 |
 |
|
|
Всеобщее оживление российской общественности, вызванное последними событиями, а именно - объявленной уходящим президентом «политической реформой» и стотысячным митингом на пр. Сахарова в Москве и в других городах России - вполне ожидаемо канализировалось в виде многочисленных комментариев, деклараций, разного рода стратегических и тактических программ, - по двум направлениям.
При всех оговорках, эти два направления сегодняшних поисков ответа на проклятый вопрос «Что делать?» и будут, судя по всему, определять дальнейший процесс развития страны.
Прежде чем их выделить и дать им оценку, скажу сразу: полностью согласен с позицией Андрея Илларионова, который предупреждает о начале репрессивной политики в стране. В самое ближайшее время нас ждет жесточайшее «закручивание гаек». Может быть война, введение чрезвычайного положения, массовые репрессии и пр.
Могу дополнить лишь, зная реакцию Владимира Путина на оскорбительные заявления политических противников в его адрес еще по собчаковскому времени, что он не простит. Не простит никому ни одного слова. И, уж тем более, Артему Троицкому, который на пр. Сахарова затронул особенности его личной жизни. Артему надо срочно думать об охране!
Первое направление, по которому стали растекаться комментарии общественности – это попытка ответить на вопрос: «Что это было?», а точнее: «Как можно назвать декабрьское сопротивление – сопротивлением эстетическим? Или сопротивлением – политическим?»
В попытке ответить на этот вопрос оплошали многие.
Прежде всего, стали терять свою и так уже почти потерянную харизму партии т.н. «системной оппозиции». Решив почему-то, что протесты носят политический характер, лидеры этих партий попытались канализировать под свои обветшалые флаги и сам протест, и те требования, которые якобы можно навязать властям. Наиболее характерным примером такого ложного понимания ситуации явился митинг на Пионерской площади в Петербурге 24 декабря, когда площадку для выступлений со скандалом захватила партия «Справедливая Россия», заявив всем несогласным с такой приватизацией протеста устами своей представительницы: «Валите отсюда!» Такие же примеры можно было наблюдать и в Москве на Воробьевых горах, где митинговали сторонники кремлевского проекта Сергея Кургиняна, и на Пушкинской площади, где отдельно от всех митинговали сторонники Владимира Жириновского. Такое же понимание происходящего можно было встретить и на митинге на пр. Сахарова, куда заявился Михаил Прохоров, очередной ходячий проект Кремля, и где выступал за проведение президентских выборов 4 марта друг Владимира Путина, почти примкнувший к Прохорову Алексей Кудрин.
В том же духе, в сплошных призывах создавать новую правую партию или какое-то объединение общероссийских избирателей для массового контроля над президентскими выборами 4 марта, выдержаны и многочисленные публикации последних дней. В частности, например, Марины Литвинович в ЕЖе.
Бессмысленность и глупость всех этих призывов в целом выглядит как очередная победа кремлевских мечтателей.
Какая правая партия? Какой Михаил Прохоров? Какой Алексей Кудрин? Какое Общероссийское объединение избирателей? О чем вы говорите?
О каком диалоге с властью можно говорить сейчас, после того, что власть сделала? О каких наблюдениях за выборами? За какими выборами? За президентскими? А кто на них допущен? А кто нет? Вы уже понаблюдали за парламентскими выборами. И что? Уже согласились с теми, кто стал заседать в Думе? Это ваши представители? Это – лицо России?
Пора уже понять, что партии, представленные в нынешней нелегитимной Думе, больше не являются партиями. Они предали всех нас. Одно то, что они заседают с «Единой Россией», лишает их легитимности. Независимым журналистам, кстати сказать, надо объявить бойкот всем депутатам Думы и всех местных парламентов, избранным 4 декабря. Они – «нерукоподаваемы».
Надо понимать, что после 4 декабря эра «системной оппозиции» в России закончилась. Со всеми вытекающими отсюда выводами.
В России закончилась эра партийного строительства как такового. Мы вступили сегодня в новую фазу. Пожалуй, из всех комментаторов, наиболее четко выразил состояние, в которое мы вошли, Альфред Кох:
«Начитавшись ленинской галиматьи в детстве, мы уже не видим никакого другого способа общественной деятельности кроме как через партию-газету.
