросы, ни социальной организации, то они естественным образом будут искать – и, к сожалению, находить! – все это в сектах. В первую очередь, в тех сектах, которые существуют в самой МП. Говоря коротко, побороть внутреннее сектантство можно будет тогда, когда будет преодолено сергианство. Осознает ли это Патриарх Кирилл? Уверен, осознает. Сделает ли он что-нибудь в этом направлении? Мягко говоря, не уверен…
Димитрий Саввин