Со всеми вытекающими отсюда президиумами, пленумами, секретариатами, аппаратами, докладами, резолюциями, коммюнике и фракционной борьбой, которая на поверку является лишь борьбой мелких честолюбий.
Вот и сейчас «толпа безъязыкая» ищет себе вождя: «приди и володей нами».
И уже началась борьба среди т.н. «лидеров Болотной» «за чистоту веры» и против «узурпаторов протестного движения». Чирикова против Немцова, наци против либералов, Лимонов против всех и т.д. Как мне это напоминает начало 90-х, когда демократический Ленсовет заседая месяцами (!) не мог выбрать себе председателя, а содержание всей дискуссии исчерпывалось темами «по ведению». Мне кажется, что все наши лидеры не поняли главного: с тех пор прошло двадцать лет. И если вопрос организации этой чертовой «партии-газеты» тогда был важен (кстати, ее так и не организовали), то сейчас он говна не стоит, поскольку есть интернет. Для того чтобы развернуть дискуссию нам не нужно партии, для того, чтобы организоваться нам не нужно газеты, для того, чтобы выйти на площадь нам не нужны вожди. Единственно, кто нам нужен – это посыльный, который придет в мэрию и заявит митинг. А потом сообщит о месте его проведения в фэйсбук. Точка. Организационно нам достаточно хоть «Солидарности», хоть «Союза Михаила Архангела». У нас нет программы, нас просто достало вранье власти. Всех достало, за исключением, разумеется, самой власти».
И еще: «Посмотрите кругом: все массовые общественные движения последнего времени принципиально аморфны. Кто был вождем революции в Египте? Мохаммед аль-Барадеи? Дудки! Кто был лидером революции в Ливии? Партизаны! Кто в Тунисе, Йемене и т.д.? Неведомо кто. Кто сейчас бросается под танки в Сирии? Кто там лидер? Какая партия? Правильный ответ: никакая. По всему Западу идет массовое движение «Захвати Уолл Стрит».
Огромные массы людей активно протестуют. Полиция их разгоняет, а они опять собираются. Кто их организовал? Никто. Они сами организовались. И сами собрали себе огромные средства для того, чтобы протестовать. Я знаю очень богатых людей в Нью-Йорке, кто жертвует им деньги и немалые. И мне почему-то кажется, что эти деньги не разворуют. Мы вступаем в совершенно другую эпоху, а осознать этого еще пока не можем.
Эта эпоха характеризуется совершенно другими приоритетами. Если коротко, то суть различий состоит в том, что раньше приоритет был за организацией, за управлением, за возможностью и способностью управлять информационными потоками, как управленческими, так и содержательными. Поэтому главной фигурой эпохи был менеджер: император, полководец, CEO и т.д. Сейчас информация льется безудержно. Ставить плотину в виде контроля над ОРТ и РТР и думать, что ты перегородил Енисей, наивно и глупо. Енисей уже давно обогнул эту плотину и течет по другому руслу. А вокруг этих «гигантов первых пятилеток» образовалось болото, в котором барахтаются лишь «серые боровы», как их метко назвал Юра Шевчук. Я тихо подозреваю, что люди, вышедшие на Болотную, вообще не смотрят телевизор (футбол и BBC не в счет). Модерировать дискуссию в интернете невозможно, и никакой организационный гений сделать этого не в состоянии. Никакие прежние авторитеты не принимаются во внимание. Либо ты «жжешь», либо КГАМ, что означает «креатив гавно аффтар – му*к». Процесс «доведения до сведения» участников дискуссии сводится к простому нажатию клавиши. Все технологии оповещения, ячейки, демократический централизм и пр. – все это барахло должно быть отнесено на свалку истории: оно больше не потребуется. Засуньте себе в задницу также и партийную дисциплину. Я хочу и буду критиковать вождей, и если не захочу, то не выполню их указаний. А если я сам пожелаю что-то исполнить, то никакой партком меня не остановит. Мною не нужно руководить. «На мне нельзя играть как на флейте» – говорил в этой связи принц Гамлет».
Думаю, эти слова Коха как нельзя лучше отвечают на первый вопрос: «Эстетическим или политическим был декабрьский протест?»
Второй вопрос, который возник в ходе широкомасштабных дискуссий: что же теперь требовать от власти? Точнее сказать, не требовать. Нынешние требования, как и резолюции на митингах, сродни просьбе. Оставьте это пенсионерам, которые пишут письма губернатору Георгию Полтавченко в надежде на то, что в их квартирах сделают ремонт. Какой ультиматум надо ставить власти? Вот вопрос, на который надо искать ответ.
Примером неправильного ответа на этот вопрос стала резолюция митинга «Справедливой России» и «Яблока», которая была озвучена на Пионерской площади 24 декабря. Убогость этой резолюции свидетельствует о глубочайшем кризисе самой этой «системной оппозиции». Вот ее текст:
«Требования митинга на Пионерской:
1)Отставка председателя ЦИК Владимира Чурова.
2)Отставка председателя петербургского Горизбиркома Александра Гнетова.
3)Уголовная ответственность для членов территориальных избиркомов, участвовавших в фальсификациях.
4)Увольнение директоров школ и учителей, которые также принимали участие в подтасовке результатов выборов.
5)Увольнение сотрудников социальных служб, которые занимались подкупом.
6)Пересчет голосов либо отмена итогов и назначение новых выборов.
И еще предложили создать совет народных депутатов, в который должны войти те, кто проиграл выборы по данным Горизбиркома, но победил по альтернативному подсчету независимых специалистов».
Что за бред? Что за слюнявое сюсюканье больного острой формой гастрита импотента? Впрочем, от них большего и ожидать не приходится. Как не приходится ожидать и того, что эти требования (читай – нижайшая просьба) будут когда-нибудь выполнены.
Политические требования, точнее сказать, ультиматум сформулировал политолог Андрей Пионтковский. Вот они:
«Общество примет условного победителя этих очень несовершенных, мягко говоря, выборов только как президента переходного (1-1,5 года) периода, призванного обеспечить:
-преемственность российской государственности и ее конституционных процедур в момент кардинальной смены политического строя;
-немедленное освобождение политических заключенных;
-радикальное изменение законодательства о выборах и политических партиях;
-отмену цензуры и восстановление свободы слова в СМИ;
-изменение конституции в сторону резкого сокращения полномочий президента;
-реализацию жестких антикоррупционных мер, обозначенных в саяно-шушенской речи г-на Пу, в том числе - и в отношении общаков, созданных самим Пу и для Пу (Millhouse, Gunvor, банк "Россия", "Газпром", "Роснефть", "Сургутнефтегаз", структуры братьев ковальчуков, ротенбергов, шаломовых и прочих путиных);
-проведение в течение года новых выборов в Государственную Думу (Учредительное собрание),
-проведение в конце переходного периода новых выборов Президента.
Кандидат, который первым в ходе текущей избирательной кампании заключит подобный контракт со страной, станет объединяющим общество кандидатом в президенты переходного периода».
Одной из главных особенностей в этом списке требований является «изменение конституции в сторону резкого сокращения полномочий президента».
Вопрос этот сегодня стал актуальным не только потому, что у президента по действующей Конституции сохраняются излишние рычаги власти. Вопрос этот архиактуален для России сегодня именно потому, что эти рычаги власти не позволяют действенно и результативно управлять такой огромной страной одному человеку. Это вопрос о парламентской республике. Это вопрос – о федерации. О наделении максимальными полномочиями регионов. Это вопрос о будущем России.
26 декабря на заседании Госсовета в Кремле обсуждался этот вопрос. Там на него ответил премьер-министр Владимир Путин, когда его спросили: а как вы относитесь к предложению отдать регионам полномочия в области трудового законодательства? Путин сказал: «Послушайте, у нас не может быть пермского законодательства, владивостокского, хабаровского или московского, у нас единообразное законодательство, единое для всей страны, тем более в трудовых отношениях».
Глупость и еще раз глупость! И не просто глупость, но преступление. У нас может быть и пермское законодательство, и хабаровское, и владивостокское, и московское, и петербургское! Вон в разных штатах США законы до такой степени разные, что глее-то разрешена смертная казнь, а где-то – нет. И это не только не подрывает, но укрепляет единство страны.
А ответ Владимира Путина лишь в очередной раз подтверждает простую истину: «Ни на какие перемены власть идти не намерена!»
И не надо строить иллюзий.
Александр Давыдов